Броккен стоял перед впустившим всех лакеем и не знал, о чём спросить, чего пожелать. Пусть проведёт по залам и комнатам?.. Поинтересоваться, кто здесь всё так сделал?.. Повидать хозяев?.. Справить нужду?.. Или уж лучше вовсе убраться, чтоб не мешать сей жизни, коя выше, лучше, краше?..

Броккен чуть не шёпотом позвал Карла, чтобы переговорить с перепуганным человечком в белых, крылатых одеяниях о чём-нибудь.

Карл, памятуя о замысловатых словесах «сегодняшних» римлян, произнёс громко, чем сильно напугал и лакея, и всех своих, и самого себя повергнув в состояние какого-то неосмысленного трепета. Эхо рассеивало звуки под потолком, они собирались там и выстреливали резью — резонировали.

— Нас надо покормить. Кушать мы будем наверху. Чтоб вы нас не отравили, зови всех, кто есть. Вместе с хозяевами.

Карл поначалу сильно расстроился — единственный встреченный человек во дворце, похоже, его не понимал. А слуга просто от страха потерялся, дёргал бровями, оторопев.

— Собирайте всех хозяев сюда! — Карл взмахнул над собой мечом и опять поворотился к лакею. — Ну же — скажи хоть что-то! Как зовут тебя, брат? Верней, отец... — Гот всмотрелся в лицо онемевшего.

— Я — Лициниан.

— Скажи, Лициниан, много ль здесь сейчас людей?

— Все, только хозяина нет — он ушёл к вам.

— Куда это — к нам? Ах, понятно! К Северу...

— Да... А у нас нет оружия... Мы по дому ходим без оружия.

— Мы — воины. Нам без оружия нельзя! — Его замечание Карл принял за упрёк и крикнул друзьям, поднимавшимся по лестнице: — Уберите клинки! Не ровен час — на скользких всходах себя проткнёте!

Бойцы повиновались. Начали знакомство, пригнувшись к дверям, открыли их. Поспешно затворили, раздумывая — входить иль нет?.. Но увиденное манило.

Согнувшись, готы, сверкая глазищами, едва ли не на цыпочках вошли.

Бореас и Лана ждали Карла внизу. Им страшно не терпелось подняться. Большое изваяние в виде голой холодной бабы с луком более не занимало их.

Карл сунул меч в ножны, подтолкнул перед собой слугу, приказав вести в самое главное место дома. Тот повёл в покои хозяйки. Пока шёл, всё поглядывал на главного варвара — пытался угадать, не злодея ли ведёт?.. Как отреагирует хозяйка? Не лучше ль было убежать да и спрятаться где-то?

Слуга приблизился к открытой двери, в которую уже вошли несколько готов. С порога принялся кланяться другому концу залы, прижимал руки к сердцу, старался рассмотреть выражение лица госпожи, но старые глаза вдали видели только белый блик.

Карл обошёл слугу и уверенным шагом направился к пожилой женщине. Бореас и Лана не отставали, осматривая всё и всех вокруг. Народец жался в сторонке, смотрел исподлобья.

Зала была едва ли меньше прихожих покоев. Лишь колонны отсутствовали, зато повсюду стояли статуи — большие и малые. Стены отливали новеньким атласом и бархатом. Посредине бил многоструйный фонтанчик. Вкусно пахло чем-то сладким. Ноги идущих спотыкались о ворсистый, неприятно шуршавший под потёртыми подошвами ковёр.

Маленькие светлые глазки женщины лет сорока зорко уставились на высокого северянина. Подведённые помадой губы сжались в пренебрежительный излом.

Карл заговаривать не спешил. Осмотрел хозяйку всю с ног до головы — та сморгнула и дёрнула губами. Из-за её трона с просторным сиденьем послышался говорок и тихий смешок — единственные звуки в полной тишине.

Карл глянул туда и увидел нечто похожее на разгоняемый ветром дым далёкого лесного пожарища. Видимо, то была спаленка, занавешенная прозрачными кружевными шторами. Двое готов вышли из неё и подошли с весёлыми лицами. Карл за занавесью разглядел четырёх молодых девиц, укрытых паутинками вуалей. Сидели они неподвижно, и через ниспадающие кисейные струи не понять было, что же за существа там укрылись — может весенние куколки бабочек?..

Карл повернулся к хозяйке, склонил перед ней голову — поприветствовал.

— Где ваша охрана, где мужчины? — спросил он.

Женщина, понимая риск высокомерного поведения, уже приготовилась к простому общению. Она смогла бы ответить, наверно, на любой вопрос, но этот застал её врасплох. Она аккуратно прокашлялась и, храня спокойствие, ответила:

— Охрана наша разошлась.

— А мужчины в доме есть? Сыновья, братья?

— Зачем они тебе? Здесь покойно.

— Мне интересно, отчего в доме нет ни одного мужчины, кроме старика Лициниана?

— Ах, вы уже познакомились?

— Скажите, в чьём доме мы находимся? — сурово вопросил статный великан, движением челюсти стягивая кожу на гладко выбритом подбородке.

— Вы находитесь в доме сенатора Петрония Лая.

Карл лишь приблизительно представлял себе, что такое сенатор. Не отделяя должность от имени, запомнил для верности все три слова.

— Вы можете нас накормить? Пусть нет в доме мужчин, но хотя бы что-то съестное отыщется?

Женщина встала, два раза хлопнула в ладоши. Из-за гардины выскочил мальчик и стал слушать тихое распоряжение госпожи.

— Нас много, — подсказал Карл.

— Мне это известно. Лициниан проводит вас в столовую...

Всё это время Бореас и Лана, слушая краем уха разговоры, беспрестанно поглядывали за занавесь, где, не подавая ни единого звука и не шевелясь, восседали четыре закутанных девы. Когда толпа соратников последовала за Карлом, а хозяйка, отойдя, принялась шептаться с нарядно обряженными женщинами своего возраста, амазонки, откинув затин, вошли к девушкам.

Те сверкали большущими очами, коих чернота просвечивала сквозь наброшенные вуали. Бореас со свистом вытянула меч и им сбросила кисею с головы первой девицы. Остальным жестом приказала сделать то же самое добровольно.

То были дочери хозяйки. С неудовольствием они подчинились, практически одновременно шмыгнув прямыми носиками и вытаращив обеспокоенные глазищи. Кожа их лиц приятно светилась нежно-персиковым цветом, алые губки были пухлы. Чистота, здоровье, затаённая страсть ощущались в них.

Чумазые светлоглазые амазонки были несколько смятены, но их смущение длилось недолго. Широкоплечая Бореас, подцепив остриём большого меча лёгкий наряд на плечике первой девицы — самой старшей из сестёр — потянула ткань вверх. Черноглазая прелестница приподнималась, повинуясь странной указке дикарки, выпрямлялась в полный рост. Молчаливая гостья и не подумала остановить движение меча. Белая кружевная туника затрещала и, прорезанная, распахнула смуглое плечико.

Откуда-то, раздвинув шторы, быстро вошли два римских воина — видимо, спеша на помощь своим благородным госпожам. Лана, не раздумывая, схватила одну из девиц за смоляные кудри, приставила к горлу отточенный меч и, сильно заломив голову заложницы, выкрикнула охране предупреждение. Девицы, всё для себя уяснив, попросили телохранителей немедленно уйти. Те, однако, никуда не спешили.

На крики прибежала мать с прислужницами, всплеснув руками, быстро приблизилась к Лане. Бореас с силой оттолкнула пылкую спасительницу и схватила для верности ещё и старшую дочь, на манер Ланы демонстрируя готовность пустить кровь несчастной. Две оставшиеся сидеть дочки в ужасе о чём-то говорили матери. Последняя тут же приказала охранникам убраться.

Амазонки оттолкнули от себя свои жертвы, мечами располосовали вокруг себя занавески, путаясь в их воздушных лоскутах, выбрались в залу.

— Быстрей бежим к Карлу — тут надо всё обыскать! Этих солдат может быть много! — на бегу призывала подругу Бореас.

Воительницы выскочили из помещения. Позабыв, что находятся на втором этаже, уткнулись животами в близкие перила и, оказавшись над головой статуи с луком, поспешно шарахнулись назад, в качающемся необъятном пространстве страстно отыскивая глазами Карла.

Далеко в углу несколько готов копошились у стены. Женщины прокричали им предупреждение. Голоса звучали — как вопль в пещере: невнятно и сдавленно... Держась подальше от перил, в прорехах которых виднелась пропасть, Бореас и Лана понеслись к соратникам.

Но куда же подевался Карл?!

Напрасно, не пропуская ни одной двери, открывали-заглядывали. Там — пусто, там — тихо, а здесь — сквозняк, шумок...