Слава Богам, они не успевают сцепиться. Кейси преграждает капитану путь, толкает в грудь, отрезвляя, заставляя попятиться. И откуда столько силы в хрупком теле? Олсен не трогает возникшую перед ним девчонку, только скалится, зло шипит, плюется словами, как змея ядом:

— Скажи отцу, что он может не платить. Я уже получил свою долю удовольствия.

Они все еще слишком близко. Так близко, что никто не слышит этих слов, кроме них троих. Вик позволяет Кейси увести себя. Она берет его за локоть и буквально тащит в кабинет врача. Там сидит Тина. Она держит за руку бледного Бена. У него забинтован лоб, заклеены пластырем два особо глубоких пореза на виске и щеке. Он все еще без сознания. Вик опускается рядом на кушетку.

— Никто не видел, что произошло. А если и видели, то молчат, — говорит один из учителей.

— Олсена надо исключить, — отвечает другой.

— Надо. Давно надо. Только не за что. Если никто ничего не скажет, то он спокойно доучится, получит диплом и отправится портить жизнь преподавателям в колледж. Если его, конечно, примут.

— За драку!

— Но драки не было. А за словесные препирательства между друг другом школьников не отстраняют от занятий.

Вик трясет головой. Он не хотел подслушивать. Врач подносит к носу Бена ватный диск смоченный нашатырем, и парень открывает глаза. Женщина заставляет его следить за фонариком, сообщает, что сотрясения нет. Дает какие-то таблетки и просит его поехать домой, отлежаться пару дней. Вик обещает отвезти Хадсона и вернуться до обеда.

— Что тебе сказал Кеннет? — спрашивает Бен уже в машине.

— Ничего полезного.

— Он пытался навредить не мне, Вик. Тина в порядке?

— С ними все хорошо. Она отделалась легким испугом. Я боюсь за тебя, Бенни.

— Я в норме.

— Саймон свихнулся. Директор не поверил мне. Я рассказал, как ты и просил, но он сказал, что я выдумываю это на фоне шока и того, что из-за начала избирательной компании отец уделяет мне мало внимания. Типа я пытаюсь привлечь его таким образом. Или что-то вроде того. Я хлопнул дверью и не стал дослушивать.

— Этого следовало ожидать, когда твой отец зам мэра, — вздыхает Хадсон, — Просто постарайся не думать об этом. Все хорошо. Я в порядке. Немного болит голова, но я в норме. Правда.

Вик ничего не говорит. Он помогает Бену выбраться из машины и подняться по лестнице в комнату. Пока Хадсон переодевается, Вик расстилает постель, укладывает горкой подушки. Он заставляет Бена лечь на кровать, даже укрывает одеялом.

— Поспи. Я возьму твой мобильный? На моем кончились деньги.

Бен почти засыпает, когда Вик берет его телефон. Парень не рассказывает, кому звонил. Бен не переживает по этому поводу. Мало ли кому звонил перепуганный Вик. Бен устал, он очень хочет отдохнуть. И если не забудет, то потом посмотрит в исходящих вызовах последний набранный номер.

***

Вик возвращается в школу, как обещал доктору. Его мучает совесть, и он даже готов это признать. В конце концов, врать не хорошо. И будь Вик хорошим человек, он бы никогда не соврал Бену ни в чем, тем более о таком пустяке, как отсутствие средств для звонка. Ему просто нужно было найти один номер. И он точно знал, что этот номер есть только у Бена. У его маленького, доброго, любящего хранить все номера в телефонной книжке, Бена. Он пока не придумал, как объяснить удаленные исходящие. У него еще есть время до вечера.

Сидеть на французском непривычно скучно. Никто над ухом не щебечет на малознакомом ему языке. Бен только улыбался на ласковое «соловей» и немного краснел каждый раз, когда Вик под партой брал его за руку. Воспоминания заставляют баскетболиста ухмыльнуться. Бен мог быть недотрогой сколько угодно, но в его руках он растекался довольной, слегка смущенной, лужицей. Это бесспорно льстило.

Тина подходит к нему перед физкультурой. Она не занимается, а он сидит в одиночестве на трибунах, стараясь собрать разбегающиеся мысли в кучу. Вик по привычке кладет руку на ее живот. Он чувствует, как кто-то маленький внутри толкается в его ладонь. Это по-прежнему странно и вызывает непонятные эмоции.

Возможно, если б ему дали выбор, он бы не захотел отдавать сына. Возможно, не будь он школьником, у которого вся жизнь впереди, он бы не позволил забрать его. Но что он может дать ребенку, когда сам, по сути, еще дитя. Он прикрывает глаза, наслаждаясь апрельским солнцем и нежным теплом под ладонью.

— Почему Хантер?

— Бен сказал, что ты хотел бы назвать сына этим именем.

— Мне стоит знать, почему ты согласилась? — девушка качает головой, — Ты его оставишь?

— Нет. Я не могу. Если вы по-прежнему будете вместе… Я могла бы не отдавать его в приют. Ты все еще хочешь стать отцом? Завести семью? Не со мной конечно. Но все же… Ты меня понимаешь?

Вик смотрит на девушку, не моргая, пару секунд, а потом понимает, что именно она имеет в виду. Это неожиданно пугает и одновременно заставляет сердце биться чаще от предвкушения. Стать отцом собственному ребенку. Жениться на Бене. Купить большой дом, завести слюнявого пса и создать настоящую семью. Черт, он мечтает об этом.

Телефон вибрирует, и картинка идеальной жизни пропадает. Вик читает SMS и думает, что если еще крепче сжать кулаки, то телефон попросту треснет в руке.

Ты должен подписать документы сегодня. Иначе будет хуже.— У.

— Почему «у»? И что ты должен подписать?

— Потому что «ублюдок». Документы кое-какие. Он не вдавался в подробности.

— Это твой отец, да? Боже мой, Вик, что ты ему пообещал?

— Ничего такого. Не лезь в это. Я сам разберусь.

— Виктор Андерсен, что происходит? Бен в курсе ваших дел?

— Я делаю это ради него! — кричит Вик и пугается собственных эмоций, — После выпускного я уеду. Возможно, навсегда. И отец отстанет от вас. Он пообещал, если я подпишу эти бумаги, он оставит вас в покое. Для меня только это важно.

— Ты заботишься о Бене. Даже о своем сыне. Я понимаю. Но как ты можешь оставить его? Бен не поймет. Должен быть другой выход, Вик.

— Я забочусь о вас троих. И у Бена не будет выбора. Если я не смогу посадить отца до выпускного, мне придется уехать. Не говори ему. Он не должен знать.

Тина смотрит вслед уходящему парню. Она, может и не любила его никогда, но что-то внутри нее кричит, что так нельзя. Возможно, это кричит маленький, еще не родившийся малыш — Хантер Алан Хадсон-Андерсен. Или Андерсен-Хадсон. Она не знает, какую они возьмут фамилию после свадьбы. Взяли бы, если б она у них состоялась.

Когда Тина предложила Вику отдать ребенка, она увидела в его глазах что-то такое… Что-то отдаленно напоминающее надежду. Она не понимает, почему ей хочется позаботиться о них. Девушка сваливает это на внезапно проснувшийся материнский инстинкт и гормоны. Она просто не готова признать, что любит свою новую семью всем сердцем.

А Вик стоит на поле. Смотрит на задумавшуюся Тину и впервые в жизни чувствует себя по настоящему взрослым. У него уже три месяца есть работа, серьезные отношения и сын. Слова Тины не дают покоя. Он не замечает подставленной ноги, пока бежит кросс, заблудившись в собственных мыслях. Вик падает. Кубарем катится по газону. Он пытается встать, поднимается на колени, рассматривая содранные ладони. Вред минимальный. Кеннет сзади кричит, что педикам должно быть привычно стоять задницей кверху.

Нет. Он не станет бить неуемного со-капитана. У него после этого урока серьезная встреча и придти на нее с разбитой губой или фингалом он не хочет. Вик глубоко вдыхает. Поднимается на ноги. Отряхивает перепачканные штаны и продолжает бег. Кеннет с досады пинает лавку — он ожидал другого исхода. Например, хорошей драки, грозящей им обоим недельным исключением из школы. И Вик был бы дураком, если б поддался на провокацию, а дураком он не был никогда. Звенит звонок. Он уже переодет в нормальную одежду и готов к самой ожидаемой и, одновременно, неожиданной встречи в его жизни.

Когда на школьную парковку заезжает черная «Camaro», Вик тяжело вздыхает. Когда машина останавливается прямо перед ним, он сглатывает корм в горле. Капитан до сих пор в красках помнит рассказ Бена о том, что случилось в этой самой машине. И сама мысль о том, чтобы сесть в нее, заставляет внутренности скручиваться тугим жгутом, а волосы на затылке встать дыбом.