* * *
Всё стало успокаиваться на Дону. Нет больше ненадёжных союзников, нет пока и препон на торговых перекрёстках. Но тревожно в логове Лехрафса, беспокойство овладело сердцем царя...
Глубокой расселиной пролегла между халанами и Крымским Тавром ссора недавняя. И пускай давно уже не было дружбы между ними, пусть завладел прочно имперский юг большей частью полуострова, но оставались до недавнего времени хоть какие-то пути извлекать из обычного добрососедства существенные для обеих сторон выгоды. Да, оскорбляли северных, степных людей южане, но ведь оживляли последние торговые города и городцы, занимали часть неприкаянного народца ремёслами новыми...
Теперь стали отступаться от Лехрафса отряды и племена, возле морей обитавшие, начали искать прямых контактов с платившими звонкой монетой купцами, потому и появились другие караванные дорожки. А Лехрафс остался одиноким в окружении разномастных кланов большой земли — от Балтики варягов до Арала чёрных клобуков. Все рыскали сами по себе по Дикому Полю в поисках пропитания, никаких и ничьих законов не чтя...
Клан Лехрафса пока до конца не почувствовал результаты больших размолвок — творившееся вокруг казалось заурядным. Но уже разворачивалось движение северопричерноморского мира, скоро начнётся отток с Танаиса боевых отрядов... Не придут отныне к степному царю прежние союзники. Их места займут людишки, никогда не знавшие доли лучшей, — так что упадок Придонья покажется им раем. Вытопчут здешнюю пашню сыны, чьи отцы и деды в неистовстве жарких и крикливых междоусобиц ничего вокруг себя не создали...
Когда-то и северные, привычные к ледяным морям, кланы начнут своё возвращение — пока не забыта дорога назад, пока дедичи в силах вспомнить внуков своих, рождённых уже в краях светлых людей...
— Сарос, у тебя не такой город? Меньше?.. Не улыбайся так!
— Я построю тебе город.
— Тогда пойдём же начинать.
— Отчего-то я боюсь идти.
— Не говори так, милый — плохо мне от сих слов... Поплывём на кораблях... Всё же с нами поплывут?
— На кораблях можно... Кантель боится без армии идти — волоки не пустят. Нам держать этот город надо! — тихо шептал Сарос Ргее.
— А волоки — что такое?
— Наверху, где лес, надо корабли будет вытащить и нести на руках... Но мы всё равно дойдём, милая... Боги наши помогать нам будут на всём пути!
— Мне надо прийти и определиться! Я — как сучка, ищущая место для помёта!
Сарос обнял измучившуюся Ргею...
Лехрафс последние дни редко бывал дома. Он узнал о решении Сароса немедленно возвращаться на родину и, естественно, обеспокоился за друга и Ргею. Родина конунга где-то немыслимо далеко, по словам готов — возле небольшой речки Рос, вливающей свою чистую водицу в более крупную речку... Там где-то стоит основная ставка Сароса, вокруг которой и вертятся все события готской жизни... Путь — небезопасный и неблизкий.
Стемид, прибывший вместе с Лехрафсом, стоял возле виновато склонившего голову Сароса и напряжённо размышлял о предстоящем.
— Когда пойдёте — скажете мне. Я буду недалеко, — сообщил лучший друг конунга и, более ни во что не желая вникать, поспешно отправился к знакомым халанам, давно звавшим его повеселиться вволю.
— Я даже с трудом понимаю, где она — твоя родина... — Лехрафс в расстроенных чувствах уселся за большой стол, стал молча выкладывать на него кинжалы, меч, водрузил шлем и откинулся расслабленно спиной к стене. — Мальцом, помню, ехали-скакали к вам... Ночи, дни... Жена твоя брюхатая — жди год, Сарос!
— Нет, нам надо устроиться, — повернулась к Саросу Ргея.
— К середине лета будем на месте — если верхом... — взял руку милой Сарос.
— Верхом ей нельзя — растрясётся до срока, — предупредил халан. — Есть у меня умелец один — колесницы делает купцам для товара. Пускай и ей возок поменьше сработает — такой, на каком и спать возможно...
К Лехрафсу немедленно был вызван армянин, получивший указание изготовить удобное ложе якобы для тяжело раненного, коего ни единый член побеспокоить нельзя. И через три дня явился расторопный мастер — уроженец дальних берегов знойного Тигра — и сообщил о выполнении ответственного заказа. Бричка вышла не мала, не велика — переделана из остатков паланкина и боевой средиземноморской колесницы былых времён. Главным достоинством её была мягкая подвеска на многочисленных кожаных лентах... Лехрафс долго на ней катался меж домов — тщательно испытывал... Потом заказал себе такую же — для разъездов внутригородских, срочных.
— Деталей нет, — сокрушался на то мастер.
— Где взять? — бычился на него Лехрафс.
— Надо за море плыть.
— Я поговорю с моряками, и поплывёшь — теперь мы сами при больших кораблях!..
Сарос с Ргеей стояли в сторонке. Женщина сетовала на неторопливую подготовку.
— Сарос, давай отправимся завтра же да приедем поскорей.
Просьба беременной женщины — закон, исполняющийся неукоснительно настоящим мужчиной, и Сарос принял решение. С собой никого не звал. Некоторые северяне, прознав про его уход, высказали желание вернуться домой. На утро отряд из пятнадцати человек вышел из детинца донского города.
Стемид возглавил шествие — задавал темп. По сносной чёрной и рыхлой дороге среди обилия пшеничных полей дружная группка отчаянных скитальцев понеслась на запад. По мере удаления от города дорожку сменили на тропку, на какой не встречались поселения и где, кроме солнца, рощ и птиц, ничего и никого не было. Вольный ветер, слетая из прозрачных высот, кружился, метался под ногами, ворошил густую траву на полянах и вновь устремлялся ввысь.
Через день застряли в роскошных лугах — и тропки было не найти. Сочная зелень — тихая и безлюдная — особой радости не доставляла: увязли в траве и мелкой поросли поднимавшихся дерев... Почему же здесь никто не живёт — ведь отрада, а раздолье какое!.. Долго ли, коротко ли — а кое-как ехали, продираясь через высоченный травостой.
Стемид с несколькими воинами отправился разведать тропу. Сарос и Ргея остались в шумящих на ветру зарослях. Выпрягли обоих коней из колесницы, сами вожделенно улеглись в траву и предались любимой своей в последнее время усладе — созерцанию друг друга.
Спустя недолгое время с той стороны, куда отъехал Стемид с товарищами, послышались крики и топот ног. Понять было нельзя, что там такое, — то ли гон, то ли хоровод на лошадях?.. Звуков сечи не распознать. А может, их друзья захвачены врасплох?
Сарос, взяв за поводья коней, увёл Ргею — надо было поскорее убраться с этого места. Отойдя подальше, оставил её в засаде, а сам направился на поиски своих. С осторожностью ирбиса крался на звуки доносившихся речей. Из высокой травы всматриваясь в фигуры всадников, вдруг узнал Роальда и нескольких готов с ним. Вокруг кружили какие-то лихие степняки — халаны иль те самые анты?.. В окружении всех тех непотребных людишек находились Стемид и его отряд.
Роальд рассеянно слушал Стемида, всё время оглядывая округу. Сароса от него отделяла плотная стена травы. Конунгу, для наблюдений поднимавшему голову, приходилось заботиться, чтобы налетавший ветер, при порывах гнувший траву, не обнажал его в том ненадёжном укрытии. Его не должны заметить. Верные люди ничего не скажут о нём и Ргее. Кто знает этого Роальда?
А подозрительный командир бывшей гвардии, узнав, что встреченные им негаданно тринадцать воинов возвращаются домой, и не думал претить их движению. Но ему, в длительном походе сильно изменившемуся, сталось прелюбопытно, почему это они возвращаются в таком невеликом числе. Может быть, это разведка больших сил, кои следуют позади? Сарос с Лехрафсом могли организовать зачистку степей...
Готы же, верные Саросу, отвечали, что все северяне свободны в поступках своих. Они вот вольны идти домой...
Роальд, конечно же, заприметил нервозность старых приятелей, чего-то не договаривавших. Правда, виной тому обстоятельству могли служить и анты, наехавшие беспардонно, развесившие уши, хотя они и не могли понять разговор, нагло таращившиеся. Роальду не терпелось выяснить истинное назначение столь малого отряда, и он увлёк Стемида в сторонку. Как раз туда, где в засаде расположился конунг.
