Хантер похож на вареную картофелину с глазами своего отца.— Б.

А ты? — К.

На приведение.— Б.

Бен.— К.

Я в порядке. Не выспался. Майк согласился приютить нас обоих.— Б

Я в нем не сомневалась.— К.

========== 28. ==========

Глава 28.

Время идет слишком медленно. Если в школе Бен ничего не успевал и мечтал, чтобы в сутках было 48 часов, то теперь час казался вечностью. Парень курсирует между домой и больницей, как зомби. Только вместо мозгов, он требует кофе. Иногда скупо отвечает на SMS Кейси, Майка или, очень-очень редко, Кеннета. Обычно художник пишет «все хорошо» или «все еще дышу», в зависимости от того, насколько паршивым было настроение.

Июнь закончился. Первый месяц жизни без «сердца» Бен праздновал в юридической фирме, стараясь как можно скорее оформить усыновление. Собственно, юрист был на его стороне, и задерживаться с решением не хотел. Когда закончилось слушание, мистер Митчел сказал: «По долгу службы я достаточно детей оставил без родителей. Пришло время сделать что-то хорошее».

О мэре ничего не было слышно. Он, видимо, решил выполнить обещание, данное сыну, и больше не появлялся на горизонте семьи Хадсонов. Тина с малышом выписываются из больницы через пять дней. Девушка бы сбежала раньше, но Бен убедил ее хоть немного побыть хорошей мамой. Она согласилась без особых препирательств. В конце концов, Тина заботилась о здоровье Хантера не меньше самого новоиспеченного отца.

В день их приезда домой, родители устроили мини-вечеринку. Бен еще на улице понимает, что в доме слишком тихо. Он вытаскивает спящего Хантера из люльки. Малыш, кажется, не замечает, что его куда-то несут. Тина открывает дверь, и пространство вокруг взрывается от яркого света, пестрых колпаков, хлопушек и радостных криков.

— Он только заснул.

Бен жалобно стонет, начиная снова укачивать кричащего Хантера. Впрочем, ребенок успокаивается довольно быстро. Тина полдня не давала ему заснуть, пытаясь решить, какие ползунки подходят больше: желтые и салатовые. Малыш был так же недоволен этим, как и его отец. Бен морщится. Он не привык называть себя отцом, даже когда все медсестры в больнице обращались к нему именно так. Какой из него отец? Он сам еще совсем ребенок.

Гостей немного, что очень радует. Хадсон здоровается с Кейси и ее парнем. Бен обнимает родителей. Принимает поздравления от кого-то из подруг матери. Ему очень хочется увидеть ухмыляющегося Майка, опирающегося локтем о косяк. Он бы мастерски заполнил собой все пространство, и Бен бы перестал так нервничать. Нет, он все еще продолжал нервно реагировать на завязывающуюся между ними дружбу, но Майка с его абсолютным спокойствием здесь точно не хватало. В кромешном кошмаре последних дней не хватает кого-то, настолько уверенного в себе, как Шеппард.

Кейси улыбается. Медленно подходит ближе. Кеннет остается стоять у стены, о чем-то беседуя с Тиной. Бен и забыл, что у них общее прошлое. Он смотрит в счастливые глаза своей лучшей подруги, и на миг ему хочется сбежать от этого счастья. Мартин чувствует смену настроения, настороженно вглядывается в лицо, ища подтверждения тревожащим ее мыслям.

— Я в порядке, Кейс. Просто устал.

Девушка расслабляется. Возвращает на лицо улыбку и наклоняется над разглядывающим ее малышом. Она осторожно касается его розовой щечки. Бен узнает в ее движениях себя. Это смешит. Он не верит, что выглядел также до странности трогательно и глупо. Кейси хоть не ревет, но на руки взять отказывается.

— Хантер? — звучит вопросительно.

— Хантер Алан, — Бен запинается, — Хадсон-Андерсен.

— Ты серьезно?

— Он всегда будет его отцом. Я был бы идиотом, если б стал это отрицать.

— Ты будешь идиотом, когда кто-нибудь спросит, почему у твоего сына двойная фамилия, а у тебя нет. Ты поступаешь в угоду своим чувствам, не думая о том, как будет лучше для сына.

Бен раздраженно трет лицо. Он всегда так делает, когда старается держать эмоции под контролем. Хадсон выжат, как лимон. Он устал. Он хочет подняться к себе, уложить ребенка в кроватку и самому, наконец, лечь. Но девушка перед ним скрещивает руки на груди и не сводит с него серьезного взгляда. Намечающийся разговор не принесет ничего хорошего.

— Кейси, пожалуйста, не надо. Просто… не надо.

— Ты все еще любишь его?

— Я всегда буду любить его.

Кейси открывает рот, чтобы высказать свое веское, и, несомненно, едкое мнение по этому поводу, но ее прерывает звонок в дверь. Бен бредет открывать. У него затекли руки, но почему-то сама мысль о том, чтобы оставить Хантера, пугает его до дрожи. На пороге стоит мальчик в курьерской форме. У него в руках большая коробка.

— Бенедикт Хадсон, у меня для вас срочная посылка. Распишитесь.

Бен расписывается на бланке. Забирает посылку. Благодарит парнишку и уже собирается закрыть дверь, когда его вдруг осеняет.

— От кого она? Здесь нет обратного адреса.

— Менеджеры нам не докладывают. Кто-то позвонил и попросил доставить, — курьер кивает на посылку, — Расплатился по карте через интернет, а потом еще и неплохие чаевые мне оставил. За срочность. Кто-то бы это ни был, он постарался, чтобы никто не узнал его имени.

Бен еще раз благодарит доставщика и закрывает дверь. Он знает имя отправителя. Боже, он определенно точно его знает. Бен перехватывает малыша одной рукой, а второй прижимает коробку к лицу. Ему чудится мягкий, ненавязчивый запах морского прилива. Миссис Хадсон оказывается рядом слишком неожиданно. Ее прикосновение заставляет Бена вздрогнуть. Женщина забирает сладко спящего Хантера.

— Открой ее в комнате. Я займусь гостями.

Джули целует сына в висок, устраивает на руках ворочающийся сверток и возвращается к гостям. Бен поднимается наверх. Стоит двери закрыться за ним, он тяжело оседает на пол.

— Было бы проще, если бы ты просто ушел. Не прощаясь, — шепотом говорит Бен в пустоту.

Коробка не тяжелая. Бен бережно распаковывает ее. Внутри лежит конверт. В нем записка, написанная незнакомым почерком. Видимо, Вик диктовал текст по телефону. И фотография. На ней Андерсон, собственной персоной. Парень заметно раздался в плечах. Скулы стали менее острыми, а линия челюсти более жесткой. Гордо вскинув подбородок Вик улыбается фотографу. Бен сразу отмечает, что военная форма бывшему капитану к лицу. О том, как это фото оказалось здесь, он подумает позже. Сейчас он должен узнать, что Вик хотел ему сказать.

«Хантер — твой сын. Он должен носить фамилию человека, который будет его растить. И это будешь ты, Бен. Подумай об этом. Меня не будет рядом с ним, но ты будешь. Прими правильное решение.

p.s. Мне позвонила Тина. Ты ее беспокоишь».

Бен откладывает записку. Разворачивает слой упаковочной бумаги и не может сдержать улыбки. Вик прислал точную копию своей школьной баскетбольной куртки только на пару десятков размеров меньше. Маленькая курточка выглядит нелепой. Он оставляет ее на кровати.

Возможно, ему стоит вернуться вниз. В конце концов, эти люди пришли сюда ради него. Когда он спускается, оказывается, что друзья родителей уже ушли, они сами разбираются с горой немытой посуды, малыш спит в люльке, и Тины нигде нет. Остались только Кеннет и Кейси в гостиной.

— Так куда вы все-таки поступили? — спрашивает Бен, присоединяясь к парочке на диване.

— Чикагский университет. Право, — отвечает Кеннет.

— Американская академия искусств. Живопись. Ой. Что? Я забыла тебе рассказать?

Кейси взвизгивает, когда Бен крепко обнимает ее. Он так боялся остаться в одиночестве в чужом городе, а теперь этого не произойдет. Кеннет снисходительно смотрит на них и ничего не говорит. Если б Бен не был геем, он, скорее всего, начистил бы ему физиономию. А поскольку все есть так, как есть, Кеннет спокоен. Почти. Он спокоен ровно до того момента, пока его самого не обнимают.

Бен с опаской отстраняется. Он слишком эмоционален, и когда-нибудь это обернется для него бедой. Опять. Однако Кеннет не собирается его бить. Бен окончательно смелеет и спрашивает: