— Кейс, я просто хочу, чтобы он был собой. Дружить с ним… интересно. Он не так прост, как кажется. И из натурала не сделать гея. Я уже пытался, если помнишь.

— Помню, — тихо отвечает мисс Мартин, — Бенни, я тебя люблю и пытаюсь о тебе заботиться. Я не хочу, чтобы повторилось то, из-за чего ты переехал. Я не хочу снова оказаться в аду. Понятно? Ненависть толкает людей на совершение ужасных поступков. Я просто переживаю.

— Не стоит. Я могу за себя постоять. Кейси, не похоже, что он ненавидит меня. Правда же?— Бен трясет перед ее лицом коробочкой с соком, выгибая бровь.

— Ты и тогда так говорил.

Бен поджимает губы и молчит. Во-первых, он знает — девочка права. Во-вторых, он понимает, как наивны его мечты об окончании выпускного класса в мире и согласии с окружающими. Он только примирился с тем, кто он есть, требовать этого от малолетних озлобленных идиотов глупо и безнадежно.

Возможно, расскажи он Вику правду, тот бы из жалости заставил команду подчиниться и не трогать мальчишку. Но Бен больше всего на свете не хотел, чтобы его защищали. Он все держит под контролем. Он может самостоятельно о себе позаботиться, когда его доведут до ручки. И пусть никто больше не узнает об истинной причине его перевода в новую школу кроме родителей, Кейси Мартин и человека, который заставил его оставить свою прошлую жизнь и приехать сюда, полностью изменив свой мир.

В этот же день, после уроков, Бен замечает отъезжающую с парковки черную «Camaro». Он замирает на месте, и Кейси, шедшая позади, врезается в него, до крови прикусив губу. Девушка не сразу понимает, куда смотрит ее друг, в приступе праведного гнева толкая его вперед. А потом внутри все переворачивается, она хватает Бена за руку и тянет обратно к школе, подальше от этой проклятой машины. Как можно дальше.

========== 3. ==========

Глава 3.

Вик никогда не считал себя конченным идиотом. Он, конечно, понимал, что далеко не ангел, но обычно это волновало капитана не больше минуты. Но то, что требовал сделать Кеннет, заставляло Вика всерьез задуматься над благоразумием лучшего друга. Он догадывался, что баскетболисты просто так не оставят в покое наглого новенького. Но это было как-то слишком, даже для них.

— Что он тебе сделал? — устало потерев переносицу, спрашивает Вик.

— Нельзя быть таким геем. Это наша школа. Что скажут парни на игре, когда узнают, что у нас в школе учится это, и мы ничего не делаем. Нафиг он вообще к нам перевелся?

Вик вспоминает тихое, неуверенное «мне не хочется говорить об этом». Бен выглядел грустным, когда Андерсен спросил о прошлой школе. У него наверняка были причины уйти оттуда. Серьезно? Его волнует, что голубой новичок внезапно ударился в депрессию от обычного вопроса. Он качает головой, удивляясь собственным странным мыслям.

— Кенни, ты перегибаешь палку.

— Заткнись.

— На скамейке сидеть будешь до конца сезона, Олсен, — прищурившись, говорит Андерсен, — Он не «это», он обычный новенький, который перешел тебе дорогу непонятным образом. Бен не виноват, что у тебя неожиданное обострение гомофобии. И капитан наших главных соперников, по-моему, гей. Так что вряд ли они что-то скажут. Оставь парня в покое.

— Никогда.

Олсен сжимает челюсти от бессильной ярости. Вик только усмехается на горящий ненавистью взгляд. Он знает Кеннета лет сто. Этот парень заводился вполоборота и так же быстро успокаивался. Видимо сейчас был другой случай, потому что Кенни продолжал настаивать на гениальности своей идее в раздевалке перед тренировкой. Пока команда переодевалась, он расписывал все плюсы того, как именно капитан должен проучить новенького.

Андерсену бы стоило осадить зарвавшегося форварда. Высказать все, что он думает об этой затее. Но Кеннет имеет огромное влияние не только в команде, но в школе вообще, он может обеспечить Вику корону так же легко, как и отобрать. Именно поэтому капитан молчит. Покорно соглашается участвовать в задумке Олсена и уходит на ненавистную математику.

Новая тема не кажется такой уж новой. Он читал об этом еще летом. Но когда он поднимает руку, чтобы ответить, учитель предельно вежливо напоминает ему, что можно сходить в туалет, не оповещая об этом весь класс. Вместо ядовитого ответа Вик выходит к доске и решает пример, над которым уже добрых восемь минут ломали голову ученики. Да, он задира и отличный спортсмен, но далеко не дурак. Он садится на свое место, а потом звенит звонок.

***

— Все готово.

Олсен поджидает его у кабинета, после английского. У него в руках сложенный листок. Парень довольно скалится, демонстрируя проделанную работу. Вик успел насчитать пять грамматических ошибок в четырех предложениях. Дочитав до слов «твоя сладкая задница», он возвращает листок другу.

— Почему писал не я?

— Потому что у вас есть общий урок, чувак. Он может узнать почерк.

Ладно, на этот раз Кеннет действительно прав. Хоть Бен и болтал пол-урока с учительницей, пока остальной класс развлекался, не заметить сходство почерков он бы не смог, тем более, эта выходка, скорее всего, заденет мальчишку даже больше купания в унитазе.

— Просто сделай это. Давай.

Вик кивает и отправляется на поиски новичка. Предпоследний урок, перемена не бесконечна, а он обещал все сделать сегодня. Бена нет ни в буфете, ни у раздевалок, ни на парковке. Он набирает сообщение, в тайне надеясь не получить ответ.

Ты где? — В.

В студии.- Б.

В кабинете пахнет красками. Бен сидит на подоконнике, облокотившись о стену. Он вертит в руках телефон, на котором периодически высвечивается «Кейси». Он явно не собирается отвечать на звонок, заинтересованный чем-то за окном. Андерсен тихо подходит к задумавшемуся художнику.

— Привет.

Хадсон не обращает на него внимания, продолжая наблюдать за происходящим на улице. Вику стало любопытно. Он вытягивает голову. За окном стоит черная «Camaro». Но стоит Бену отвлечься и посмотреть на вторгшегося в его личное пространство баскетболиста, машина срывается с места.

— Мы теперь можем общаться при всех? — спрыгивая на пол, говорит Бен.

— Здесь никого нет. И меня попросили кое-что передать тебе.

Вик протягивает ему записку. Бен осторожно разворачивает листок, будто боится, что оттуда выпадет граната. Он читает записку, сводя брови и чуть шевеля губами.

— Окей. Что это? — напряженно выпрямляясь, спрашивает Бен.

— Записка. Знакомый знакомого Кеннета попросил передать.

— В следующий раз постарайся не беспокоить меня из-за таких пустяков.

Бен забирает сумку и выходит из студии. Вик слышит, как хлопает дверь. Записка грудой мелких кусочков отправляется в корзину, а он сам возвращается в зал, где вместо последнего урока должна была состояться тренировка.

Андерсен ожидает, что Кеннет потеряет интерес к своей затее через неделю. Но прошло уже две, а он все так же заставлял Вика подсовывать дурацкие записки в учебники Хадсона или в шкафчик. Тина ловит его за этим, подкравшись сзади. Смеется. А Бен же с каждым днем становился все мрачнее. Он даже перестал улыбаться, когда Кейси о чем-то рассказывала, слишком быстро жестикулируя.

Вику не нравилась эта перемена. Он привык к нахальному зеленому взгляду, что периодически встречал его в коридоре или в столовой. К едким шуточкам на французском. И улыбке. Бесконечно позитивной улыбке. Черт бы побрал этого Хадсона, который не понимает, что его разводят, как первоклассника. Вик никогда не хотел прекратить затянувшуюся шутку так сильно, как сейчас. Но он не может лишиться короны. Отец будет недоволен.

Они сидят за одной партой на французском. Бен не болтает с учительницей как обычно, поэтому им дают какое-то идиотское задание до конца урока. Вибрация телефона Хадсона не дает сосредоточиться. Вик всеми силами запрещает себе заглядывать в экран. Он видит, как дрожат длинные пальцы художника, когда он читает новое сообщение от лучшей подруги. Вик будет проклинать себя. Точно будет, но не может оторвать взгляд от экрана.