(Полусонная мысль хихикнула и повторила, будто дразнилку: в городе Ямгороде…)

Я отпер дверь. Круглолицый Миша протянул мне мою сумку с одеждой – смею надеяться, тоже с моей.

– Проверь,– посоветовал он.

Я глянул на содержимое сумки одним приоткрытым глазом (левым, если это имеет значение), вытянул уголок любимой футболки – будто за ухо (нечего шляться по ночам где попало!) и кивнул: тёткин подарок на месте, а всё остальное проверю потом. Спать хочу.

– Извини, этаж всегда исчезает не вовремя.

– Не вовремя исчезает этаж,– пробормотал я и решил изобразить радушие, так и не открыв глаза полностью,– чаю?

– Нет, спасибо. Заходи в гости, в любое время. Если этаж на месте, всегда буду тебе рад.

– Ага,– буркнул я, закрыл дверь и, отшвырнув многострадальную сумку в угол, отправился спать.

Утром города из руин восстановились быстрее: я Арсений Ковалёв, мне 23 года, Ямгород, Вишнева, 65. Ночью мне принесли вещи, их нужно развесить.

(Загрузка завершена, файлы проверены, вирусов нет,– отчитался мозг).

4 этаж в доме 65 по улице Вишнева исчезает, так сказал сосед Миша, квартира которого полна «наверно гостями».

(Поломка файла, грозящая привести к поломке системы,– запаниковал мозг.)

Я встал с кровати. Следом за мной на пол съехала скользкая простыня и три подушки – на меньшем количестве мне не спалось. Я сунул ноги в джинсы… Думаете скажу: с тремя штанинами? Меньшее количество мне не подходит? Ошибаетесь, джинсы обычные. Синие. Узкие. Нерваные.

Так и пошёл к Мише разбираться.

На этот раз дверь открыл он сам. Хозяйственный, в трениках. Штанины завёрнуты выше колен в тугие матерчатые бублики. Из-под одной штанины выглядывала часть цветной татуировки – вероятно, во всё бедро. Рыхловатый обнажённый торс соседа тоже украшали образцы живописи Татуировской галереи. Белокожие руки, лишённые картинок, сжимали истекающую грязной водой половую тряпку.

– Привет,– он по традиции растянул губы в улыбке, снова так широко, что на растянутые губы можно было повесить тряпку на просушку.

– Шуршу помаленьку. Уборочку делаю,– поделился он и уточнил,– влажную.

А то не понятно!

– Грозящую затопить соседей,– поправил я,– тряпку-то отожми.

Я невесть зачем заглянул за дверь туалета. Держатель на стене, рулон – на держателе. Ёршик за унитазом. Бачок по-прежнему накренён.

– А где гости?

– Ушли… наверное.

– Наверное гости наверное ушли. Надолго?

– Возможно.

– Возможно надолго?

– Да не знаю я! Чего пристал? – Он опять улыбнулся.– Пойди лучше чаю себе сделай, позавтракай, кухню я вымыл уже. В комнату не ходи, не люблю, когда по мокрому шастают.

«Когда по дому шут знает кто шастает он любит, а когда по мокрому – нет».

Он развернул бублики, штанины гофрированной трубой спустились по голеням чуть-чуть не дойдя до щиколоток. Швырнув тряпку в ведро, Миша скрылся за дверью и вернулся в футболке. Моей, кстати. Надо бы пересмотреть сумку с вещами!

– Это моя футболка.

– Да? Прости.– он тут же стянул тишотку с себя, я запротестовал. Жалко, что ли ? Пусть носит,– даже не знаю, как так получилось…

– Что это за шутки с исчезающим этажом?

На кухне было чисто. Только чёрный мусорный пакет, завязанный по горловине, портил вид. Внутри него топорщились банки, отчего пакет походил на полиэтиленовую ненаряженную ёлку неестественного цвета.

– Сейчас вынесу,– Миша проследил за моим взглядом.– Тебе какой чай?

– А какой есть?

– Фиг его знает, что тут вообще есть,– ответил он, открывая шкафчики и выбрасывая на столешницу «под гранит» разноцветные картонные коробки и банки, часть из них отлетала в мойку, где из крана тонкой струйкой подтекала вода.

– Чай чёрный байховый… 100% цейлонский… Зелёный с мелиссой… Ромашковый… Желудочный сбор номер один,– комментировал Миша, собственноручно учиняя новый разгром взамен недавно и собственноручно же прибранному.

– Кофе,– на автомате он скинул на столешницу стеклянную банку, она, разумеется, разбилась,– на счастье. Сейчас приберу.

Он замёл коричневые гранулы в совок.

– Ты же не станешь пить кофе со стеклом? – уточнил Миша.

Я помотал головой.

– Налей чаю, стопроцентного, цейлонского.

– Ща будет,– пообещал он, выуживая из мойки раскисшую в воде картонную коробку,– уже и заварился почти. Шучу.

Я против воли рассмеялся.

– Что, правда смешно? Я думал: тупая шутка вышла,– он повернул ко мне круглое искреннее лицо, от души обрадованный, что сумел меня развеселить.

– Так что с этажом? – повторил я, подёргивая в кипятке чайный пакетик.

– Подсекай,– вдруг крикнул сосед.

– Вот эта шутка точно тупая,– отреагировал я, от его окрика дёрнув рукой и обдав себя брызгами с чайного пакетика.

– Зато какой улов,– не смутился он и подставил мне ведро. Я бросил пакетик,– сахар надо?

– Если ты снова вывалишь на стол содержимое шкафов, тогда нет.

– Он вообще-то перед тобой на столе. Ложка,– Миша протянул мне пластиковую «мешалку», как в ресторанах быстрого питания.

– Интерьерчик у тебя, прямо скажем, не очень.

– Это не у меня.

– Так ты не хозяин?

– Хозяин.

Я устал от бессмысленного диалога и молча похлёбывал чай. Миша тем временем наполнил и свою кружку и сел напротив, поджав ногу.

– Что ты хочешь узнать?

Я замялся.

– Такой уж у нас занятный домишко. У некоторых крыши съезжают, а в нашем исчезает 4-й этаж. Объяснить тебе с точки зрения науки этот архитектурный феномен я не сумею. Прости.

– Этаж во всё доме исчезает?

– Не-а, только в нашем подъезде. 4 квартиры.

– Но это же ненормально! Дом есть, этажа в одном подъезде периодически нет…

– И что? Дождь на улице тоже: то есть, то нет. Никто ж его не ищет, когда его нет!

– Ты серьёзно или шутишь?

– Серьёзно.

– И как на это реагируют окружающие?

– А чего им реагировать? Наш этаж, наши квартиры. Хотим исчезаем, хотим остаёмся. Людям-то что за дело! – он посмотрел на меня без тени усмешки и сменил тон, посуровел, но не озлобился,– что ты от меня хочешь? Ну не знаю я, что это за катаклизм, что за нонсенс! Привыкли уже так жить, Сень, власти одно время что-то хотели предпринять, потом им проще стало делать вид, что всё в порядке, что нет нас таких – странных жителей на исчезающем этаже.

– Чего только в жизни не бывает,– задвинул я банальщину, помышляя взять-таки у Тани координаты психиатра: соседа проконсультировать да и самому, возможно, придётся наведаться. Как мозг утром выразился: поломка файла, грозящая поломкой системы? Вот по этому поводу и обращусь к специалисту узкого профиля.

– Пойду. Спасибо за чай.

– Бывай. Я уборку доделывать стану. Дверь откроешь сам?

– Я уже был у двери. Замок не поддавался.

– Открывать надо в сторону закрывания.

Ну да, в квартире на исчезающем этаже замок может открываться только в сторону закрывания. Ничего другого я и не ждал.

Миша появился у меня за спиной. С кружкой.

–Подержи. Помогу.

Тёплая кружка перекочевала мне в руки. Миша воевал с замком.

– Ну что, будем тут вдвоём куковать, пока этаж не вернётся.

– Хочешь сказать, что он опять уехал?

– Едет крыша, а этаж исчезает. Второй день подряд.

– Не, не! Погоди! Что значит: «здесь куковать»? Сколько? Мне на работу завтра, «Мурню» людям предлагать. А ещё Танюхе помогать надо, конференция через пару дней.

– Сколько – это я предугадать не могу. Не от меня зависит. Иногда час, иногда неделя.

Я бросился в комнату – ту самую, где вчера смотрели футбол и рыгал Колян, обливший меня пивом. Здесь уже никого не было. Следы бардака Миша прибрать не успел, но это волновало меня сейчас меньше всего.

Я раздёрнул занавески, распахнул окно и перевёл дух: слава богу… Если нельзя уйти через дверь, вылезу в окно. Плевать, что высоко. По карнизу пойду, выползу по трубам, да как угодно, лишь бы не улетать с чёртовым этажом!