Бен поднимает глаза к потолку, надеясь остановить неприятное жжение от подступающих слез. Не помогает. Слезы скатываются по щекам, щекочут кожу на шее. Вик не особо задумывается над своими действиями. Он тянет Бена на себя, усаживает на кровать. Андерсен обнимает вздрагивающее тело, прижимает к себе так крепко, как только может и дает спокойно выплакаться. Позволяет излить все, что накопилось за время молчания.

Вик не знал, что можно так долго и бесшумно плакать. Когда Тина ревела из-за очередной ерунды, она кричала, корчилась, размазывала по лицу косметику, шмыгала носом и размахивала кулаками. А Бен просто прислоняется лбом к груди Вика, закрывает глаза, позволяя боли покинуть его вместе со слезами. А потом он начинает говорить, то есть вспоминать вслух о самом страшном дне в своей жизни. И по-хорошему, Вику бы попросить его остановиться, но он молчит, вслушиваясь в тихий сбивчивый шепот.

Бен помнит, как черная «Camaro» остановилась у дома поздним вечером где-то в середине октября. Он сам забрался в салон, сам пристегнулся и позволил увезти себя. Парень не знал, чего ожидать, просто чувствовал подвох, но когда ты влюбленный подросток, ты на все закрываешь глаза. Бен помнит, как его вытаскивают из машины, швыряют на асфальт, будто мешок с мусором. Битые стекла ранят даже сквозь джинсы. Он помнит ненависть в глазах цвета жидкой стали. Его бьют со звериной жестокостью, а он не может закричать. Не хочет. Ведь вдруг кто-то услышит, придет и увидит его, такого слабого и беспомощного. И Майк может пострадать.

Сердце разрывается от мысли, что его предали. Это больнее всех побоев, всех переломов вместе взятых. Он почти отключается, когда его волокут обратно к машине. Бен чувствует щекой еще не остывший капот, слышит шорох снимаемой одежды, потом становится слишком холодно. А потом Бен мог лишь молить всех богов, чтобы они позволили ему отключиться.

Он приходит в себя, когда лежит на полу, между сидениями. Его одежда изорвана, заляпана кровью и грязью. Машина вдруг останавливается, сердце Бена замирает вместе с двигателем. Он оказывается на улице. Идет дождь. Он стоит на коленях посреди дороги, недалеко от своего старого дома. Он пытается подняться, закричать, но вместо крика из горла вырывается глухой хрип. Его находит отец. Он приносит сына в дом, просит, чтобы жена вызвала скорую. Наконец, услышав успокаивающий шепот матери над ухом, Бен проваливается во тьму.

Художник приходит в себя уже в больнице. Стоит парню открыть глаза, он понимает, что привычный мир разрушен. Его захлестывает паника. Глупое, запоздалое отчаяние. Он не может остановить поток слез. Врач сухо просит медсестру вколоть успокоительное, а потом перечисляет родителям повреждения: переломы ребер, правого запястья, малой берцовой кости, пары пальцев, множественные гематомы и ссадины, повреждения мягких тканей. В общей сложности 186 наложенных швов, большая кровопотеря, скорее всего тяжелейшая психологическая травма. Он не знает, как пережил реабилитацию, группу поддержки, возвращение в школу, перешептывания за спиной. Правда. Он не знает.

Вик не знает тоже. Андерсен слушает страшную исповедь. Он сразу распознает маячившую на горизонте истерику. Понимает, что накипело, и вряд ли Бен осознает, что говорит все это вслух, но прикидываться глухим не получается. И Вик слушает. Его трясет, кажется, он сам вот-вот заплачет, но прервать тихий поток слов не может. Он только осторожно убирает прилипшую к мокрому лбу челку, обнимает еще крепче и укачивает, словно младенца, в попытке успокоить.

А Бен все говорит. О том, как долго Кейси пыталась заговорить с ним, как не отходила от больничной койки несколько дней, совсем забыв о себе. О том, как он отказывался от еды, как несколько недель не мог разговаривать вообще и как пытался устроить себе передоз снотворными, но в итоге проспал два дня и проснулся с головной болью. О том, как родители продавали дом, как заставляли его выходить на улицу, чтобы дышать свежим воздухом, но все равно перевели на домашнее образование до конца десятого класса. О том, как он умолял родителей не выставлять это на всеобщее обозрение, не подавать в суд и не пытаться придушить Майка голыми руками, ведь тот ни в чем не виноват.

— Ты любил его? — спрашивает Вик, не особо надеясь на ответ.

— Больше всего на свете. Потому и уговорил родителей не писать заявление в полицию. Я не хотел…

— … портить ему жизнь. Да, это на тебя похоже. Но ты ни в чем не виноват. Бен, этот парень — законченный ублюдок. А ты спас ему жизнь после… этого. Ты очень храбрый, хоть и немного идиот.

Бен кивает. Он прекрасно знает, что это поступок не героя. Глупца. Ведь герой сделает все, чтобы случившееся не повторилось больше ни с кем. Он уходит в ванную, умывается, приводит себя в порядок и возвращается в комнату. Вик лежит на кровати, закинув за голову руки. Он ни о чем не думает, бездумно пялится в потолок, пока не замечает изучающий взгляд. Парнишка возвышается над ним, смотрит изучающее. Вик ухмыляется, понимает, что его откровенно оценивают.

— Ты меня ненавидишь? — спрашивает он, садясь на кровати, — Ты столько пережил. За все, что я сделал, я бы себя ненавидел. Я себя ненавижу.

— В сотый раз говорю — нет. Я ненавижу твои поступки, но не тебя. Вик, ты лучше, чем думаешь. Ты доказал это мне. Теперь осталось лишь доказать это самому себе.

— Ты слишком наивен.

— Возможно. Ты мудак, но Андерсен, видит Бог, ты не плохой человек.

Вик тянет Бена к себе за руку. Тот останавливается, смотрит с любопытством. Андерсен мудак. Этого никто не станет отрицать. Но он не гей. 100% не гей. Тогда какого черта он сейчас делает? Вик осторожно касается ладонью еще влажной щеки и тянется губами к приоткрытому в удивлении рту. Бен замирает. Зажмуривается и совершенно точно не собирается отвечать на поцелуй. Вик понимает эту заминку по-своему. Он отстраняется. Неловко поднимается на ноги. В глубине души надеясь, что растерянный Бен не заметит его разочарования.

— Возвращайся в школу. Я не позволю ему подойти к тебе.

— Ты же не собираешься запереть меня ради защиты в шкафу или мусорном баке?

— До завтра, Бенедикт Хадсон.

Бен лишь кивает. Он снова протягивает куртку, но Вик, как тогда, в школе, качает головой, мол, оставь себе. Когда он вошел в эту комнату, куртка лежала на кровати, значит, она важна. Бесполезные вещи не раскладывают на подушках, когда хочется застрелиться. А Вик почему-то считал, что Бен очень хочет, чтобы этот кошмар закончился любой ценой. Вик бы хотел.

Родители возвращаются после ухода Андерсена. Бен рассказывает им о случившемся. Отец сурово качает головой, а мать грустно улыбается. Они начинают понимать, видеть повторение страшной истории. Может, немного в другом ракурсе и с переменой мест, но история определенно повторяется. Они не могут решить хорошо это или плохо, потому просто решают подождать, наблюдая со стороны. Они просят его быть осторожнее и переключить свое внимание на учебу. Выпускные экзамены никто не отменял.

Бен ужинает. Челюсти будто отвыкли от нагрузки. Он отвлекается от пережевывания вишневого пирога, когда телефон в кармане вибрирует, оповещая о полученном сообщении.

Мы поговорим о случившемся? — В.

Думаешь, надо? — Б.

Не знаю. Я не понимаю, что происходит.- В.

Согласен. Завтра в библиотеке? — Б.

Буду в четыре.- В.

***

С утра на школьной парковке его встречает Кейси. Боковым зрением он замечает группу людей в красных куртках. Вик наблюдает за ним, одновременно смеясь над какой-то шуткой Дэвида. Уроки проходят спокойно. Он не отстал от программы, учился самостоятельно каждый день. Учителя хвалили его, одаривая беспокойными взглядами. Видимо, слухи еще не просочились, значит, с этим можно справиться.

В библиотеку Бен приходит первым. Он сидит в секции «естественные науки», задумчиво грызет карандаш, периодически что-то подчеркивая в учебнике по истории. Вик приходит ровно в четыре. Он скидывает сумку на пол, садясь на стул напротив. Скрещивает на груди руки и смотрит, терпеливо ожидая пока Бен заговорит.