Я помню, как поразил меня вид Морских Стражей – двух огромных каменных изваяний в виде змей, стоящих на входе в гавань, и как удивило запустение, царящее возле причала. В то утро там не было ни единого корабля. Только мы.

Себастьян мельком взглянул на Изабелл, неприятно поразившись тому, что по какой-то причине лицо жены сияло от восторга.

– Было тихо. Орудия и постройки, возведенные на скалах, полукругом окружающих гавань, казались заброшенными. Я надеялся увидеть вторые Морские врата, которые не уступали Главным по красоте, но мои надежды не оправдались. Врата были спрятаны от посторонних глаз, так что перед нами красовался лишь пустой причал, полоска прибрежного песка и отвесная скала с полукругом водостока посередине. Так как замок прячется на скалах, словно черная ворона в своем гнезде, с причала мне были видны лишь окна первых трех этажей, остальные скрывались в тумане.

Пока мы причаливали, на берегу появились слуги, которые должны были принять товар. Они-то и помогли выйти на прибрежный песок девушке невероятной красоты. Я сразу узнал в ней дочь Франсуа де ла Кастри. Прекрасная кожа, словно белый мрамор, черные волосы, холодные синие глаза. Даже в самом простом платье, которое было на ней в тот день, она выглядела богиней.

Катрин поднялась на корабль поговорить со старым графом. Вероятно, извинялась за то, что Франсуа не спустился к нему. Затем она осталась на берегу, чтобы проследить за выгрузкой товара, и, можешь себе представить, я глаз с нее не спускал! Помню, едва не раздавил пальцы на ноге, выронив тяжелый ящик! Она тогда заметила меня и улыбнулась. После этого случая капитан долго бранился, угрожал, что отнимет мое жалованье, так что я старался больше не смотреть на Катрин. Однако ее взгляд на себе я чувствовал постоянно, и сердце мое то и дело замирало!

В конце дня слуги угостили нас едой из крепости, и ко мне подошла симпатичная служанка. Кажется, ее звали Мари. Она передала мне записку от Катрин, в которой говорилось где и когда я могу с ней встретиться. Мне казалось, что мир сошел с ума. Катрин де ла Кастри! Дочь Верховного Правителя искала встречи со мной! Простым чернорабочим…

Себастьян покачал головой и растерянно похлопал Изабелл по руке.

– Мы стали назначать друг другу встречи, но, конечно же, Безумный Герцог вскоре узнал об этом. Я должен был остановить ее. Отговорить. Мужчине из простой семьи нечего было даже смотреть в сторону дочери Герцога, но мы были так беспомощно влюблены друг в друга…

Франсуа де ла Кастри был без ума от ярости, на то ведь он и Безумный Герцог… Но он любил свою девочку и поэтому не стал убивать меня сразу. Он запретил нам встречаться под страхом смерти, думая, что это нас отрезвит. А потом выдал Катрин за какого-то озабоченного старика с титулом!

Даже спустя столько лет Себастьяна затрясло от злости и отвращения.

– Но даже тогда у нас получалось встречаться. Ты, наверное, хочешь сказать, каким же идиотом я был, ведь Катрин никогда не убежала бы со мной! И не потому, что не любила… Она любила, но… Она была де ла Кастри! Нам простым людям никогда не понять того, что они вкладывают в это слово.

Себастьян замолчал. Он не ожидал, что рассказ разбередит в его душе столько, казалось бы, уже пережитых и забытых чувств. У него в глазах стояли слезы впервые за… Он уже и не помнил, когда плакал последний раз.

Изабелл однако нежно заглянула ему в глаза.

– Ничего подобного я о тебе не думаю. То, что ты способен на такую сильную любовь – прекрасно. Рассказывай. Я выслушаю все, что ты скажешь.

Себастьян благодарно поцеловал ее и сморгнул слезы.

– Франсуа де ла Кастри терял власть. Безумие охватывало замок. Все его соседи и друзья один за другим отступали перед Новым Правительством, просили о помощи, но Франсуа ничего не делал. Он целыми днями сидел в подземельях и, по словам Катрин, все твердил о новом оружии, которое прогневает некие высшие силы, и вызовет невообразимую катастрофу.

Мужчина тяжело вздохнул.

– Ты знаешь, что после Взрыва премьер-министр устроил переворот. У Нового Правительства еще оставались бомбы, разработанные в ходе экспериментов. На основе этой энергии они еще строили станции, которые долгие годы могли питать Герцогства электричеством. Во время Взрыва все они были уничтожены. Премьер-министр сбросил бомбы на острова де Рандан и де Жуайез, тем самым стерев с лица земли два древнейших герцогских рода. Но остальные Герцоги уцелели.

– Что?! – Изабелл едва не подскочила от изумления и… страха.

– Да, они уцелели, – холодно продолжил Себастьян. – Пропали правда. Никто не знает, где они. Новое Правительство намеренно распустило слух о том, что якобы все семь Герцогов мертвы, что даже Франсуа де ла Кастри давно сгнил в своем замке. Но это звучит смешно для тех немногих, кто еще помнит старые легенды и по-прежнему верит в них. Одному Герцогу д’Эстиссак сейчас, должно быть, перевалило за триста лет. И они не люди… Они не такие, как мы. Они Герцоги, и они самые могущественные Правители не просто на этой планете… во всех мирах. Они уцелели и скрылись во время Взрыва и последующего за ним переворота, и, сдается мне, для них это было проще простого.

Себастьян взглянул на жену исподлобья. Что ж, былой восторг, чем бы он ни был вызван, наконец сменился страхом. Отлично.

– Теперь я объясню тебе, что все это на самом деле значит. Это значит, что в любой момент может объявиться Наследник де ла Кастри и заявить о своих правах. Да сам Безумный Франсуа, возможно, еще жив, и, если он захочет вернуть власть, начнется война. Пропавшие Герцоги тут же объявятся и поднимут свои знамена. Ты и понятия не имеешь, сколько людей сейчас готовы встать на их защиту. Почти все те, кого мы изгнали из своих Герцогств и те, кто, спустя двадцать с лишним лет понял, что Новая Власть ничем не лучше, а, возможно, даже хуже Старой. Ведь переворот зиждился на вере людей в перемены к лучшему, а мы с этим, как видишь, не справляемся. Вместо семи тиранов мы получили одного, но простым людям от этого дышать легче не стало.

Изабелл поежилась. Она действительно никогда не задумывалась в подобном ключе над ситуацией, сложившейся на их континенте. Слишком долго о де ла Кастри ничего не было слышно. Так долго, что все истории о них превратились в страшные сказочки, которыми обычно пугают детей, дабы те вовремя ложились спать.

– В общем, я немного отклонился от темы, – снова заговорил Себастьян, не дождавшись от жены никакого ответа. – Я говорил о том, что Франсуа терял здоровье и, как следствие, бдительность. Наши встречи с Катрин участились, она забеременела от меня…

– И тогда Безумный Герцог изгнал ее, – перебила мужа Изабелл. – Отчасти я знаю эту историю. Мне рассказывала ее бабушка. Только я и представить себе не могла, что ты имеешь к ней непосредственное отношение. Я думала, моя покойная бабка – единственная приближенная к семье де ла Кастри аристократка, которой удалось выжить и перебраться в Петербург. Значит, это тебя проклял Безумный Герцог?

– Да, – лицо Себастьяна исказила гримаса ужаса. – И я хотел бы умереть. Даже сейчас я думаю о смерти лишь как об освобождении от всех тех ужасов, которые мне пришлось пережить тогда. Они до сих пор иногда преследуют меня во снах…

Себастьян замолчал. Руки его дрожали.

– Проклятье де ла Кастри. Все мои друзья шептались, что быть проклятым Верховным Правителем – хуже смерти, но только мне довелось узнать, что это такое на самом деле, – взгляд Себастьяна остановился на вновь закружившихся во дворе белых снежинках.

– Несчастья сыпались на меня одно за другим. Бесконечная черная полоса. Бесконечные неудачи, следовавшие одна за другой. В этом заключается проклятье – удача полностью отворачивается от тебя, и ты понимаешь, что можешь умереть в любой момент. Ты не можешь вскипятить себе воду, не опасаясь взрыва газового баллона, не можешь пройти мимо здания, не опасаясь расшатавшегося кирпича, который упадет тебе на голову. А когда тебе вдруг начинает казаться, что неудачи как будто отступили, все становится еще хуже.