— Сам разденешься?

— Помоги, — просит Вик, глупо улыбаясь.

Насколько пьян гость, Бен даже не может понять. Когда люди напиваются, они показывают свое настоящее лицо. Видимо Вик становится дико пошлым пьяным геем. Хадсон осторожно стягивает с парня куртку, ботинки. Вик поднимает руки, помогая стащить с себя футболку. Бен мужественно выпячивает подбородок, борясь с ремнем на чужих джинсах. Завтра Вик ничего не вспомнит, и Бен вдоволь посмеется над сонной растерянностью в медовых глазах. Но сейчас ему не до смеха. Баскетболист не мог приехать сюда просто так. Значит, что случилось. Значит, у Бена есть пара сотен причин переживать.

Из джинс Андерсен выпутывается самостоятельно. Раскидывается на кровати, наблюдая, как Бен достает второе одеяло и переносит свою подушку в кресло.

— Ты не хочешь спать со мной? — обиженно спрашивает Вик.

— Когда ты пьян — не хочу.

— А когда хочешь?

— Вик, три часа ночи. Давай мы поговорим об этом утром.

— Я не гей, Бенни. Но ты мне нравишься. Твои дурацкие ресницы, как у коровы. Пушистые-пушистые. Они ведь пушистые, да?

Андерсен тянет руки навстречу художнику. Бен склоняется над ним, прикрывая глаза. Он чувствует чужие пальцы на веках. Вик что-то неразборчиво шепчет, а потом отстраняется. Касается нежно щеки, смотрит в глаза.

— Мягкие, как пушинки. Как Сиси.

— Очень мило, что ты сравниваешь мои ресницы с шерстью собаки своей девушки. Спи, Андерсен. Ты, конечно, милый, когда пьяный, но бесишь до дрожи.

— Не обижайся. Мне нравится. Они такие…

Кажется, он засыпает посреди фразы. Бен так и не узнает, какие же именно у него ресницы. Нельзя сказать, что это его разочаровывает. Завтра тест по истории, так что чем раньше он уснет, тем лучше. В кресле неудобно, но в кровать он не возвращается. Хватило одного раза.

========== 10. ==========

Глава 10.

Утром его будит Вик. Бен не видит в нем ожидаемой растерянности. Парень выглядит грустным, разбитым, абсолютно несчастным, но не потерянным. Будто вчера он был недостаточно пьян и все помнит. Бен плещет в лицо холодной водой, смотрит в зеркало, разглядывая собственное невыспавшееся лицо. Он вздрагивает, когда слышит приглушенный голос за спиной.

— Она беременна, — Бен недоуменно вздергивает бровь, не сводя глаз с их отражения, — Тина беременна. Она носит моего ребенка. Хадсон, я в таком дерьме. Что мне делать?

Теперь время Бена изображать удивленную форель. Они слишком хорошо успели узнать друг друга, чтобы понять, что данная новость уничтожит жизнь Вика. Она уничтожит жизни обоих из «правящей» парочки. Вик просит его о помощи, просит совета. Он не скрывает своего страха. Хадсон поворачивается, вживую изучая лицо парня.

Бен обнимает его. Тянет сесть рядом с собой на бортик ванной. Это ужасные новости. Они не разобрались, что происходит между ними, а теперь еще ребенок. Бен, как огня, боится отчаяния в медовых глазах. Он целует его первым. Отвлекая от страшных мыслей. Целует, ведя за собой обратно в комнату. Он не думает. Он хочет стереть это затравленное выражение с красивого лица. Он хочет вернуть наглую ухмылку и нахальные смешинки в глазах, которые заставляют его кожу покрываться мурашками каждый раз. Он боится, что мысли Вика уничтожат его раньше, чем жестокий отец.

Художник точно не знает, чем руководствуется, но уверен, что поступает верно. Он стаскивает футболку, наблюдая, как Вик делает тоже самое. Они не разговаривают, стоят в разных концах комнаты, изучая друг друга. Через мгновение Вик целует его, толкая на кровать. Тянет зубами нижнюю губу, усмехается, почувствовав, как вздрагивает Бен.

Андерсен не имеет представления, что делать с парнем, лежащим под ним. С девушками было проще, он точно знал, что, куда и как. А здесь неизведанная территория. И он все еще не уверен в своем решении. Пуговица на чужих джинсах поддается с трудом. Бен снова вздрагивает. Распахивает свои невозможно яркие глаза. Вик вдруг понимает, что не может так поступить. Хочет безумно, до боли хочет, но не может. На нем огромная ответственность за чужую маленькую жизнь. И за Бена, особенно за него. Он никогда не изменял свой девушке, до появления этого человека. Здорово, если б можно во всем было обвинить новичка. Но Вик не идиот. Он поднимается на локтях, ловит расфокусированный взгляд.

— Нет, Бен. Я не могу.

Вик целует художника в лоб, скатываясь на кровать. Он чувствует себя глупо, слишком голым и запутавшимся. Бен не спорит, вообще ничего не говорит. Молча натягивает на них одеяло. Бен должен что-то сказать, потому что Вик поступает не правильно. Он загубит свою жизнь, взвалив на себя то, что ему не под силу. В конце концов, Андерсен требовал ответа, а не секса.

— Ты ведь понимаешь, что не любишь ее?

— Это неважно. Она беременна. Я должен позаботиться о ней и о ребенке.

— Нельзя создавать семью лишь из-за ребенка.

— Я знаю, просто… Она лучшая пара для меня. Родители в ней души не чают. Она знает почти все мои секреты. И я знаю ее, как никто.

— Но жить с ней ближайшие лет семьдесят будут не твои родители, а ты. И спорим, что я о тебе знаю больше, чем она.

— Бен, ты — гей. Что ты вообще знаешь об этом? У тебя-то таких проблем быть не может. От тебя никогда не залетит чирлидерша, которую ты на дух не переносишь, но не можешь быть с кем-то еще, потому что иначе отец тебя живьем в асфальт закатает.

— Не козли, Андерсен. Я не виноват в том, что ты забил на презервативы. Не срывайся на мне.

Баскетболист извиняется, виновато отводит взгляд. Бен действительно не виноват. А вот перспектива рассказать правду отцу пугала. Он, конечно, не убьет единственного родного сына, но наказание будет суровым, в этом нет сомнений. В дверь стучат. Джули говорит, чтобы они одевались и шли вниз завтракать.

Родители уже сидят за столом. Парни садятся на свободные места. Тосты с арахисовой пастой и апельсиновый сок — кажется, такого вкусного завтрака у Вика не было никогда. Бен с опаской поглядывает на родителей, ожидая нудного разговора. Они лишь желают ребятам приятного аппетита и уходят. Значит, неприятности поджидают Бена, когда Вик выйдет за дверь.

— Не затягивай. Поговори с отцом, пока они сами все не узнали. И сразу позвони мне. Я приеду, если что-то пойдет не так.

— Не лезь в это, Бенни.

— Просто напиши, чтобы я не волновался.

— Хорошо.

Вик доедает тост и уходит, по пути прощаясь с родителями Бена. Парень по-прежнему сидит за кухонным столом и ждет расправы. Отец смотрит строго, он бы даже злился, наверное, если бы не стоящая рядом мама. Они присаживаются напротив сына.

— Этот мальчик тоже гей? — интересуется Джули.

— Нет. Он стопроцентный натурал.

— Бен, он приходит в три часа ночи. Он ночует в твоей комнате. Он спит в твоей кровати. И он стопроцентно не гей? — переспрашивает Алан.

— Я думаю, что он просто сам не знает, чего хочет.

— А ты уверен, что он не пользуется тобой сынок, чтобы разобраться в себе? — обеспокоенно глядя на сына, спрашивает женщина.

— Мам, пап, я ни в чем не уверен. Может он гей, может — нет. Какая к черту разница? Мне с ним хорошо. Я чувствую себя защищенным, — Бен секунду раздумывает и продолжает, — С ним меня не мучают кошмары.

— Как далеко зашли ваши отношения?

— Мы целовались, пап. На этом все.

Он видит, как недоверчиво смотрит отец. Бен понимает, что они просто беспокоятся за него, но он больше не ребенок. Ему надоело быть жертвой. Он просто хочет жить дальше. Влюбиться в Виктора? Никогда. Ни за что. Но это не значит, что он не может наслаждаться странной дружбой, которая их связывает.

Он отправляется в школу. Сдает тест по истории, который пропустил из-за самовольного двухнедельного отпуска. Вообще-то с сегодняшнего дня начались рождественские каникулы. И то, что учительница позволила сдать контрольную работу в праздники — настоящее рождественское чудо.

***

Кейси появляется на второй день каникул. Она выглядит действительно счастливой. Улыбается, стряхивая снег с волос. Она скидывает куртку, протягивая ее хозяину дома. Дурацкий зеленый свитер с оленями ей неожиданно к лицу.