— Карл вернулся? — смотрел на пришедшее в движение войско Роальд, пытаясь хоть что-то понять.

— Стемид, Кантеля ко мне! — грозно распорядился Сарос. — Убрать из лагеря всех баб! Чего они тут до сих пор?! Роальд, скажи всем, что гулянье окончено!

Вернувшийся из города в числе остальных Роальд бросился по откосу исполнять распоряжение.

Сарос выехал на заполнившийся воинством западный бугор и заорал о смерти, здесь притаившейся, если всё в таком бездействии и продолжится. Самыми внимательными слушателями его были только что прибывшие из города друзья-военачальники и шебутные гвардейцы. Не уяснив до конца своей роли на этом сборе, они принялись приструнивать личный состав, во всеуслышание выкрикивая вопросы к рядовым: «Что за копьё?», «Когда с игрушками покончишь?» Отъезжать в глубину рядов, правда, не спешили, ловя каждый звук речи оратора.

— А кто наш самый главный враг? — спросил у взбодрённого войска конунг и сам же огласил ответ. — Конунг армии, которая не знает, что делать, когда не звенят мечи, и не падают тела ненавистных противников!

На это меж рядами послышался неодобрительный шум, в котором тонули следующие слова Сароса. Он тем не менее скакал, орал, хмурился ещё больше.

— Покровительство наших богов в сей земле не властно над случаем! Здесь боги лукавые, им молятся маленькие людишки, которые решили нас заживо сгноить!..

Дальнейшую речь конунга напрочь уничтожил неистовый всполох возмущения и досады, рьяное желание отмщения всем и вся за то, что случилось.

— Зовите Кантеля!

Приказ вождя бросились исполнять ещё полсотни гвардейцев. Командиры малых подразделений выехали из рядов и начали подтягиваться к Саросу. Армия, облачённая в рогатые шлемы, ужасные красные маски, перьевые нарукавники, в украшенные металлическими бляхами шкуры и кожаные панцири, жаждала насладиться боем.

— Что вы с Карлом задумали? — громко прокричал Саросу Стемид. — Штурм?

— Пусть люди окружат город и всё, что перед стеной, сожгут!

— И пристань?

— Всё! Где Кантель?! Поехали к Карлу!

Через несколько мгновений заведённое воинство взорвалось улюлюканьем.

Карла искали долго. На том месте, где его оставил Сарос, разведчика не было. Разведчики на вопрос, где ваш командир, бестолково мычали и отворачивались...

— Карл, вставай — совет будет! — Сарос ногой подгрёб угли в почти растаявший костёр.

— Ух, горазды вы кричать! — Из шкур высунул ещё спящую физиономию Карл.

Собравшаяся братия вытащила его, сильно била по плечам — здороваясь, а за одно и пробуждая.

— Есть что-то, чего ты не успел мне поведать? — Сарос был серьёзен.

— А мы не знаем, что вы по сию пору напридумывали! — Стемид был настроен не менее решительно. — Давай-ка заново!.. А войск в городе немало. Железо на каждом! Как бы не выступили!

— Роальд, пошли кого-нибудь, чтоб у ворот стояли до команды!

— Там ворот — до десятка! — раздражённо ответил вождю Роальд.

— Ворот, а не лазеек!.. Хотя правильно — всё там обложите, и чтоб комар носа не высунул!.. Кантель где?!

— Убыл на корабли. Ему дали знать.

— С этой поры город в осаде — так войску веселей! — Сарос гордился внезапной находчивостью. — И незачем мне про всё у вас выспрашивать, как там и что: теперь они сами, звери норные, явятся сюда, на это болото... Шлем мне с рогами и перьями сделать этой ночью! Гвардейцам своим скажи сейчас же!

Роальд, отряхиваясь, побежал отдать распоряжение.

— Карл, много ли народа в округе поблизости? — обратился к другу Сарос.

— Дороги как будто пусты, но племена все в своих кочевьях. Вряд ли они ничего о происходящем не узнают. Вокруг — главным образом в лесках — таятся хуторки тех, кто землю пашет и хлеб сеет. По ним и слывёт молва. Огонь-то у стен града издалека увидят.

— Ух, ты! — Все вскочили полюбоваться, как озарился предвечерний небосвод, которому откликнулись кровавыми блестками волны моря.

— А если город займётся?

— Вот беги и скажи, чтоб город берегли пуще зеницы! — Этот крик вождь вновь адресовал уже прилично запыхавшемуся Роальду. — Нет, выеду сам руководить... — Конунг смотрел в удалявшуюся спину Роальда, взгромоздившегося на коня.

— Уймись, брат, они там будут сидеть, как мыши в старой шубе! — убеждал вождя Карл, показывая на пустующее возле себя место и предлагая вернуться. — Так вот, города, что с этой стороны моря, все принадлежат власти Лехрафса, а на той — греческие суть города. Когда-то давно эти платили царю халан — при дедах и прадедах... Я так понял, что Лехрафса уже совсем от моря оттёрли.

— А зачем людям Лехрафса море? — засмеялся кто-то у костра.

— Вишь, города-то привередничают уже! — Карл показал на зарево и куда-то ещё в сторону.

— И тебе Лехрафс сказал с ними воевать? И нас он звал, чтоб ему вернуться к морю! — недоверчиво засмеялся Стемид. За ним молча сидел передавший очередной приказ Роальд и более не собирался произносить ни единого звука.

— А чего нас звать? Отцы наши давно норовили отправиться к полдню! — произнёс всё тот же голос за костром.

— Инегельд, ты как глашатай из-за туч! Иди сюда! — позвал Сарос.

— Ну-ка, расскажите о городе, — попросил Карл.

— Не город — чудо! Народу — тьма!

— Поточней! Сколько народа, какие лица, каков товар, какие цветом кожи рабы? — основательно взялся за дело Карл.

— Народ обычный, но шумный. И глазастый, — подал пример подробного рассказа Сарос.

— Горбоносые и чернявые есть. Стоят — как сурки и зайцы. Не шевелятся — чисто столбы! — дополнил картину Стемид.

— И войско их не шевелится, — Роальд, не моргая, смотрел на Сароса.

— Бабы — что молодые головы клонят! — проговорил Стемид, сильно взволновавшись.

— А на торге? — всех спросил Карл.

— Торг большой, там всё есть, — основательно произнёс Инегельд.

— Железных мелких вещей с умыслом со всяким полно, есть штуки, какие на дверь вешают, и никто войти не может.

— На кубках, из каких и мы пьём, узор лежит, словно заворожённая вода!

— Как лёд.

— А под ним цветы, решётки... Видел и я.

— Между домов гати плоские настелены...

— Девки хороши...

— Бабы хохочут прямо в лицо...

— Человек плясал в бусах и с осиным гнездом из тряпок на голове... Чёрный, зубастый... На малого ребёнка ликом похож, а чёрный — страсть!..

— Бабы ругаются! Только их и слышно, да горбоносых с печёными...

— Песни поют, когда нам уж уходить...

— Работники стоят у пристани толпой. Когда мы только прибыли, они землю стаскивали с горы, теперь стоят и ругаются...

— Галер много? — Карл рукой показал, что это такие длинные, с высокими мысами суда.

— Есть всякие, и эти тоже. Все корабли очень большие. Люди нарядные, разноцветные...

— А войска где-нибудь ещё есть? В каком-нибудь здании сидят? Велико ли число таких зданий, и сами здания велики ли?

— Они на конях и пешим ходом у ворот главных, на площади перед дворцами. На пристани их много. Лезут некоторые, пристают, а больше гурьбой подходят и смеются...

— Да, смеются они неприятно, никак не останавливаясь, всех вокруг собирая...

— Воины те белы?

— Белые. И тёмные чуть есть, и с глазами коричневыми, как у Инегельда...

— А с перьями на шлемах — вот так, гребнем — есть? Как на моём...

— Нет...

— Нету...

— Фракийцев? Нету! — с пониманием подтвердил Роальд.

— Да-а, — протянул Карл. — Все эти города живут сами по себе.

— А чем они живут-то? Если племена с округи все ушли? — Роальд задал слишком сложные вопросы для товарищей, только что пришедших из варварских мест.

— Нам о том не стоит печалиться, — сказал Сарос. Так и не дождавшись слова от Карла, переглянулся со всеми. — Торгуют: в одном месте берут — в другое везут.

— Изготовляют что-то. Стараются, землю таскают... — В голосе Стемида сквозили нотки смутного понимания, сожаления, ошибки.