За чаепитием сидели шумной компанией. Пётр, имевший в Ас-граде многие торговые интересы и не преминувший в числе первых вернуться обратно, понемногу ходом приятельской беседы избавляясь от налёта показного превосходства, вкладывал всё новые и новые байки-новости, собранные им в благословенной Тма-тархе. Простыми примерами проповедовал мудрость, рождённую и вскормленную лучшими умами за морем.
Иегуды здесь не было. Вертфаст старался находиться поближе к Петру — первым начинал смеяться, поддерживал все высказывания кряжистого, широколобого грека.
Обменявшись мнениями по поводу исчезнувшей готской армады, приступили к делам пушного и икорного промыслов, подняли вопрос о пошедшей некстати на спад работорговле. Обсудили и проблемы власти на Танаисе: все согласились, что причиной уменьшения поставок зерна, пленников из дикарских земель единолично является Лехрафс. Ему вменялось в вину и неумение, в отличие от его предков, справиться с кочевыми племенами, вошедшими на халанской реке Альбе в большую силу. В последней битве за мясо степняки и не подумали разбегаться, а вступили довольно-таки лихо в схватку. И хорошо, что руссам способствовали ратные умения, опыт и порядок, а то бы неизвестно, чем дело кончилось...
Все за столом многозначительно призадумались: чем всё это может грозить в будущем и что возможно сделать ныне?..
На второй день Иегуды всё-таки появился в доме русского грека Иосифа. Пётр приветливо поздоровался с молодым собратом по ремеслу. Вроде бы ничего не значивший факт этот вызвал воспаление зависти и появление досады на лице Вертфаста. Иегуды всё заметил, продолжил на южный манер здороваться с присутствующими — целуясь и коротко спрашивая о делах — вот только к русому, заметно возбуждённому боярину приблизиться не спешил.
Высказав запоздалое, но всеми воспринятое весьма уважительно мнение по поднимавшимся вчера вопросам, Иегуды уединился на краю стола и стал ждать к себе Вертфаста. Градоначальник с чернеющими глазницами подошёл.
— Жив ли, здоров ли сам?.. Как девка?.. Не болела ли?.. Чем занята? — задавал перс вопросы, между ними получая ответы.
У Вертфаста вопросов не было: он вообще не желал этого разговора.
— Привёл бы, показал нам красавицу свою! — и не старался сбавить голос перс.
— На улицах грязь, а её сапожки и юбки — дорогих материй, искусного пошива. Боится запачкать. Да и холодно... Она ведь мне — как дочь.
— Пусть придёт! Я сумею её обогреть! — жалил Вертфаста более молодой Иегуды.
— Занята она — вышивает. Сам видел: золотую ниточку крутит, изумруд вкрапляет.
— Скоро вы будете пошивать платья из конских хвостов и грив! — громко провозгласил Иегуды. Сидевшие рядом поддержали его смешками и киванием голов.
— Боги всё от нас отвели, — не согласился боярин.
— Порадовавшиеся цвету не всегда имеют хороший сбор плодов... Время покажет, на что годен ваш город, — серьёзно проговорил амбициозный перс придвинувшимся слушателям. — Может случиться, что за нами свой товар никто более и не решится сюда везти.
— У нас, не в пример Тма-тархе, всё дешевле... Нет, успокоится всё — не иначе, — попытался донести свою веру до купцов Вертфаст.
— За сохранённую голову я готов заплатить втридорога! — степенно заявлял Пётр.
— Пререкания наши ни о чём, — утишил всех Спор. — Коли возникнет такая надобность, переберёмся в Тма-тарху иль в Фанагорию. Да и здесь, если дружно впряжёмся, тоже как-то всё обустроим. Раньше ведь кормились, не так ли?
— Разбирайтесь сами, — не уступал Иегуды. — Теперь к вам опасно пробираться не только берегом и степью: новые друзья Лехрафса нам недавно многие свои корабли показали, и Лехрафс им вовсе не указ.
— Ну, допустим, по морю до Тма-тархи недалеко, — мудро рассудил Пётр.
— И где сейчас все их корабли? — уместно вопросил Спор.
— Пришедшие раз, придут и ещё, — отрезал обрусевший грек, имевший свои виды на управление Ас-градом и добавил: — Неизвестно ещё, пропали те дикари, али нет... А вот руссы стали непредсказуемы: зовут каких-то друзей, от коих воняет грязной псиной. У Лехрафса есть теперь море, и о чём он думает — неясно. Может ведь преспокойно возить весь свой товар сам.
Замечание показалось всем верным.
— Мы несём сюда свет и науку! — решил оборвать Пётр возникшие сомнения.
Но многие присутствующие поймали себя на мысли, что вопрос не так-то прост: «А что если кто-то возьмётся возить товар через Сурожское море и Боспор прямо с Танаиса?» Ведь когда-то в незапамятные времена во избежание именно такой деятельности и возникли к северу от Киммерийского Боспора военные форпосты — чтобы пресечь не выгодную югу торговую деятельность северян...
Север, оттёртый от цивилизации, с приходом новых восточных племён одикарился, а теперь вот его захлестнула буйная сила степных орд, прикочевавших с Арала и с востока Китайской империи... Всё дело в недальновидной, эгоистичной политике южных торговцев и ими вскормленных ставленников, в высокомерном отношении к людям древних племён, ещё недавно ждавших своего приобщения к торговому братству, а теперь поглощённых азиатской волной...
— Ваш город стал иметь слишком много общего с теми, кто должен с надлежащей благодарностью хранить наш покой и промысел и не вмешиваться в дела мудрецов!
Эту фразу Иегуды сказал негромко, но в установившейся тишине её услышали все. И опять задумались о меняющемся не в лучшую сторону Севере. И снова Пётр, пользуясь репутацией самого уважаемого здесь купчины, высказал общий покамест приговор:
— В нашем мире всем хватает места. Кто желает, всегда может подобрать себе занятие, которое не повредит никому. Мы успеем перебраться на Эвксинский Понт в любой момент. Но, думаю, что отцы Ас-града без всякого промедления должны доказать нам на деле свою принадлежность к лону разумных людей — к нашему лону.
— Удобопонятный мир — и наш мир! — поспешил ответить Спор.
Вертфаст, напрягшись и осмотрев всех, проговорил:
— Все здесь должны понимать, что Ас-град являет собой границу с Полем. Нам трудно держать её одним. Углей наших старых стен хватило бы на остров в море. Без помощи мудрых нам не призвать к ответу разрушителей нашего царства, ибо самим до злоумышленников не докричаться — все там безответны, и нет там власти! — признавая будущие беды, заключил Вертфаст.
— Полагаю, не надо отчаиваться. Следует подождать, пока всё не прояснится, — изменившимся тоном высказался Иегуды.
— Подождём, приглядимся, прислушаемся... — Пётр встал из-за стола, и атмосфера в компании вроде бы возвратилась к тому состоянию, которое было до начала противоборства Иегуды и Вертфаста. Купцы и бояре мигом поделились на пары, группки и принялись судачить о всяких мелких делишках.
— Тут до меня недалеко. Много вкусных блюд к обеду приготовлено. Пожалуй в гости, не побрезгуй, — позвал Вертфаст Иегуды к себе.
Перс пообещал зайти завтра, потому что не отдохнул ещё с дороги — уж не юнец и надоело, мол, мотаться туда-сюда...
Пытаясь избавиться от угнетающей неопределённости, обитатели дома Вертфаста увлечённо занимали себя, кто чем. Когда выбранное для самоуспокоения дело близилось к концу, домашние на миг, требуемый для нового озарения, замирали, и вновь начинали копошиться лишь тогда, когда находилось го, что давно уже ожидало прикосновения домовитых РУ*.
Матушкина фигура была заметна более любой другой. Ощутив роль домашней управительницы, Кламения намётанным на порядок глазом касалась всего и мягким для лучшей доходчивости голосом сетовала на недостатки. Указывала на скрип перил и половиц, на отсутствие зеркального блеска кухонных чанов, въедливо рассыпала укоризну по поводу малости тарелок на полках, грязи в закутках, щелей под окнами, гнилого запаха в углах, сырости внутри дома и дождя на улице.
Рада, не слишком довольная материнскими указками-предложениями, получила разрешение на работы возле дома. Посулив городской детворе плошку халвы, показав её и до поры убрав, Рада с помощниками, вооружёнными щепами и колышками, принялась за очистку зазоров между плитами порога и цоколя дома — чтобы просыпающейся траве не на чем было укорениться.
