«Может, она в тепляке сидит?» – подумал он с надеждой.
И Василич направился к тепляку. Дверь в тепляк находилась сбоку, поэтому Василич, перешагнув через большую трёхведёрную кастрюлю, в которой баба Вера готовила болтушку для свиньи, постучал в окно:
– Петровна! Ты здесь?
Шарик же, услышав стук, прыгнул на окно и проехал лапами по стеклу.
Мать честная! – отшатнувшись назад, вскрикнул Василич и уселся в кастрюлю, подняв кучу брызг.
– Ну вот, – проворчала баба Вера, подойдя к распахнутой настежь калитке. – Говорила же, закрой на щеколду. Придёт – я ей нагоняй устрою.
Закрыв за собой калитку, она прошла во двор.
– И Шарика нет! Господи, а это что-такое?! – воскликнула она. – Василич, ты, что ли?
– Я, Петровна, я, – ответил Василич. – Подай руку. Встать не могу, прилип к кастрюле.
Ругать Ольгу, когда та вернулась от Ленки, мать не стала: всю вину на себя взяли Шарик и Василич.
Пострадавшая
Уборщица Фокина с ведром и шваброй шла по коридору первого этажа, когда навстречу ей попался сам Кулагин, директор ОАО «Пластик». Он только что вышел из туалета. «Ая-яй!, – подумала Фокина. – Ширинку-то забыл застегнуть!».
– Валерий Павлович! – поравнявшись с Кулагиным, громким шёпотом сказала она. – Брюки-то забыли застегнуть.
– Ой, спасибо, Петровна! – поблагодарил Фокину Кулагин. – А то бы оконфузился.
Так как в коридоре было достаточно многолюдно, то Кулагин снова отправился в туалет, чтобы привести себя в порядок.
– Иду я сегодня по коридору, а навстречу мне сам Кулагин, – рассказывала Фокина через час в отделе сбыта. – Смотрю, а ширинка-то у него не застёгнута! Ну, я ему так и так, мол, Валерий Павлович, брюки-то забыли застегнуть. От конфуза спасла директора нашего.
Приключившуюся историю с Кулагиным скоро от Фокиной узнали в отделе кадров, а затем и в бухгалтерии.
Через неделю Фокина уволилась из ОАО «Пластик» по собственному желанию.
– Чего там тебе не работалось-то, Петровна? – поинтересовалась у ней напарница, когда Фокина устроилась уборщицей в фитнес клуб «Грация». – Зарплата у них там хорошая, не то, что у нас.
– Да я бы не ушла.
– А в чём дело?
– За доброту свою пострадала. Иду, значит, с ведром по коридору, а навстречу мне Кулагин, директор этого самого «Пластика». Смотрю, а у него ширинка-то не застёгнута. Ну, я ему и сказала. От конфуза, можно сказать, человека спасла.
– И что?
– А через неделю заставил меня заявление «по собственному» написать. Вот и делай людям после этого добро.
Я же говорил, разобьют!
Бобылёв работал приёмщиком-продавцом в одной из мелких комиссионок, которых в городе было немало. Кабинка Бобылёва, расположенная на втором этаже универмага, была заставлена бэушными компьютерами, телевизорами, электромясорубками, пылесосами и прочей мелочью. Свободного времени на работе было предостаточно, поэтому поболтав с Леночкой из соседнего отдела «Бытовая химия», он обычно садился за компьютер и критиковал кого-нибудь на форуме местного городского сайта "Живой Уваровск", или сокращённо ЖУ. Ник у Бобылёва был Правдоруб. Особенно доставалось от Правдоруба местной городской администрации Уваровска. Если, к примеру, начинали ремонтировать центральную улицу, то Бобылёв писал о том, что администрация занимается показухой, а если начинали приводить в порядок дворы и дороги удалённых районов, то Бобылёв указывал на то, что не мешало бы вначале привести в порядок центр города – так сказать, его лицо. На всё про всё денег в местном бюджете не хватало, поэтому городская администрация постоянно подвергалась критике со стороны Правдоруба. В последнее время ей досталось от него за ограждения из пластика, которые установили на городской набережной.
«Это при нашем-то народе! – возмущённо написал Правдоруб. – Да их разобьют через несколько дней! Снова наши чиновники выкинули миллионы рублей коту под хвост!»
«Плохо вы, Правдоруб, думаете о наших людях», – отвечали ему.
«А вот увидите!» – упорствовал Правдоруб.
Но проходил день за днём, а ограждения из пластика не разбивали. В чём Бобылёв с огорчением убеждался лично сам, проходя по набережной.
«Ну что, Правдоруб, оказывается, не такой уж и плохой у нас народ. Зря вы о нём так плохо думали» – вскоре прочитал Бобылёв на форуме ЖУ.
«Но это мы ещё посмотрим!» – ухмыльнулся Бобылёв и вечером, когда стемнело, отправился на городскую набережную. В сумке у него лежал молоток.
«И что теперь скажите? – написал он на форуме "Живого Уваровска" на следующий день. – Я же говорил, разобьют!»
На пятой пачке сигарет
Жмакин был человеком курящим. Курил, в основном, синего «Петра». Конечно, он, как и многие, ещё со школьной скамьи знал, что курение – это яд, наркотик и что всего лишь одна капля никотина убивает лошадь. Да многие это знают, но с пагубной привычкой так расстаться и не могут: человек не лошадь – авось, не убьёт.
Здесь надо сказать, что Жмакин был не просто человеком курящим, но еще и человеком очень впечатлительным, мнительным. Поэтому когда на всех пачках сигарет появились ужасные, страшные фото с надписями различных заболеваний, то он, как человек впечатлительный, стал испытывать различные симптомы – в зависимости от того, какая пачка ему попадалась в магазине. То ему казалось, что у него расшатались зубы и дёсны опухли, то кожа на лице стала дряблой и морщинистой, то волосы побелели и стали выпадать, то в горле запершило и что-то сдавило, то кашель одолевал, то всё тело начинало нестерпимо чесаться. Так бы он и курил дальше: то покашливая, то почёсываясь, то испытывая колики в разных частях тела. Но после того, как ему несколько раз подряд попалась пачка сигарет с надписью «импотенция», пришлось идти к врачу – сексопатологу.
– Сколько вам лет? – спросил врач.
– Сорок два, – ответил Жмакин.
– Рановато, конечно, для такого возраста. И давно это у вас?
– После того, доктор, как мне в магазине пять раз подряд попалась пачка сигарет с надписью «импотенция». А я человек очень впечатлительный. Видимо, подействовало.
– Что ж я могу вам сказать в таком случае? Бросайте курить, голубчик. Бросайте. А то вдруг вам еще попадутся три таких пачки подряд – с вашей-то слабой нервной системой! И тогда вам уже никакие лекарства не помогут, и я ничем вам помочь не смогу. Срочно бросайте!
Так вот Жмакин и бросил курить.
«Вылечился ли Жмакин?» – спросит кто-нибудь. Ну, судя по тому, что он больше не курит, – вылечился. Иначе, что ему терять? Курил бы дальше.
Банка
Фёдор проснулся от того, что сильно болела голова. Вчера он со своим другом Ромкой, сварщиком, решил после работы просто попить пивка, но закончили самогонкой. Выдули, кажется, не меньше двух литров. Придя вечером домой, еле добрался до дивана в зале и сразу вырубился.
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить жену Ольгу и тёщу Галину Павловну, спавших в разных комнатах, он прошёл на кухню, закрыл за собой дверь и включил свет. Часы показывали без десяти пять, за окном было еще темно.
«Слава Богу, что сегодня выходной и не надо идти на работу», – подумал Фёдор. Он работал шофёром на ферме.
Голова раскалывалась от боли. Он тяжело уселся за кухонный стол, стоявший у окна, и обхватил руками голову.
«Эх, сейчас бы грамм сто пятьдесят водочки или самогонки! – вздохнул Фёдор. – Но где её сейчас возьмёшь?».
Но тут его взгляд упал на пол-литровую стеклянную банку с крышечкой, которая стояла на противоположном краю стола, за солонкой. В банке находился зубной протез тёщи.
«Опять забыла убрать банку в свой шкафчик», – подумал Фёдор.
Из-за этой банки с протезом он уже пару раз скандалил с тёщей.
– Мама, ну что это такое?! – возмущался он. – Садишься за стол поесть, а тут ваша челюсть в банке! Сразу аппетит пропадает.
