— Да, — отвечает она на незаданный вопрос, — Он его избил, а потом изнасиловал. А потом бросил истекать кровью на дороге. Его нашел отец, когда ночью возвращался с работы, — Кейси закрывает лицо ладонями, вытирает слезы.

— Боже…

— Мне правда пора идти, Вик. Будь с ним… нежнее. Бен сильный, но он просто художник… Он будет до конца верить в тебя, пока и ты не растопчешь его. Но если ты причинишь ему вред, я тебя убью. Богом клянусь, я убью тебя Виктор Андерсен.

Вик провожает взглядом Кейси. Он едет домой, не переставая думать об услышанном. В ванной, встав под ледяной душ, он бесшумно кричит от нахлынувших эмоций, от ужаса и собственной глупости. Кажется, он плачет, а может это просто вода стекает по лицу, и глаза щиплет от мыла. Бен улыбался ему после всех его выходок, говорил, что не ненавидит, а Вик даже не знал, какую ношу тот тянет за собой.

Нам надо поговорить. — В.

Хадсон, прекрати молчать. Две недели прошло. Ты где? — В.

Бен, лучше ответь. Я приеду завтра после тренировки. — В.

Хватит игнорировать сообщения. Иначе я приеду прямо сейчас. — В.

Хадсон! — В.

Зачем? — Б.

Я знаю, что того парня на «Camaro» зовут Майкл Шеппард. — В.

Как много ты знаешь? — Б.

Все. — В.

Кейси наплела? Не слушай ее. — Б.

Я приеду завтра. — В.

Бен не ответил. Он вообще выключил телефон, иначе Вик бы смог дозвониться до него. Андерсен пытался несколько раз. Тщетно. Бен только написал Кейси, как сильно он ее ненавидит за болтливость, и к чертям отключил мобильный.

Он уже предвкушал тяжелый разговор, виноватый взгляд и жалкие оправдания своих поступков. И осторожный извечный вопрос «ты меня ненавидишь?». Бен обнимает красную куртку с баскетбольным мячом на спине. От нее пахнет морским гелем для душа, немного туалетной водой и немного самим Виком. Запах успокаивает, расслабляет. Бен так и засыпает в обнимку с форменной курткой своего партнера по французскому. Нет. Он не влюбленный подросток. Просто сила владельца этой куртки притягивает, дарит необходимый сейчас покой. Она будто защищает его во сне. Вик будто защищает его во сне.

========== 8. ==========

Глава 8.

Бен просыпается в слезах. За год он почти привык к кошмарам, но в эту ночь его подсознание превзошло само себя. Бен как наяву чувствовал холодные влажные ладони, скользящие по своей коже. Ощущал во рту вкус собственной крови, вытекающей из разбитого носа. Слышал тяжелое сорванное дыхание над ухом. Он был уверен, что в этот самый момент кто-то ломает ему ребра мощным пинком, а потом сдирает до мяса кожу на коленях, таща за волосы по асфальту. Он чувствует эту фантомную боль каждой клеточкой своего тела. Видимо Бен кричит во сне, потому что в комнату вбегает напуганная миссис Хадсон. Она трясет его за плечо, стараясь разбудить.

Джули обнимает сына. Он утирает слезы одеялом, замечая мокрые разводы на чужой куртке, которую так и не отпустил ночью. За окном светло. Солнце прокрадывается сквозь занавески, освещая комнату. Женщина смотрит в зеленые глаза сына и вместе с ним вспоминает ужас тех недель: муж приносит Бена на руках, он весь в крови, она вызывает скорую, потом приступ, больница, психолог, переезд, новая школа, новая работа. Новая жизнь.

— Сынок, ты должен поесть. Нельзя просидеть две недели взаперти, просыпаться с криками каждую ночь и при том отказываться от еды. Ты себя убьешь. И меня тоже.

Бен бы и рад поесть, но стоит ему посмотреть на пищу, как желудок болезненно сводит. Это паника и стресс. Он знает. Уже проходил через это прошлой осенью, заработал истощение и гастрит. Бен идет за матерью на кухню, обдумывая вчерашнюю переписку с Виком. Спортсмен обещал приехать сегодня после тренировки. Примерно, около шести, если их расписание не изменилось. С одной стороны Бен ждал этого разговора, с другой — боялся до дрожи.

Джули готовит, напевая под нос какую-то незамысловатую мелодию. Блинчики с черникой пахнут божественно, а на вкус просто умопомрачительные. Бен жует, вполуха слушая новости по телевизору. Рождественские рекламы, знакомая с детства веселая музыка говорят о приближающихся праздниках. Отец, проходя мимо, осторожно сжимает его плечо, задорно подмигивает. Бен знает, если слышала мама, значит и отец в курсе ночных бдений своего сына. Ему немного стыдно, что родители опять вынуждены жить с вечным беспокойством, но Бену так нужна эта поддержка. Да и без них ему не справится, особенно теперь, после появления Майка.

Родители уходят на работу, взяв с сына обещание, что он непременно не забудет пообедать и проветрить комнату, в которой безвылазно просидел целых две недели. Парень уверенно кивает, допивая какао. Он справится с поставленной задачей, чтобы родители были в порядке.

Бен заканчивает пылесосить, когда слышит звонок в дверь. На пороге стоит Вик со спортивной сумкой через плечо. Его машины не видно, как будто он шел от школы пешком. Похоже, так и есть.

— Тренировка?

— Не пошел.

Гость отодвигает Бена в сторону, проходя в дом. Вик был здесь один раз, и то, вряд ли стоит это считать, так как он был жутко пьян, и Бен отволок его в свою комнату в полной темноте. Андерсен скидывает ботинки, проходит на кухню, словно делал это сотню раз.

— Голоден? — спрашивает Бен.

Вик кивает. Он успел только позавтракать с утра, обед в школе пропустил, потому что Тине надо было «серьезно» с ним поговорить. Срочно. Просто необходимо. Девушку совершенно не волновало, что он как бы тоже в чем-то нуждается. Редко, но иногда случается. Обсудить наряды на выпускной бал для нее важнее.

Бен разогревает оставленный матерью обед. Курица с овощами заставляет живот голодного капитана жалобно заурчать. Они едят в тишине. Вик не знает, как начать, а Бен и вовсе начинать не желает. Когда они заканчивают, хозяин дома собирает со стола посуду, ставит ее в раковину и по-прежнему в полном молчании направляется наверх. Вик тенью следует за ним.

В комнате Бена баскетболист чувствует себя спокойнее. Он видит свою куртку на аккуратно застеленной кровати и не может сдержать улыбку. На стене, увешанной картинами, разными зарисовками, красуется миниатюра, которую он сунул в сумку Бена, когда подвозил до дома. Хадсон отслеживает заинтересованный взгляд. Он нашел ее сразу, как пришел домой. Она хорошо вписалась в его стену таланта. Он даже пытается усмехнуться, отмечая чужой интерес, но его лицо будто трескается.

— Зачем ты приехал?

— Поговорить.

— Так нам теперь есть о чем поговорить? Ты почти утопил меня в школьном сортире, ты засунул меня в шкаф, ты кинул меня в мусорный бак, ты заставил меня думать, что у меня появился личный сталкер. И после всего мы должны о чем-то поговорить? Вик, серьезно? Мы с тобой даже не друзья. Не думаю, что нам с тобой есть о чем говорить.

— Почему ты не сказал? — будто не слыша обвинений, спрашивает баскетболист.

— Как я должен был об это сказать? Чувак, я тебя не знаю, ты портишь мне жизнь и вообще козел, но меня тут в прошлой школе изнасиловали, так что будь ко мне добрее.

— Звучит как-то не очень.

— Именно. Да и зачем? Это мое личное дело. Не твое. Спасибо за помощь, но сейчас тебе пора уходить.

Хадсон поднимается на ноги, протягивает куртку, кивая на дверь. Вик берет ее, но не двигается с места. Он стискивает мягкую ткань до побелевших костяшек, не поднимая взгляд на стоящего перед ним мальчишку. Андерсен глубоко вдыхает и поднимает голову, на что Бен лишь пятится, устало закатывая глаза.

— Я не хотел, чтобы ты на меня так смотрел, — в карих глазах немое «как», — Как на любимую игрушку, которую сломал соседский хулиган. Мне не нужна жалость. Я долго добивался, чтобы родители и Кейс относились ко мне, как раньше. От тебя я этого просто не вынесу. Я сам виноват.

— В чем? — тихо, чуть насмешливо, спрашивает Вик.

— Я был влюблен в крутого футболиста, сына окружного прокурора. Он учился на класс старше и выглядел как античное божество. Я сам сел к нему в машину. Все что произошло — моя вина. Я был слишком слабым, глупым и наивным. Он просто воспользовался этим. И все. У меня не было сил сопротивляться, а у него мозгов, чтобы прекратить. Мне было слишком больно. Так больно…