— Ты опять с ним спал? — с порога спрашивает она.

Бен только закатывает глаза, закрывает за ней дверь и ничего не отвечает. Он устал. Устал от этих бесконечных вопросов, от странных намеков. Но больше всего он устал от ненужных советов и чрезмерной опеки. Он устал говорить ей и родителям, что они с Виком просто друзья. Хорошие, почти мирно сосуществующие, друзья. Нет, он не влюблен в сына заместителя мэра. И да, конечно, он никогда не мечтал затащить его в койку. Ну, может пару раз, но Кейси об этом знать совершенно не обязательно.

Девушка по обыкновению занимает кровать. Кейси откидывается на подушки. Она пристально смотрит на присевшего рядом друга. Парень смущается под таким внимательным взглядом и принимается рассеянно оглядывать комнату.

— Бенни, что у вас происходит?

— Мы друзья, — на автомате отвечает он.

— Бен!

— Мы друзья, которые иногда целуются. И, возможно, спят в одной кровати. Очень редко, — сдается он.

— Ты не думаешь, что это немного странно?

— Отстань. Ничего странного в этом нет.

Кейси готова согласиться, если б не одно но. Беременная подружка Андерсена не вписывалась в эту сказку. Как вообще они могут поддерживать настолько странные отношения с поцелуями и прочим, в наличии чего Кейс уверена, если Вик спит с Тиной. Нет. Она мысленно поправляет себя, парень, который нравится Бену, спит с девушкой. Кейс говорит это вслух, на что Хадсон лишь пожимает плечами. Он не задумывался над этим. Он вообще старается не анализировать происходящее. Телефон вибрирует. Бен тянется к тумбочке.

Я не знаю, что буду делать, если ты разочаруешься во мне.- В.

Что ты сделал? — Б.

Ты можешь выйти? — В.

Здесь Кейс.- Б.

Пожалуйста.- В.

Когда баскетболист использует «волшебные» слова, ситуация должна быть очень серьезной. Бен протягивает телефон подруге. Она внимательно вчитывается в слова. Девушка кивает собственным мыслям, застегивая свитер. Они без слов спускаются вниз, одеваются и выходят из дома.

Вик сидит на капоте своей машины. Кейси проходит мимо него, улыбнувшись в знак приветствия. Она оборачивается просто, чтобы убедиться, что с другом все в порядке. Девушка видит, как Бен обнимает Андерсена, как тот прижимается теснее, утыкаясь носом в шею. Она уезжает, оставляя их наедине.

Бен машет вслед исчезающей за поворотом подруге. Потом поворачивается к Андерсену, стряхивает налипший снег с меха на его капюшоне.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Я не могу рассказать ему. Скоро Рождество.

— Расскажи после праздников. Вик, ты нередко меня разочаровываешь. Почему сейчас это стало так важно?

— Потому что ты важен для меня.

— Но ты же…

— Все еще не гей. Именно. Но ты все равно важен. Я не хочу, чтобы ты разочаровался окончательно и ушел.

— Я никогда не оставлю тебя. Чтобы ни произошло, ты всегда можешь прийти ко мне за помощью. Всегда.

Вик опускает ладони на пылающие щеки чересчур разоткровенничавшегося Бена. Он улыбается, прижимается лбом ко лбу парнишки. Зеленые глаза сияют искренностью. И Вик в сотый раз поражается свету, которым лучится Бен даже после всего, что пережил.

— Мы ведь друзья? — шепотом спрашивает Вик.

— Друзья, — соглашается Бен.

— Друзья, которые могут иногда делать странные вещи?

— Ты так это называешь? — ехидно замечает художник.

Вик предпочитает промолчать. Он осторожно целует улыбающийся рот. Возможно, это самый лучший поцелуй в его жизни. Возможно, Бен с ним согласится. Андерсен уезжает через несколько минут. С довольной сытой улыбкой садится за руль и не может не думать о мягкости чужих губ, о сильных пальцах на своих плечах. Ему кажется, что привычный мир медленно рушится и создается заново.

***

Вик подъезжает к дому и улыбка тут же тает. Он на секунду представляет, как рассказывает отцу о Тине. Страх сковывает легкие. Он знает, что глупо бояться родного отца и любить одновременно. Он знает, что давно надо было написать заявление или рассказать школьному психологу. Еще когда был ребенком и получил первый синяк, надо было кому-нибудь рассказать. Он все это знает, но не понимает, как можно создать такие проблемы своей семье. Чтобы его отец не делал, Виктор все равно любит его. Всегда любил. Ему жаль мать и себя, но ведь отец не от хорошей жизни стал таким. Никто не становится тираном просто так.

Математика дается с трудом. Вик отвлекается и не замечает, как начинает рисовать. Ему знакомы эти черты. Может быть глаза чуть крупнее и нос с горбинкой, но в целом он узнает Бена. Сильная шея, четко очерченные скулы… Он уже рисовал нечто похожее несколько недель назад. Вик усмехается, когда телефон оповещает о полученном сообщении.

Напиши мне. Я хочу быть уверенным, что ты будешь в порядке.- Б.

Не переживай, мамуля. Я напишу.- В.

Вик никогда не любил рождество. Он считал, что этот праздник поглотила коммерция. Он уже не вызывает таких теплых чувств, как в детстве. Сейчас Вик могу думать только о том, что и кому подарить и столько денег у него останется после всех трат. Рождество теряет запах волшебства.

В этом году Рождество казалось ему не праздником, а началом конца света. Скорее всего, так и будет. Отец отречется от него, выгонит из дома, хорошо, если не убьет на месте. Вик почти засыпает, когда до него вдруг доходит, что единственный человек, который знает его по-настоящему это Бенедикт Хадсон. Тот самый гей, от которого мама просила держаться подальше. Тот самый парень, который с готовностью открыл ему свое сердце, после «знакомства» в мужском туалете. Тот самый парень, который обещал всегда быть рядом несмотря ни на что.

========== 11. ==========

Глава 11.

Однажды вечером Бен приезжает к нему сам. Просто срывается с дивана, на котором сидел с отцом и смотрел что-то по телевизору. Алан лишь усмехается, когда слышит хлопок входной двери. Он знает, куда отправился сын. И да, он безумно беспокоится, но разве объяснишь влюбленному подростку, что небезопасно ездить ночью по скользкой дороге в дом к человеку, который периодически превращает твою жизнь в ад. Алан улыбается, когда видит новое сообщение на экране своего телефона.

Я доехал. Все нормально. Не ждите.- Б.

Хорошо, когда твой друг — сын заместителя мэра, чей адрес знает каждый житель города. Он не звонит, не пишет, вообще не предупреждает о своем приезде. Бен уверен, что Вик примет его в любом случае, как и он сам. Даже в два часа ночи. Даже без предупреждения.

Бен знает, комната Вика на втором этаже справа. Снег липкий. Слепить снежок и запустить в окно — отличный план и почти работает. У него начинают мерзнуть руки, когда в комнате, наконец, загорается свет и лохматый Виктор выглядывает в окно, ловко отбивая летящий в лицо снежок. Недаром, его считают баскетболистом от Бога. Парень хмурится, пытаясь сосредоточить не привыкшие к свету глаза на лице незваного гостя.

— Что ты здесь делаешь?

— Не все тебе по ночам гулять.

— Ты пьян?

— Нет.

— Зачем пришел?

— Откроешь?

Вик закрывает окно. Задергивает занавеску. Пять минут ничего не происходит. Бен уже готов разочарованно вернуться в машину, чтобы отправиться домой, но тут входная дверь открывается. На пороге стоит Вик в мягких серых штанах, с отпечатком подушки на щеке. Он потягивается и зевает, прикрывая рот кулаком. Андерсен ерошит волосы, тепло улыбается гостю, жестом приглашая того войти внутрь. Пожалуй, это самое милое, что Бен видел за свою недолгую жизнь.

— Почему ты спишь в десять вечера?

— Потому что в шесть мне на пробежку, и я очень устал сегодня. Тина насилует мне мозг все каникулы. Я забыл сделать ей подарок на Рождество. Она никогда мне этого не простит, — морща нос в притворном недовольстве, сообщает Андерсен.

Бен не склонен к продолжению допроса. Он проходит в большую гостиную вслед за сонным парнем. Поднимается наверх, в его комнату. Она больше напоминает Бену казарму на одного. Будто в этой комнате живет не семнадцатилетний подросток, а солдат, захвативший из дома пару фотографий, гитару и медали. Очень много медалей.