Жена отобрала у Степана бутылку и поставила обратно в холодильник.

– Если возьмёшь – разобью или в унитаз вылью, – пригрозила она. – Купишь хлеба, починишь кран с душем, а там посмотрим.

– Не успею, – сказал Степан.

– Успеешь.

Жена пошла в ванну, но вскоре вернулась и забрала с собой бутылку.

«Вот грымза!» – ругнулся про себя Степан.

В зале его ожидал приятный сюрприз: на столе стояла бутылка коньяка, два пузатеньких бокала и порезанный лимончик.

– Наливай, Степан! – мило улыбнулась дама.

«Красивая стерва! Хоть и смерть», – подумал Степан, разливая по бокалам коньяк.

– За тебя! – подняла бокал гостья и причмокнула накрашенными губами, изображая поцелуй.

Когда жена вышла из ванны, гостья сидела у него уже на коленях, а коньяк был весь выпит.

– Нет, вы посмотрите на него! – возмутилась жена. – Пока я в ванне была, он уже успел за коньяком сбегать и весь выжрать. Даже мне не оставил. Хлеба, конечно, не купил?

– Уйди, грымза! – огрызнулся на жену Степан. – Дай красиво умереть!

– Это кто грымза? Это я грымза, сволочь ты этакая?! – угрожающе спросила жена и, круто развернувшись, убежала на кухню, загремев там посудой.

– Это я грымза?! – вернувшись, переспросила она и с размаху вмазала Василию по лбу скалкой.

– Ровно в семнадцать пятьдесят, как и следовало ожидать, – сказала гостья, освобождая свою руку из-под могучей шеи откинувшегося Степана и взглянув на часики.

Мадам Гришнякова была женщиной в теле, любила хорошо покушать, но в то же время мечтала стать стройной. Диет она перепробовала множество, но всё без толку: все её диеты заканчивались в первый же день после шести вечера.

Поэтому, когда она покупала в магазине холодильник, то ее очень заинтересовала одна из последних моделей: холодильник этой модели имел запирающее устройство. Ставишь, например, таймер на шесть вечера – и всё, после шести ты его уже не откроешь! Открыть холодильник можно было только на следующий день, после шести утра.

«Это как раз то, что мне надо!» – подумала мадам Гришнякова и купила холодильник.

Но уже на следующий день ей пришлось вызывать мастера, потому что… Хотя обо всем по порядку.

После того, как холодильник был привезен, распакован, установлен на кухне и набит продуктами, он, с еле слышимым жужжанием, приступил к своим прямым обязанностям: охлаждать и морозить. А к вечеру мадам Гришнякова включила запирающее устройство, установив таймер на 18-00.

Ровно в 18-00 в холодильнике раздался щелчок, и дверцы его перестали открываться. Подёргав ее еще несколько раз за ручки, мадам Гришнякова убедилась в том, что запирающее устройство сработало.

А уже на следующий день она позвонила в магазин, чтобы сказать, что холодильник перестал работать.

Приехавший мастер, осмотрел холодильник и заявил, что вышла из строя электроника и его надо везти в мастерскую. Причем ремонт холодильника будет осуществляться за счет покупательницы, то есть мадам Гришняковой.

– Это почему же? – возмутилась мадам Гришнякова.

– Извините, хозяюшка, но на дверцах холодильника даже невооруженным глазом видны вмятины от монтировки или большой отвертки.

Мадам Петухова считала себя очень умной и разбирающейся почти во всех вопросах. Любимым её занятием было – потусоваться в интернете, потроллить, пособирать и проставить лайки. Благо времени для этого на работе было предостаточно: работала она кладовщиком на одном из складов ЖБИ – железобетонных изделий, куда её ещё двадцать лет назад устроила тётя после окончания пединститута и получения специальности школьного психолога.

В основном она тусовалась там, где существовала возможность лайкнуть кого-нибудь или дислайкнуть. У самой Петуховой было уже по нескольку тысяч лайков почти на каждом популярном тусовочном интернет-ресурсе – как и у ее друзей, коих набиралось штук пять. Метод сбора лайков в содружестве был прост: ты мне – я тебе. Несмотря на высокое самомнение, глубиной мысли и остроумием комментарии Петуховой не блистали, впрочем, как и её друзей. Когда мыслей совсем не было, на помощь содружеству приходили смайлики, потому что смайлики тоже лайкались.

Ещё мадам Петухова любила всякие модные словечки. Особенно ей нравились «сексизм», «гендерный» и «в тренде». А когда она пыталась блеснуть остроумием, то частенько употребляла слово «таки». Здесь надо заметить, что ник у мадам Петуховой был «тётя Роза». Хотя ФИО её было Тамара Васильевна Петухова, и от того городка, где она проживала, до Одессы была не одна тысяча километров.

Как-то раз в комментариях некий Гена-одессит посоветовал ей заменить «таки» на «однако», потому что «однако» больше подходит к ее образу мыслей. Гена-одессит тут же был забит дислайками – как самой мадам Петуховой, так и ее друзьями. После мадам Петухова выслеживала его ещё почти полгода и дислайкала. В конце концов, Гена-одессит сдался и уехал в Израиль. По крайней мере, так написал он сам, в своём последнем комментарии, который мадам Петухова на прощание лайкнула.

Кроме метОды «ты мне – я тебе», в арсенале мадам Петуховой были ещё два приёмчика. Один был взят у крыловской Моськи, гавкающей на Слона, а другой представлял собой его противоположность – не гавкать, не дислайкать, а, наоборот, хвалить, восхищаться и лайкать. Этот второй приёмчик применялся мадам Петуховой в слабой надежде заполучить «слона» в друзья или хотя бы получить от него ответный лайк.

Вот уже вторую неделю мадам Петухова ставила лайки приглянувшемуся ей «слону», на одном из популярных интеренет-ресурсов.

Вскоре «слон» не выдержал и ответил: «Тётя Роза, у вас такая репутация, что для меня будет лучше, если вы мне будете ставить дислайки». Мадам Петухова очень обиделась, затаила злобу и надолго задумалась: лайкнуть или дислайкнуть?

– К Ленке пойдёшь – калитку на щеколду закрывай, а то, не ровен час, опять соседская свинья с поросятами зайдёт, весь огород перепашет, – наказала баба Вера дочери Ольге перед тем, как податься в гости к бабе Тане, своей подружке.

Ольга два дня назад приехала из города – навестить мать да повидать Ленку, с которой они раньше учились в одном классе в поселковой школе. Ленка, теперь уже Елена Сергеевна, работала главным бухгалтером в конторе. Сама Ольга работала инженером-технологом на химкомбинате в городе и сейчас находилась в отпуске.

– Хорошо, мама, закрою, – ответила Ольга.

Она сидела за столом перед небольшим круглым зеркалом и подкрашивала ресницы. На столе лежала губная помада, салфетки и косметичка.

Баба Вера вскоре ушла, а Ольга принялась примерять платья – какое лучше? Но тут со двора раздалось громкое куриное кудахтанье. Ольга вышла из дома и увидела, что Шарик сорвался с ошейника и носился по двору, гоняя куриц.

– Ах ты, куродав! – прикрикнула на него Ольга. – Ну-ка на место!

Шарик куриц гонять перестал, но на место, к своей будке, идти упорно не хотел. Не помог даже кусок колбасы. Да и ошейник оказался порванным. «Что же делать? – подумала расстроенная Ольга. – А не запереть ли мне его в тепляке?» Тепляком они называли летнюю кухню, стоявшую рядом с домом. Мать уже лет пять им не пользовалась – готовила дома. Хранила в тепляке мешки с зерном, ведра, банки и прочую мелочь.

В тепляк за куском колбасы Шарик пошёл.

– Вот молодец, – приговаривала Ольга, заманивая пса. – Молодец. Пошли, пошли.

Захлопнув за Шариком дверь и накинув дужку замка, Ольга собралась и пошла к Ленке, которая жила недалеко, домов через пять. Калитку на щеколду она, как и наказывала мать, закрыла.

А через полчаса, отперев калитку, во двор зашёл, заметно пошатываясь Василич. Он хотел занять у бабы Веры пятьдесят рублей, которых ему не хватало, чтобы купить бутылку водки в магазине.

– Вот невезуха! – огорчился Василич, увидев замок на двери. – Петровны дома нет. И Шарика даже нет. В лес по грибы ушли, что ли?