— Давн, — сказал Энди, надеясь, что она просто задремала, а не впала в кому. — Давн, ты меня… О Иисусе!

Когда он свернул к больнице, свет фар выхватил из тьмы то, что вызвало этот взрыв отчаянья.

Зомби. Сотни этих уродов. Застывшие стеной вокруг больницы. Просто стоящие там правильными рядами… как проклятые солдаты или что-то вроде этого.

Энди вздрогнул. Что они здесь делают? Собираются в одном месте для нападения? Ждут отправки на космический корабль? Или это война на истощение? Может быть, эти существа ждут, когда голод и отчаянье замучат людей внутри настолько, что они попытаются прорваться сквозь их плотные ряды.

Какова бы ни была причина, ясно было одно. Давн не получит здесь никакой медицинской помощи. Он съехал на обочину, собираясь развернуться — и что-то врезалось в окно со стороны сидения в считанных сантиметрах от головы Энди, почти заставив его выпрыгнуть из собственной кожи.

Он резко повернулся. К стеклу прижималась рука с черно-фиолетовыми, отслаивающимися ногтями и кожей цвета прошлогодних листьев.

Владелец руки нагнулся, чтобы увидеть его и Энди вдруг оказался лицом к лицу с маской Дня Всех Святых. Плоть щёк была изорвана и позеленела, раны уже заполнились личинками мух. Один высохший глаз держался лишь на сухожилии, свисающем из глазницы. Второй глаз смотрел вверх, зрачок был едва заметен, так, словно существо пыталось заглянуть в свой собственный гниющий череп.

Пока Энди с отвращением смотрел на изъеденное червями лицо, машина начала сильно раскачиваться. Оторвав взгляд от чудовища, отделенного от него только тонким слоем стекла, он посмотрел в зеркало заднего вида. Темные, оборванные фигуры толклись сзади от машины, раскачивая и тряся ее, так, словно хотели перевернуть. Ужаснувшись, Энди врезался в первую из них, нажал на газ, заставив существ, собравшихся вокруг машины, потерять равновесие и упасть, и умчался прочь. Он съехал на другой уровень парковки и повернул прямо к входу, зная, что выход в дальнем углу.

Толстая женщина-зомби в фиолетовом платье вышла из кустов слева от него и шагнула прямо под машину. Энди рванул на себя руль и машина, визжа тормозами, проехала мимо нее, отрезав ей ногу и отшвырнув ее прочь… Тут же, из-за припаркованного фургона появился еще один зомби — худой мужчина в грязно-белом халате лаборанта. Он поднял над собой руки с крючковатыми когтистыми пальцами. Энди, стиснув зубы, врезался мужчине в голову. Послышался громкий звук удара и тело, ударившись об капот, взлетело в воздух, а затем исчезло в массе движущихся рук и ног.

Машину занесло и развернуло в бок. Энди вертел руль, отчаянно пытаясь вернуть себе контроль над управлением. Несколько ужасных секунд он думал, что автомобиль перевернется или врежется в дерево или другую припаркованную машину. Но он вдруг сам стабилизировался и Энди смог доехать до выхода наверху и быстро убраться оттуда.

Служба 999 не работала. Сначала Софи думала, что все дело в ней, в том, что ее сильно трясет, и она нажимает не на те копки. Но после дюжины попыток, результатом которых был неизменный сигнал «занято», ей пришлось признать, что в службу спасения ей не дозвониться, по крайней мере, сейчас.

На фоне всего, что случилось, розовая полоска на ее мобильнике, на которой «буквами граффити» были выведено слово «тусовщица-а-а!» внезапно поразила ее своей отвратительной неуместностью. Софи бросила мобильник на кухонный стол, отделанный формайкой, затем отодвинула стул и упала на него. Все еще дрожа, она нагнулась вперед, уперла локти в стол и положила голову на руки. Она заплакала громко и безутешно.

Софи все еще не могла поверить в то, что увидела менее получаса назад. Всякий раз, когда она пыталась сосредоточиться на деталях, ее рассудок ускользал, как испуганная лань. Но она все еще реагировала на это физически: она была близка к тому, чтобы впасть в шок. Руки и ноги Софи заледенели и, если бы она посмотрела в этот момент в зеркало, то испугалась бы своего смертельно бледного лица и посиневших губ.

Она без остановки пробежала две мили и, к тому времени, когда она приблизилась к дверям дома, который делила с еще одной квартиранткой — студенткой факультета графического дизайна по имени Кит (с ней у Софи не было особо близких отношений) — ее ноги, защищенные лишь чулками, были до крови изрезаны гравием.

Но Софи не замечала этого. Даже сейчас она не чувствовала боли. Она сидела за кухонным столом, разрываясь от рыданий, сотрясающих ее тело. Она плакала долго, а когда перестала, то почувствовала головокружение, тошноту и сильную жажду. Почти машинально она включила чайник, взяла кружку из буфета и положила в нее ложку растворимого кофе.

Когда кофе был готов, Софи снова села за кухонный стол, уставившись в пространство, и закурила. Она затянулась, впуская дым глубоко в легкие. Недавно она старалась бросить курить и у нее получалось. Она дошла до трех сигарет в день. Но после того, что она увидела сегодня ночью, все это — отказ от курения, здоровое питание, занятия в спортзале — вдруг показалось ей таким же бессмысленным, как попытка спрятаться под зонтом от урагана. Потому что смерть, она все равно придет, рано или поздно, как бы вы не пытались ее предотвратить. Ее не остановить — она огромна, безжалостна, непредсказуема. Сегодня ночью она забрала Винстона и Кирсти и почти забрала ее. И хоть Софи удалось избежать смерти, она чувствовала, что отмечена ею, что живет взаймы.

Она курила сигарету и пила кофе, а ее рассудок беспорядочно метался от одной безумной мысли к другой. И постепенно Софи почувствовала какое-то онемение. Это было своего рода утешением. Она бы хотела всегда сидеть здесь, не думая ни о чем, отрезанная от мира. Она всегда знала, что мир жесток и неумолим, но до этой ночи она не понимала, как он может быть жесток, насколько неумолим. Но теперь она узнала это и не хотела больше ни в чем участвовать. Пусть все продолжается без нее, Она будет счастлива, просто сидя здесь и ничего не делая.

Из этого оцепенения Софи вывел скрип ступенек. Она медленно подняла голову, глядя на кухонную дверь, желая, чтобы она не открылась. Меньше всего ей хотелось сейчас, чтобы Кит зашла и начала болтать о том, какой у нее был трудный день на работе. Софи услышала топот шагов, спускающихся по лестнице, и приготовилась к неизбежному. Как она и боялась, дверь кухни распахнулась рывком.

Да, это была Кит, но не вся. Там была только ее голова, глаза и рот, широко раскрытый, будто от удивления. Голова висела на волосах, которые сжимал в кулаке уже мертвый мужчина-азиат в темном костюме. Его скрепленные проволокой очки свисали с почерневшего уха.

Мужчина зарычал, как собака, заметившая незнакомца, направив на нее тусклый и тупой взгляд. Когда Софи встала со стула, устало подумав: «О нет, только не это, не надо опять…», зомби разжал кулак и голова Кит упала на пол с глухим хлюпающим стуком.

С криком ярости и отчаянья Софи схватила свою наполовину пустую чашку кофе и изо всех сил швырнула ее. Кофе расплескалось по всей кухне, а чашка врезалась в лоб зомби, образовав рану, из которой потекла черная кровь.

Зомби не дрогнул, он даже не моргнул. Он просто продолжал ковылять вперед, протягивая к ней окровавленные руки.

— Почему бы тебе просто не оставить меня в покое! — хрипло крикнула Софи. Обогнув стол, она побежала к кухонному окну.

Окно было над раковиной и Софи пришлось вскарабкаться на сушилку для посуды, чтобы дотянуться до него. По дороге она сбила несколько керамических мисок и сковородок, которые с лязгом и грохотом упали на кафельный пол. Само окно разделялось на три секции. Основная часть его в середине не открывалась, но можно было открыть те, что по бокам. Софи нащупала рычаг и потянула его наверх, затем наклонилась, чтобы поднять планку внизу. Она дотянулась до планки в то самое мгновение, когда рука зомби дотянулась до ее щиколотки.

Существо тут же вцепилось в нее, сдавливая пальцами ее кости. Софи завизжала, схватившись за оконную раму, а зомби попытался стащить ее с ее насеста. Стоя в пол-оборота и все еще сжимая раму, она подтянула свою правую ногу и рывком направила ее вперед. Ее нога врезалась в лицо зомби с такой силой, что она услышала громкий треск его сломанной челюсти.