— Вы свободны, мальчики. Дальше мы сами.
Бен кивает матери. Дожидается, пока Вик перестанет пялиться на еще незаметный живот Тины, и вместе с ним выходит в коридор. Они идут на кухню. Завтрак проходит в напряженной тишине, пока Вик не прочищает горло и не говорит своим «очень серьезным тоном» из-за которого Бен обычно катается со смеху:
— После уроков я поеду домой.
Сейчас явно нет повода для смеха. Хадсон замирает с ложкой в руке, так и не успев донести ее до рта. Он потерянно озирается вокруг, пока не натыкается на мягкий взгляд матери.
— Ты уверен, милый? Если хочешь, ты можешь остаться. Мы с мужем не против твоей компании, — говорит Джули.
— Я достаточно втянул вас в свои проблемы. Моя беременная подружка будет жить в вашей гостевой комнате еще полгода. Ваш сын терпит выходки моей команды в школе каждый день, чтобы не лишить меня их поддержки. Будет лучше, если я уйду.
Вик поднимается и выходит. Пока он собирает свои скромные пожитки, Бен придумывает, что сказать. Он же не может притвориться, что ничего не слышал. Или может? Хадсон останавливает Вика у дверей. Они приехали на его машине, и ему кажется логичным, что он должен подвезти пострадавшего друга до дома.
— Если что-то пойдет не так, хоть что-то, возвращайся. Немедленно возвращайся. Или напиши мне, я сам приеду за тобой. Ты понял?
Бен вглядывается в улыбающееся лицо парня перед собой. Он боится. Переживает. И если б он мог, то приковал бы Вика наручниками к собственной кровати без всяких там пошлых мыслей. Лишь бы этот несносный баскетболист был в безопасности.
— Я понял, мамочка. Со мной все будет в порядке.
***
Бен возвращается домой, только после того, как Вик клянется сообщить, если что-то будет не так. Январь выдался неожиданно холодным и тонкая баскетбольная куртка не спасает от холода. Дверь в его комнату открыта. На кровати сидит Тина, разглядывает стену с картинами. Она держит руки на животе, будто хочет защитить. Бен проходит внутрь, садится на стул у компьютерного стола и ждет, пока девушка заговорит.
— Мне плевать на ваши отношения. Я лишь хочу получить свою корону и окончить школу на вершине пирамиды, а не головой в унитазе. Вы можете делать, что хотите в пределах этого дома. Но на людях не подходи к нему! Он не гей и то, что живет внутри меня тому доказательство. Андерсен все равно женится на мне, у нас обоих нет выбора, иначе отец забьет его до смерти.
— Ты не в том положении, чтобы что-то требовать от меня, Тина. Я помог тебе не от великой любви. Я просто хочу, чтобы ребенок Виктора был в безопасности, но это не значит, что я не смогу выкинуть тебя отсюда в любой момент, — устало потирая виски, отвечает Бен.
— Этот ребенок не принадлежит ему. Я собираюсь родить и написать отказ. Пускай кто-то другой заботиться о нем, тот, у кого это получится лучше. Не хочу разрушать собственную жизнь из-за одной единственной ошибки.
— Он не позволит. Его отец не позволит.
— Мне плевать на его отца, маленький гей. Мне на все плевать! От меня только что отказались родители. Меня подобрал с улицы парень, которого трахает отец моего ребенка…
— Прекрати. Хватит говорить так. Он меня не… Мы друзья, ясно?
— Я видела, как вы смотрите друг на друга.
Бен прикусывает язык, чтобы не заорать или не треснуть эту напыщенную стерву чем-нибудь тяжелым по голове, дабы снести несуществующую корону и облегчить жизнь всем обитателям этого дома. Он никогда не поднимет руку на женщину. Но это не женщина, это Тина! И ее сверхспособность заключается в том, что она может вывести из себя кого угодно. Кого угодно, кроме него.
— Иди к себе. Я не хочу больше видеть тебя в своей комнате. Никогда.
— Не смей подходить к нему при всех! Я не хочу, чтобы эта грязь вылилась на меня. Вы оба отвратительны.
— Убирайся отсюда, иначе ты закончишь свою жизнь в самом грязном борделе этого города.
Когда родители выставили сумку с ее вещами за дверь, больше всего на свете Тина боялась именно этого. Ее лицо кривится, а глаза распахиваются от неподдельного ужаса. Она уходит, напоследок скользнув взглядом по Бену, кутающемуся в куртку ее парня. Бывшего парня, поправляет себя девушка. Встречаться с геем она не хочет, жить с его другом собственно тоже. Но ей некуда пойти, кроме «самого грязного борделя» в этом городе. И где-то глубоко в душе она благодарна Бену и его семье за приют. Где-то очень глубоко.
Учебный день пролетает незаметно. Бен старается приглядывать за баскетболистом, мало ли тот решит сходить на тренировку или еще что-нибудь не менее глупое выкинет. Но Вик улыбается, когда натыкается на внимательный взгляд и качает головой, будто читает мысли. Бен думает, что Вик определенно не так плох. А еще он не сомневается, что секрет Тины скоро будет раскрыт, так как ее тошнит всю литературу. И он пару раз видел ее пробегающей по коридору с рукой у рта во время перемены.
Он ждет ее за углом школы, чтобы никто не заподозрил, что они ездят домой вместе. Тина не говорит ни слова по дороге и позже, в доме, уходит в свою комнату, хлопнув дверью, и Бену приходится принести ей ужин под дверь.
Как ты вообще ее терпел? Так бы и придушил ее подушкой во сне.- Б.
Тина может даже тебя довести до белого каления? Забавно. Терпел, потому что должен был. Теперь все будет по-другому между нами? — В.
Скорее всего. Ты скоро станешь отцом. Это серьезный шаг.- Б.
Я решил взять на себя полную ответственность за ребенка.- В.
Это правильное решение. Я горжусь тобой. И мы должны прекратить. Чтобы между нами не было, надо закончить прямо сейчас.- Б.
Поговорим завтра в библиотеке? Как раз французский сделаем.- В.
Я приду в 6. Просто подумай об этом хорошенько.- Б.
***
В библиотеке ожидаемо пусто. Они сидят за столом, изредка переговариваясь, переводят какой-то текст о животных. Они до сих пор не смогли понять его смысл. Вик опускает голову на стол, укрывается словарем. Он слишком устал. Бен его понимает. Полночи не мог заснуть от рыданий девчонки этажом ниже. Задумавшись, он пропускает момент, когда Вик перестает притворяться уставшим трупом и поднимает голову.
— Ты хочешь все закончить? — шепотом спрашивает Вик
— Не хочу. Но мы должны.
— Я не уверен, что смогу без тебя. Ты важен для меня.
— Ты понимаешь, что это звучит как признание в любви?
Вик понимает. Слишком хорошо понимает, но все равно не спешит с ответом. Он знает, что разговор не закончен, но продолжать совершенно не хочется. Андерсен поднимается на ноги, собирает книги и, под недоуменным взглядом Бена, выходит. Как он и рассчитывал, парень следует за ним. Бен ни о чем не спрашивает, когда они останавливаются у «Audi», просто открывает пассажирскую дверь. Вик ждет, пока друг пристегнется и нажимает на газ.
Подниматься по лестнице, в темноте, целуясь, не лучшая затея. Они понимают это сразу, потому что Вик с грохотом приземляется за задницу, запутавшись в собственных ногах. Он медленно поднимается. Голова кружится, неприятные последствия недавней травмы. Бен стягивает свой свитер, оставляя его на ступеньках. Куртка Вика остается так же.
На задворках сознания все еще мелькает маленький красный огонек, требующий прекратить все немедленно. Выкинуть настойчивого баскетболиста из своей постели, из комнаты, из дома, из жизни, если понадобится. Бен закрывает глаза, вытягивает шею, выгибается навстречу ласкающим губам. Скользит ладонями по горячей коже, царапает плечи, самозабвенно отвечает на поцелуи, но тут же замирает, чувствуя чужое колено между ног.
— Вик.
Андерсен отрывается от теплой, нежной кожи. Пытается поймать уплывающий взгляд художника. Он видит, как Бен комкает в пальцах простыню. Нервничает. Боится совершить очередную ошибку. После всего, что он пережил, Вик не удивился, если бы парень вообще шарахался от любых поползновений в свою сторону. Вик точно больше никому бы не позволил прикасаться к себе.
В этом их самое большое различие. Бен сильнее. Его сердце все еще открыто для людей. Для него. Для Виктора мать его Андерсена. И он не может не оправдать его доверие.
