Я предупреждал тебя.— У.
Бен будто не здесь. Он не задает вопросов, ничего не говорит, слабо улыбается. Ему не нравится, что он не держит эмоции под контролем и заставляет друзей волноваться. Вик уверен, что тот не видел текста сообщения. Андерсен слышит шум крови в ушах, чувствует собственный бешеный пульс. Девушки обеспокоенно следят за ними. Они успели заметить и текст сообщения, и дрожь в руках капитана, и абсолютно потерянный взгляд Бена.
— Что случилось? — спрашивает Тина.
— Отец позвонил, сказал, что его магазин закрыли на неопределенное время. Кто-то наслал проверку. Нет, отец всегда строго следовал всем правилам. Он сам не понимает, что не так. Комиссия ворвалась в магазин, как торнадо. Ему сказали, что это приказ заместителя мэра, который заботиться о благоустройстве своего города и благополучии его жителей, — Бен шипит последние слова, даже не стараясь скрыть сарказм.
Вик не считает нужным что-то говорить. Он не ожидал этого. Правда, не ожидал. Он сделал все, что требовал от него этот эгоистичный властный ублюдок. Вик не верил ни единому его слову, но надеялся, что Саймон сдержит обещание и перестанет третировать семью Бенедикта. Но разве можно было ожидать справедливости от человека, который заставил своего единственного сына подписать себе смертный приговор?!
***
Виктор уходит из школы после четвертого урока. Он ничего не говорит Бену и девочкам. Просто собирает книги после последнего в его жизни урока французского и плетется по коридору прочь. Гордо вскинув голову, минует директора, некоторых учителей и изредка попадающихся одноклассников, спешащих на следующий урок. Бен не идет за ним, но пишет короткое SMS с обещанием прикрыть на оставшихся уроках и угрожает оторвать ему яйца, если Вик потом все ему не расскажет.
Андерсен не звонит отцу, не предупреждает его секретаря. Просто тормозит у здания администрации мэра. С ноги открывает дверь в приемную, не обращая внимания на возмущенные возгласы секретарши. Стелла срывается с места. Он хлопает деревянной дверью прямо перед ее носом, отрезая себе путь к отступлению. Женщина позади обиженно пискнула, но ломиться в кабинет не стала. За столько лет работы должна была понять, что появление Виктора в любом случае будет сопровождаться оглушительным скандалом.
— Какого хрена? — говорит Вик, приближаясь к сидящему за столом отцу.
Мужчина смотрит на него поверх очков. Он спокойно откладывает бумаги, откидывается на спинку кресла и самодовольно улыбается. У Виктора чешутся кулаки. Он сжимает и разжимает пальцы, борясь с желанием врезать, стереть мерзкую ухмылку с уродливого лица. Иногда ему хочется стать сиротой. Очень хочется.
— Я предупреждал тебя, — холодно отзывается Саймон.
— Я сделал все, как ты просил. Я подписал документы. Я отказался от своего будущего. Я отказался от всего. Я выбросил на помойку все, что любил. И взамен ты обещал, что не тронешь его.
— Что ты устроил на игре? — пропустив мимо ушей речь сына, невозмутимо спрашивает зам мэра.
— Это обычная практика. Я не первый раз ввязываюсь в драки. Раньше тебя это не особо волновало.
— Меня не волнует целостность твоих костей, малолетний идиот. Я говорю о том, что мой сын при всех лижется с каким-то гомиком. О том, что мой сын вообще позволил ему прилюдно приблизиться к себе на таких крупных соревнованиях. Мне плевать, чем ты занимаешься за закрытыми дверями, но когда на тебя смотрят мои избиратели, ты должен вести себя подобающе! Ты опозорил меня, неблагодарный мальчишка и поплатился за это!
— Не смей трогать семью Бена. Просто… не смей больше к ним приближаться. Через неделю я уеду. Он переедет учиться в Чикаго. Ты больше меня не увидишь. Все.
— Очень рад.
— Верни магазин его отцу. Отзови комиссию. Иначе, клянусь Богом, я плюну на все твои угрозы и уничтожу тебя. Просто, чтобы ты знал, когда в армии нам выдадут оружие, лучше тебе не приближаться ко мне.
Вик вздыхает, запал прошел, и он постепенно успокаивается. Поправляет растрепавшиеся волосы. Смотрит на ухмыляющегося мужчину перед собой с неприкрытым презрением. Он хочет плюнуть ему в лицо, хлопнуть дверью и больше никогда не видеть. Но Вик не сделает этого. Если Бен чему и научил его, так это вести себя достойно. Всегда достойно. Виктор бросает холодный взгляд на замершего Саймона, говорит твердо, тщательно обдумав свои слова:
— Чтобы все прояснить, я тебе не сын, старый ублюдок.
Он выходит, прикрыв за собой дверь. Он стоит на улице, под окнами офиса своего бывшего отца. Родители вообще бывают бывшими? Вик не уверен. Но он больше никогда не признает этого человека своей семьей. Никогда. Теплое солнце приятно ласкает кожу. Он облегченно выдыхает, улыбается и быстро набирает сообщение.
Скажи отцу, что все будет хорошо. Завтра он снова может приступить к работе. Магазин будет открыт.— В.
Ты ходил к нему? — Б.
Я все уладил, Бен. Просто скажи «спасибо».— В.
— Спасибо, — слышится напряженный голос за спиной.
Вик оборачивается. У машины стоит Бен. Он улыбается, подходя ближе. Неловко облокачивается на капот, соприкасаясь плечами. Они смотрят на закрытые жалюзи окна кабинета Саймона. Вик думает, насколько будет тяжело оторвать пожарный гидрант и зашвырнуть его на второй этаж. Бен усмехается, проследив за взглядом Андерсена.
— Я слышал, как ты вломился в его кабинет. Дверь, наверное, с петель слетела, — весело говорит Бен, вмиг теряя всю тревожность.
— Только Стеллу зря напугал. Она не виновата, что ее шеф мудак.
В принципе, Вик не выглядит виноватым и раскаивающимся. Он выглядит донельзя довольным собой. Бен улыбается, подставляя лицо майскому солнцу. Щурится. Вряд ли Вик когда-нибудь встречал людей, которые любили бы солнце так же, как этот мальчишка.
— Что ты ему пообещал взамен на нашу с Тиной безопасность?
Вик вскидывает голову. Бен не смотрит на него. Он снова изучает окна офиса будущего мэра. Хадсон скрещивает руки на груди, напрягается от наступившей в ответ тишины. Вик не готов ответить на этот вопрос. Это не вписывается в его «идеальный» план побега.
— Я не могу сказать сейчас. Да это и не важно, — он готов провалиться сквозь землю прямо здесь под изучающим взглядом зеленых глаз, — Главное, что он больше не тронет тебя, твой отец вернул работу, а Тина и… Хантер в безопасности. Не важно, что я пообещал. Важно, ради чего я это сделал. Я никому не позволю обидеть тебя.
— Ты будешь в порядке?
Вик чувствует, как ноги подгибаются, и сердце готово разорваться на кусочки от боли. Он не силен в описании своих чувств, но уверен, что хуже ему еще не было. Бен стал первым человеком, искренне заботившимся о нем. Вик всегда был козлом. И сейчас он троекратно подтвердил свое звание «козел года», потому что снова солгал тому, кто его любит.
— Да, — Бен одаривает его скептическим взглядом, полным недоверия, — Я буду в порядке. Не переживай за меня.
Они садятся в машину и, взвизгнув шинами напоследок, уезжают. Бен не выглядит грустным. Уставшим — да, но не грустным. На него свалили половину подготовки к выпускному вечеру. Вчера они полночи рисовали плакат на вход, потом полночи целовались, а потом пришла миссис Хадсон и сказала, что пора завтракать. А постояв, добавила, что Бен может одолжить ее тональный крем, кивая на лежащего под ним Вика с расцветающим на шее огромным засосом. Это было немного неловко, но сдержать ехидную улыбку у капитана не выходит даже сейчас.
***
Тина лежит на диване в гостиной. Она смотрит дурацкое музыкальное шоу по телевизору. Обычно Бен составляет ей компанию. Они жуют хлопья и подпевают особо понравившимся песням. Вик же скептически оглядывает эту идиллию, отправляясь в гараж к мистеру Хадсону, который занимается починкой очередного тостера очередной соседки. Мужчина улыбается, приглашающе хлопая по стулу рядом с собой. И Вик думает, что безумно хотел бы быть его сыном, если бы не Бен, конечно же.
Вот и в этот вечер все происходит по тому же сценарию. Бен и Тина зависают перед телевизором. Миссис Хадсон копошится на кухне, готовя ужин на всех. Вик, под чутким руководством Алана, собирает настольный вентилятор. А потом идиллия рушится. В гараж вбегает испуганный Бен. Парень машет руками в сторону гостиной, загнанно дышит и наконец, выговаривает скороговоркой:
