— Вик, все хорошо? — Бен настороженно всматривается в родное лицо.

— Более чем. Сегодня мы идем на свидание. На настоящее романтическое свидание. С цветами, клубникой в сливках и прочей фигней, которую ты так любишь.

Бен смотрит на него огромными глазами. Потрясенно хлопает ресницами и молчит. Андерсен хватает опешившего парня за запястье и тащит прочь из библиотеки. Они подходят к машине. Вик открывает дверь перед замершим Беном. Чуть толкает плечом. Хадсон оживает. Заползает на сиденье, пристегивается. Вик вприпрыжку обегает машину, садится за руль. Он уже предвкушает полный очарования вечер.

***

На улице стремительно темнеет. Вик открывает окна. Салон тут же заполняется не успевшим остыть, жарким воздухом. Бен высовывает из окна руку. Он наблюдает, как она «плывет», поддерживаемая потоками ветра. Парень улыбается. Оборачивается на Андерсена. Наблюдает за проносящимися мимо машинами, домами, огнями вывесок, дорожными знаками. Когда они проезжают указатель, который говорит, что они выехали из города, Бен начинает заметно нервничать.

— Куда мы? — спрашивает он

— Просто доверься мне, Бенни, — просит Вик, опуская ладонь на чужое колено.

Бен не спорит. Он бы доверил ему свою жизнь. То есть он и так доверил ему свою жизнь и жизни родителей, Тины и маленького, еще не родившегося, Хантера. Хадсон не считает, что Вик подвел его. Нет. Заместитель мэра пока притих. Больше не пытался навредить ни внуку, ни своему сыну. Неприятные мысли ворочались на кромке сознания, но развивать их у Бена не было желания. В конце концов, сейчас Виктор здесь. Со своей плохо контролируемой яростью, вечными проблемами, отцом-психопатом, нескончаемой нежностью и искренней любовью он сидит рядом, чуть улыбается, даря ощущение абсолютной защищенности.

Вик включает музыку. Он сто лет не обновлял свой плейлист, что собственно логично. Вик не любил слушать музыку в машине. Иногда включал какую-нибудь радиостанцию, если не хотелось ни о чем думать. Высокий женский голос раздается из динамиков. Бен смеется, искоса поглядывает на водителя. Он видит, как розовеют его щеки от смущения.

— Может радио? — предлагает Хадсон.

Андерсен кивает. Увеличивает громкость и сам не замечает, как начинает подпевать. Бен не отстает.

— И с каждой сломанной костью, я клянусь, я жил.

Вскоре шелест гальки под колесами автомобиля заглушает их голоса. Они выезжают прямо на берег озера. Бен и не знал, что всего в часе езды от города есть такое живописное место. Они оставляют машину у воды, а сами поднимаются на холм. Вид открывается волшебный. Вик раскладывает одеяло на траве, кладет на край термос и теплый бежевый плед. Он знает, что парнишка не переносит холода.

Бен падает на одеяло. Кладет голову на плечо Андерсена и не может перестать восхищенно смотреть на огни вечернего города, что они оставили за спиной. Его взгляд искрится радостью, когда он поднимает глаза, рассматривая профиль Вика, задумчиво смотрящего на город. Он не выглядит удивленным или пораженным. Он выглядит так, будто не впервые сидит на этом месте. Будто знал, какой эффект этот вид произведет.

— Ты знал, да? Ты был здесь раньше, — озвучивает догадку художник.

— Знал, что тебе понравится, — целуя в его в лоб, говорит Вик, — Когда дома становилось совсем тошно, я приезжал сюда. Здесь всегда спокойно. Редкие туристы, иногда рыбаки. Но обычно никого не было. Я сидел вот на этом месте и смотрел на город. Здесь я мог представить, будто все хорошо, ничего плохого не происходит. Будто только здесь я могу быть самим собой, в безопасности, без страха лишиться своей короны.

— То есть, все это время, ты понимал, что я был прав?

— В чем?

— В том, что ты лучше, чем они, — Бен неопределенно взмахивает рукой, кутаясь в баскетбольную куртку.

Вик понимает, о чем он говорит. Он думал об этом бесчисленное количество раз, когда засиживался здесь после их знакомства. И эту фразу он часто прокручивал в голове, после первой встречи в библиотеке. Вот только Хадсон был не прав. Абсолютно, в корне не прав.

— Я не лучше, чем они, Бен. Я их капитан, — устало произносит Вик.

— Это ничего не значит.

— Это значит куда больше, чем ты думаешь. Я никогда не был похож на них, в этом ты прав. То есть, я никогда не получал удовольствия от того, что причинял боль другим. Но трусость, что не давала мне вылезти из шкафа и быть честным, делает меня таким же, как они.

Бен не отвечает. Обдумывает услышанное с минуту, а потом опять обнимает Вика. Целует в щеку, словно хочет утешить. Он знает, что Вик тяжело переживает ситуацию с семьей. Бен видел, как несколько раз ему звонил отец, а потом парень пропадал на несколько часов, не отвечал на звонки и SMS. Вик появлялся под вечер на пороге его комнаты с извинениями и отсутствующим взглядом.

Ладно, он не хочет об этом думать. Вик никогда не рассказывал, куда пропадал после этих звонков, и Бен душил в себе желание начать расспрашивать. Он ежится, застегивает куртку до горла и натягивает второе одеяло на колени. Единственное, с чем Бенедикт так и не научился справляться, так это с холодом.

— Какао? — предлагает баскетболист, крепче прижимая к себе кутающегося в плед Бена.

— О! Ты приготовил какао?

— Не совсем, — мнется Вик, — Кейси сделала.

— Ты советовался с Кейс прежде, чем позвать меня на свидание? — Бен скептически приподнимает бровь.

— Тебя это удивляет?

— Нет. Если честно, нет, — с улыбкой отвечает художник, замечая, как расслабляются напряженные плечи Вика.

Он принимает кружку из рук Андерсена. Пахнет шоколадом и горячим молоком, в воздух поднимается пар. Бен дует на горячий напиток, греет замерзшие пальцы. Кейси действительно умела делать потрясающий какао. Бен облизывается, следя за взглядом Вика, остановившимся на его губах. Усмехается, закатывает глаза. Хадсон до сих пор не привык к реакции Вика на свою персону.

Андерсен забирает кружку из чужих отогревшихся рук. Ставит на землю, отодвигая подальше от пледа. Вик притягивает к себе несопротивляющегося парня, смотрит в зеленые глаза, стараясь запомнить каждую ресничку, родинку и морщинку на любимом лице. Он уверен — это последний раз, когда он видит немой восторг в этих глазах. Он уверен — художник больше никогда ни то, что не заговорит, даже не посмотрит в его сторону. Даже цветочки на могилу не принесет, если Вик погибнет там.

Бен тихо всхлипывает, чувствуя горячие губы на своей шее. Куртка незаметно сползает с плеч, обнажая тут же покрывшуюся мурашками кожу. Он чувствует горячие пальцы под футболкой, зажмуривается, полностью отдаваясь ощущениям. Бен думает, что завтра придется идти в школу в шарфе потому, что Вик сжимает зубы на тонкой коже, выбивая из легких весь воздух. Когда Хадсон слышит звяканье пряжки собственно ремня, дымка похоти неожиданно рассеивается.

— Стой. Стой, — Бен упирается кулаком в грудь нависшего над ним парня, — Мы не будет делать это посреди поляны, непонятно где находящейся, еще и на земле.

— Серьезно? Ты до сих пор не можешь произнести это слово? Твой язык и не такие вещи делал, — беззлобно усмехается Андерсен, за что получает полный ненависти взгляд и коленом по ребрам.

— Свали с меня, — краснея, огрызается Бен.

— Ладно. Просто скажи это, и я отстану. Честно.

Бен пыхтит, пытаясь спихнуть с себя надоедливого баскетболиста. Вик прекрасно понимает, что он не особо старается, иначе Андерсен бы уже лежал на траве. Бен все еще невероятно сильный. Но и Вик не привык сдаваться.

— Секс, — сквозь зубы цедит Бен.

— Что? Я не слышу, — Андерсен наклоняется ближе, опаляя дыханием искусанные губы.

— Секс, — чуть громче говорит Бен, отворачиваясь в сторону.

— Что «секс»? — не унимается Вик.

— Мы не будем заниматься сексом на чертовой поляне, ясно? — взрывается художник, закрывая пылающее лицо рукой.

Вик сползает с замершего парня. Ухмыляется, как наглый довольный кот, получивший, наконец, свое. Бен выглядывает из-за собственного локтя, наблюдая за наливающим новую порцию какао спортсменом. Тот протягивает ему кружку, накидывает на плечи свою куртку, а потом вальяжно растягивается на покрывале, закинув руки за голову. Вик в сотый раз убеждается, смотря снизу вверх, что Хадсону желто-красный идет больше, чем самому ему.