Сарос осторожно отполз, приподнимая примятую траву. Но докучливая группу вокруг Стемида и Роальда близилась и близилась, уже можно было разобрать и отдельные слова. Роальд нахваливал эти места, называл их бескрайними... Стемид, не упорствуя, сухо признавался, что устал за год этого похода, предлагал Роальду согласиться, что поход получился великим. Роальд, как хозяин положения, не соглашался, потом сознался, что был бы рад что-то передать на родину, затем, подумав, открылся: вскоре он объявится в родных местах — только сделает что-то важное здесь...
Сарос, не испытывая судьбу, ретировался. С поля вползая в рощицу, хрустнул веткой под коленом. Затаился. Ветер раскружил предательский звук, и Сарос ещё долго не осмеливался разогнуться в непроницаемой для человеческих глаз чаще.
— Пойдём одни, Ргея.
— А колесницу заберём?
Стряслось что-то неприятное — Ргея видела это и пыталась выяснить всё отвлечённым вопросом.
— Я вернусь за ней потом. Сейчас надо отходить — быстрее и дальше...
Взяв коней, они углубились в молодую ветвистую пущу. Дубки, терновник, сочные ивы и стрельчатые вишни часто мешались с высоким бурьяном. Ободранные, обломанные ветки и стебли источали терпкий запах бузины, чернобыльника, душицы.
Заросли закончились вдруг, открыв перед парочкой огромный, нескончаемый — верно, до самого моря — простор. Открытое всем ветрам поле тянулось к горизонту. Самое скверное — не было видно ни деревца, ни кустика, ни бугорка.
Сарос и Ргея отступили в рощицу и стали ждать, пока им глас изнутри не подскажет, что двигаться дальше вполне безопасно.
Стемид сотоварищи в беседе, в общем-то отмолчавшись, под пытливые взоры Роальда неторопливо поехал к северо-западу. Антов дюже завёл сей беспрепятственный отъезд, но с расспросами к Роальду они не приставали: очень ожидали в скором времени крупное пополнение из родных имений — с пыльных пастбищ. Лишь численность даст им право вмешиваться во всё происходящее.
Роальд, хорошо зная Сароса, понимал, что конунг не останется на Танаисе на третьих ролях... Зачем ему был нужен Сарос? Спор с ним не закончен!..
Сарос из-за женщины, каких много повсюду, покинул войско... Побратался в пику братству всему с иноземным царём... Надо хотя бы спросить его об этом, унизить вопросом справедливым, уличить в неправедности, заклевать вождя, дух его подточив, сыскать растворенную в диких полях, в беспутных городах жгучую истину!.. Но самое главное — Роальд понимал: при живом конунге, при его авторитете, прекрасных воинских и человеческих качествах, ему, Роальду, не утвердиться среди родных людей. Таков закон племени! При живом Саросе быть ему абреком, а без него — всё, буквально всё можно объяснить, обставить и во всем оправдаться! Влиятельный Сарос сделает Роальда вечным изгоем...
«Я покатаюсь здесь сам-один, пока ждём, денька три», — сказал своим северянам Роальд. Он решил найти конунга, он желал устранить преграду в судьбе. Никого не звал — не приведи случай встрять кому-то меж ними: никак нельзя быть уличённым в смерти уважаемого вождя...
Сарос подтащил к южной стороне рощицы колесницу, впряг в неё коней, усадил Ргею. Взобравшись на одного из жеребцов, вывел повозку в темнеющее поле. Вечерняя заря подсвечивала ещё на западе небосвод, потому, ища местечек затемнённых, он интуитивно направился на юго-восток. По большой дуге собирался вернуться на прямой путь к дому. Всем своим видом Сарос показывал, что ему не до неприятных объяснений. Главное — побыстрее скрыться...
* * *
— Ты не заблудился?
— Какие-то люди впереди. Потопчемся здесь, переждём.
— Какие там люди? Семейки с тяпками испугался, Стемид?
— А ты чего ж один блуждаешь, Роальд? За нами, что ль, следишь?
— Мало ль чего мне тут надо. Я же не мешаю вам!
— Как знать... — догадывался о злом намерении гвардейца Стемид. Теперь им уже ничего не мешало говорить на равных — как прежде.
— Тут быстро темнеет — будто кто костёр водой заливает, — оглядел чёрную степь Роальд.
— И что, тебя теперь за порог не пустят, Роальд? Ха-ха!
— А здесь и порогов-то нет, ха-ха!
— Смерти ищешь? — неожиданно спросил Стемид.
— Или ты убить меня надумал? — Роальд попытался разглядеть лицо давнего приятеля и, начиная искренне насмехаться, покосился назад.
Дюжина готов при Стемиде оценивали ситуацию, ждали продолжения разговора.
— Но вы же отпустили нас днём, — съязвил Стемид, намекая на якшанье с бесноватой задругой, что прямо-таки с аппетитом косилась на сиротливый отряд северян. — Благодарность наша тебе, Роальд, за то!
— Ты, Стемид, меня не весели — невесело мне.
— Отчего же? Гуляешь ведь? И с друзьями у тебя всегда хорошо — что с новыми, что со старыми. Берроду с Инегельдом, поди, уж и надоела степная гулянка?
— Реку иль море отыщем — там гулять станем... С тобой же Сарос ехал?
— Тебе-то что?
— С тобой, — протянул Роальд. — Я ещё днём по лицу твоему понял — ведёшь ты его. Вместо Карла. Ты — разведчик, а он в прятки играет. Бережётся...
— Мы все бережёмся в этом мире. Кто-то — смерти, кто-то — жизни.
— Где он? Я ведь один! Скажи.
— Не скажу, Роальд, потому что и сам не знаю.
— Следить за вами стану.
— Потому про смерть твою и спрашиваю я...
Роальд за своей спиной увидел обнажённые мечи верных людей конунга.
— Смерть — не самое страшное, — тихо проговорил он, глядя под ноги коня.
— Езжай к своим и никого не ищи, — почти дружески посоветовал Стемид.
— Мы всю жизнь ищем...
Продолжать беседу было бессмысленно. Готы скопом подъехали к Роальду, прогоняя его, говорили:
— Ступай к своим!
— Инегельду сказки про свою жизнь расскажи!
— Здешним волкам тебя, что ли, скормить, охотник?..
— Не троньте его, братья, пускай едет с миром!.. — урезонил товарищей Стемид.
Роальд помчал в степь. «Надо было отнять коня!» — эта мысль мелькнула в головах у многих, но слишком поздно. Упрямый и лихой человек исчез во тьме. Топот копыт на мягком ковре уже не слышался. Стемид с бойцами приняли решение покружить ещё немного здесь, и ежели не найдётся конунг, как бы не желалось обратного, вернуться на Танаис.
* * *
— Настанет день, и мы вспомним с тобой это странствие.
— Я буду помнить его всегда... Давай сворачивать, мы уже далеко уехали от тех! — крикнула с повозки Ргея.
— Ты сможешь скакать на коне?
— Конечно, если это ускорит движение.
— Большая часть дороги — по лесам, — предупредил, обернувшись, Сарос; лохмы застили его лицо. Ргее даже стало чуточку не по себе: ей всегда хотелось видеть его лик — то ли в заботливых морщинках, то ли добродушно ласковый.
— Почему ты не острижёшь волосы, Сарос?
— Мы волос не стрижём — нас по ним узнают.
— Где? Ведь халаны тоже волосаты.
— У нас поморы с островитянами бреют головы, чтобы отличаться от всех. У них красивые, ровные черепа — они их и обнажают.
— А у вас разве некрасивые? Я не пойму, Сарос, что с вашими черепами?
— Наши союзники — люди дикие. Они похожи на белых гусей, и они не бреют голов...
— И вы с ними заодно?
— Да. Надо же как-то отличаться от врагов!
— А поморы сильнее вас?
— Они очень храбрые.
— Как и вы?
— Сериваны говорят, что мы очень схожи с поморами.
— Почему же вы с ними не дружите?
— У них другой язык. Почти как у белгов — врагов наших.
— У вас много врагов... — расстраивалась Ргея.
— Не переживай — мы сильнее всех.
— Да. Армия у вас была большая. А где она теперь?
— Многие вернулись домой. Меня ждут.
— Вот бы они выехали нам навстречу!
— Мы пойдём по Днепру — там спокойнее.
— А там есть ваши враги?
— Не знаю. Наверно, нет.
— А те, которые когда шумные, а когда и нет — кто они?
