— Я не стесняюсь, просто мне не нравится это слово, — после долгой паузы, говорит Бен.

Вик поворачивается на голос. Внимательно вглядывается в смущенное лицо, проводит кончиками пальцев по пылающим щекам, усмехается, когда Бен тянется за рукой, но быстро останавливает, ловя на себе насмешливый взгляд. Андерсен бы обязательно вернул руку на место, но ведь Бен не усвоил урок, не так ли?

— Ладно, — Бен глубоко вдыхает, — Мне не нравится слово «секс», потому что это не то, чем мы занимаемся. То есть это так, но…

— Я тебя понял, — перебивает Вик, вновь касаясь пальцами его скулы.

Бен улыбается. Сложно сказать вслух то, что вертится у него в голове. Это прозвучало бы слишком слащаво. «Заниматься любовью». Что за романтическая чушь? Он перехватывает ускользающую ладонь, целует грубую, мозолистую кожу. Вик жмурится от нехитрой ласки. Баскетболист готов поклясться, что это было лучшее свидание в его жизни.

Когда губы Хадсона приобретают слегка синеватый оттенок, Вик тащит его обратно к озеру, в машину. Включает печку, закрывает окна и успокаивается только после того, как Бен касается его колена. Он улыбается, выглядит отогревшимся и даже расстегивает куртку. Вик не понимает, как сможет оставить Хадсона здесь одного. Он боится, что мальчишка замерзнет без него. Глупо, но это звучит лучше, чем «сойдет с ума от боли и тоски». Вик знает, что его ждет такой же исход.

***

В доме темно. Бен говорит, что Тина начала ложиться чуть ли не в девять вечера, а родители, скорее всего, еще на работе, отрабатывают пропущенные смены. Вик смотрит на темные окна второго этажа, и в груди разливается непонятная тоска. Его отвлекает от ненужных мыслей холодный нос, уткнувшийся в шею.

— Ты останешься сегодня?

— Конечно.

Бен не знает, чем вызвана грусть в ореховых глазах. В последнее время он часто видит это выражение на любимом лице, будто что-то гложет Вика изнутри. Что-то, что он не может рассказать. Тина как-то сказала, что это просто стресс, слишком много навалилось на парня, вот он периодически и выпадает из реальности. Бен понимает, как трудно сейчас приходится Вику. В конце концов, он сам причина большинства этих трудностей.

Родителей действительно нет дома. Бен сидит перед зеркалом, мажет руки кремом, заполняя комнату запахом сладкой ванили. Он чувствует легкий поцелуй в макушку, а после слышит насмешливый голос за спиной:

— Почему ты такой гей?

— Думаешь, натуралы не пользуются кремом? — закатывая глаза, спрашивает Бен.

— Я не пользовался.

— Тот-то твои руки, как наждачка.

— Что-то я не припомню, чтобы ты жаловался на мои руки.

Вик смеется, когда ловит на себе испепеляющий взгляд изумрудных глаз. Он прекрасно знает, как Бену не нравятся подобные реплики, но не может сдержаться, да и не хочет. Ведь Хадсон так умильно краснеет от глупых пошлых шуток.

Бен заканчивает с косметическими процедурами, забирается под заботливо откинутое одеяло. Андерсен убирает упавшую на лоб челку, устроившегося на его груди парня. Гладит сильные плечи, чувствуя, как расслабляется в руках вечно напряженный Хадсон. Он ощущает себя самым счастливым на свете и самым несчастным идиотом одновременно.

Вик считает в уме: 14 дней и 15 ночей — ровно две недели до того, как он услышит свое заветное «я тебя ненавижу». Ровно две недели до того, как он должен будет вырвать из груди свое сердце и смотреть, как, не скрывая восторга, топчется по нему отец. Вик не верит, что Бен может присоединиться к Саймону в ритуальных танцах вокруг его разбитого сердца. Но он бы понял. Правда, понял бы. Но это же Бен, который слишком добрый, чтобы ненавидеть даже после такого предательства…

========== 21. ==========

Глава 21.

Бен держит в руках какую-то бумагу, прижимает к груди, счастливо улыбается. Андерсен, чья голова покоилась на коленях художника, только цокал языком, рассматривая свой, точно такой же листок. Тина жевала яблоко, излучая позитив каждым своим движением. Кейси таскала печенье из сумки Хадсона, незаметно как ей казалось, и разглядывала свою, только что полученную работу по математике.

— Андерсен какой-то недовольный, что с ним? — Кейс обращается к Бену, — Ты ведь сдал? — она переводит взгляд на Виктора.

— Конечно, я сдал математику. Просто не рассчитывал на это.

Парень вытягивает свой листок с красной, обведенной в неровный кружок, «5-». Кейси смеется, демонстрируя свою твердую «4+». А Бен переглядывается с Тиной. Они показывают свои «5+», заставляя Кейс подавиться печеньем, а Вика жалобно застонать.

— Я же говорил, надо было готовиться, а не заниматься тем, чем ты занимался, — злорадно объявляет Бен, тут же падая на спину и хохоча от щекотки.

Они все сдали этот экзамен. Первый шаг на пути к своей мечте они сделали. Бен щурится от яркого солнца, громко смеется, катается по земле. И Вик знает, что вечером ему обязательно сделают выговор за испорченную зеленью белую футболку. Девочки хихикают, наблюдая за ними. Обмениваются многозначительными взглядами. А потом у Бена звонит телефон, он оставляет друзей и отвечает отцу. Он не знает, когда Тина стала его другом, но уверен, что это определение ей более чем подходит.

Девушки провожают удаляющегося Хадсона, переглядываются и в четыре глаза изучают вмиг притихшего Вика. Он оглядывается, проверяя, достаточно ли далеко успел уйти Бен. Девушки решают за него. Грозно сдвинув брови, они придвигаются ближе, не переставая буравить его тяжелым взглядом.

— Чего вы от меня хотите? — не выдерживая напряженного молчания, спрашивает Андерсен, — Дыру во мне просмотрите.

— Ты сказал ему? — хором откликаются девушки.

Вик обреченно вздыхает и качает головой. Бал выпускников через неделю, а у него даже нет более или менее приличного плана. Он думал, что они потанцуют с друзьями, может быть, немного выпьют. Хотя Вик бы предпочел напиться в хлам, чтобы хоть на вечер забыть все дерьмо, что происходит в его жизни. Если Бен попросит, Андерсен останется у него, он превратит эту ночь в сказку для своего чертового принца, а утром, не простившись, исчезнет из его жизни. Оставит на подушке рисунок и свою школьную баскетбольную куртку, уйдет, не оборачиваясь, потому что если он обернется, то не сможет бросить Бена так. Вообще никак не сможет.

Андерсен поднимает голову. Глаза щиплет, и он понимает, что готов расплакаться, как девчонка, но ловит на себе заботливый взгляд Кейси, чувствует ее руку на своей лодыжке. Она убирает за ухо выбившуюся из хвоста прядку. Ее голос звучит слишком серьезно:

— Вик, ты должен поговорить с ним сейчас. Пока еще есть время что-то придумать.

— Что придумать, Кейс? Мой отец победил. Мы больше ничего не сможем сделать.

— Может быть вам стоит сбежать? Просто уехать из города. Вы не обязаны жертвовать всем ради нас, — осторожно предлагает Тина, поглаживая свой живот.

Вот чего он не ожидал от своей бывшей девушки, так это искренней заботы и беспокойства. Они давно решили, что они могут быть друзьями: капитан команды чемпионов, бывшая чирлидерша, гей-новичок и рыжая поющая художница — отличная компания. Он до сих пор не привык к таким друзьям. «К настоящим друзьям», — мысленно исправляется парень.

Вик соврет, если скажет, что не думал о побеге. В конце концов, он бежит от себя полжизни, он спец в побегах. Но мысль о том, что отец причинит вред Тине, ребенку или семье Хадсона не дает ему покоя. Бежать не вариант. Только не для них. Да и Бен никогда не пойдет на это. Он не сможет бросить все и сбежать, он слишком упрям и привык бороться. Он лучше, чем Вик, и Андерсен это давно признал.

Бен возвращается через несколько минут. Он бледный, зрачки расширены, губы искусаны докрасна. Парень сжимает в кулаке телефон, смотрит на носки своих кед и говорит настолько тихо, что Вик надеется, что ему просто показалось:

— Магазин моего отца закрыли.

Хадсон опускается на траву рядом с друзьями. Нервно разглаживает идеально сидящие брюки, теребит полы футболки. Он вздрагивает, когда слышит уже привычный звук, оповещающий о том, что Вику пришла SMS. Андерсен недоверчиво косится на собственный мобильник, лежащий на земле. Он открывает непрочитанное сообщение и старается скрыть дрожь, впиваясь короткими ногтями в собственные ладони.