Слезы и слова благодарности, долгая тяжелая поездка – медленные поезда, быстрые машины, своенравные лошади – новые обязанности и Дима, на которого она однажды наткнулась прямо в коридоре. Вот и вся история.

Где-то на середине рассказа юношу скрутил такой сильный приступ кашля, что все за столом перепугались. Достав из кармана черный платок, Дима дрожащей рукой приложил его ко рту. Де ла Кастри тут же подскочил к нему, предлагая свою помощь.

– Со мной все в порядке, – Дима отвернулся и, тщательно вытерев губы, спрятал платок в кармане. – Мне просто нужно прилечь. Я пойду к Элизе, – и едва слышно добавил, – иногда мне ее так жаль…

Когда Дима ушел, брат и сестра вернулись к прерванному разговору. Оказалось, что, рассказывая их с Габриэлем историю, Дима утаил от Эвелин некоторые важные нюансы, так что де ла Кастри постарался немедленно исправить ситуацию. Так сестра узнала об архангеле Рафаиле и о том, как он уже несколько раз исцелял душевные раны Габриэля через Диму. Брат также передал ей все, что на данный момент успел узнать об Изабелл и ее муже.

– Я не понимаю, – призналась Эвелин, – если за Димой присматривает архангел (пусть даже его предназначение состоит в том, чтобы исцелять тебя), то почему он не исцелит его? Почему Дима до сих пор болеет? Этот кашель я слышу уже не первый день, а тут ты мне рассказываешь, что он начал кашлять вскоре после того, как вы выбрались из замка. Получается, прошел уже почти месяц! И даже в Приюте он так не худел. Он всегда мог поднять меня на руки, – Эвелин покосилась на тощего брата, – в отличие от некоторых.

Габриэль откинулся на спинку стула. Задумчивый взгляд остановился на задрапированном красным бархатом окне.

– В одном теле не может жить две души, – прошептал он.

– Что?

– Наш дед сказал мне это после того, как архангел впервые показал себя. Дима тоже это слышал. «Архангел не может делить один сосуд вместе с человеческой душой».

– Это значит, что Дима умрет? Умирает?! – воскликнула Эвелин.

– Я не знаю, – Габриэль уронил голову на руки. – Эвви, дьявол, я ничего не знаю! И не понимаю ничего…

– Теперь понятно, почему к нему так девушки привязываются, – Эвелин всплеснула руками. – А я порвала с ним, потому что я не такая, как остальные. Пускай цветом волос и глаз я не пошла в нашу мать, но я все же остаюсь де ла Кастри. А что сам Дима говорит по этому поводу?

– Мы старались это не обсуждать. Не смотри на меня так, – устало произнес брат. – У нас и времени-то особо не было. Мы выбрались из замка и тут же начались эти … Эти наши разногласия. Не спускай с него глаз, ладно? Если нужны деньги, Изабелл…

Но сестра внезапно перебила его.

– Габри, ты же знаешь их всего две недели! Откуда такая уверенность в них? Если честно, то в этом вопросе я согласна с Димой. Тебе нужно бежать от этой парочки и как можно скорее.

Она ждала, что брат разозлится на нее, но тот только передернул плечами.

– Вы двое меня не понимаете. И не чувствуете того, что чувствую я. Я всегда жил, сверяясь лишь с собственной интуицией, чутьем, и, хотя я совершил немало ошибок, в итоге все складывалось так, как должно. Вот и сейчас я чувствую, что поступаю правильно. Если бы я только мог объяснить тебе то, что я испытываю к Изабелл! Это не просто симпатия или страсть, это даже не просто любовь. Я будто ждал ее всю жизнь, а она ждала меня! Взять и уйти от нее кажется мне безумием. Это так похоже на тот день, когда я встретил Диму. Не станешь же ты говорить, что наша встреча с ним была ошибкой? И что ему не стоило помогать мне тогда? Сначала я даже предположил, что Изабелл тоже может быть связана с неким архангелом, но нет. Это другое. Это совсем другое…

– Если бы Франсуа был жив, он смог бы объяснить тебе. А что, если спросить у того другого? У Жана?

– Я не могу бегать в замок каждый раз, когда мне это взбредет в голову. Я не так слеп, как Себастьян. И не доверяю полностью никому. Иногда мне кажется, что за мной постоянно следят. К тому же Жан слишком слаб, не хочу мучить старика… Да и что он может знать? Простой дворецкий…

– Он может знать очень многое о нашей семье, – и Эвелин вдруг рассмеялась. – О, Габри! А я что же теперь Герцогиня?

И они захохотали словно дети.

– Раскатала губу, – смеялся Габриэль. – Герцогиней будет моя жена.

– Ах, вот как!

– Да, но ты всегда будешь моей любимой сестрой.

Они улыбнулись друг другу, как вдруг Эвелин снова помрачнела:

– Но что же ты собираешься предпринять? Не сейчас, конечно. Потом. Если окажется, что Изабелл и Себастьяну действительно можно доверять. Что ты будешь делать?

Габриэль тут же нахмурился.

– На что ты намекаешь?

– Ну, как что? Ты ведь теперь Герцог де ла Кастри. Верховный Правитель. Ты слышал о последних слухах, которые курсируют по городу?

– Каких еще слухах?

– Ах, прости. Мне иногда кажется, что я заделалась не только сутенершей, но и шпионкой. Премьер-министр не поощряет всего этого, – и она обвела рукой свои скромные владения, – и на территории Нового Парижа борделей не осталось, зато здесь, в Старом, их пруд пруди. Его подчиненные бегают сюда после работы от своих жен. О чем только эти петухи не болтают с моими девочками, а они потом все передают мне. Представь, что можно узнать о Новом Правительстве из таких разговоров! Кстати, я и о твоем Себастьяне, получается, слышала, просто не думала, что вы с Димой как-то с этим связаны.

– Так что за слухи?

– Аристократы, Габриэль. Здесь, в Старом Париже! У них даже предводитель есть. Его зовут Натаниэль Сен-Рош. Они совершают облавы на патрули Служителей, грабят богачей, устраивают беспорядки. В последнее время они так часто стали напоминать о себе, что премьер-министр просто в бешенстве! Говорят даже, что Ренар ни в каком не в отпуске, а рыскает по Старому Парижу со своими лучшими людьми, только чтобы изловить Натаниэля. У парня все больше и больше сторонников среди простых людей.

– И что?

– Как что? Им не хватает только тебя!

Габриэль расхохотался и довольно грубо произнес:

– Ты сумасшедшая. Это тебе надо было полежать в психушке.

Эвелин обиженно взглянула на брата.

– Себастьян прикрывает меня в память о Катрин и потому, что искренне любит Иззи, которой сболтнул лишнего о своей работе. Но стоит мне дернуться, хоть как-то привлечь к себе внимание, и нам всем конец. Ты думаешь, я стану рисковать жизнью Изабелл или Себастьяна? Я никогда так не поступлю с теми, кто помог мне. Я и с Димой не вел себя так, как он описывает. Архангел там или нет, а ему нужно вернуться в Петербург. Здесь для него нет будущего. Скажи ведь, ты сама его не видишь.

– Не вижу, – с тяжелым сердцем призналась Эвелин. – В чем-то ты прав. Но, Габри, вам нельзя разлучаться. Это было бы ошибкой! Как и твое решение ничего не предпринимать!

Габриэль недовольно отвернулся.

– Я думала, ты будешь просто рада меня видеть, рада, что я остался жив, а ты сваливаешь на меня всю эту… Всю эту чушь! Себастьян рассказал Изабелл о выживших после Взрыва Герцогах! Говорят ли твои шлюхи о них?

Эвелин отрицательно помотала головой.

– Нет? А знаешь почему? Да потому, что их нет в Париже, и неизвестно где они! А эта кучка аристократов с этим… как его…

– Натаниэлем.

– Натаниэлем! Всего лишь кучка бродяг! Совершать облавы… Смехотворно! Возможно, они даже не аристократы вовсе! Ты об этом подумала? Даже если я приду к ним, топну ножкой со словами: «Я Герцог де ла Кастри», что мы будем делать? Без поддержки мы никто. Я никто! С этой горсткой людей никогда не захватить Новый Париж. А там всё! Военный арсенал, самая лучшая техника, здание Правительства – всё там! А что есть у этого Натаниэля? Хорошо, если найдется пара мушкетов. Парень, наверное, совершенно чокнутый, раз выступает против Нового Правительства, считай, что в одиночку. Без поддержки выживших Герцогов даже мое вмешательство ничего не изменит. Нас просто всех переубивают!

Эвелин сложила руки на груди, что выдавало ее крайнее недовольство братом.