Правда, первый раз меня к этому вынудили обстоятельства. Но второй раз я так решил сам и сделал это сознательно. И у меня теперь появилась куча вопросов. От безобидных тактических: что за тени я видел, когда утром часы тащили меня сквозь время? До вполне стратегических философских: что же всё-таки оно такое, время?

Но пока нужно было сосредоточиться на более близком. Тени спокойно могли бы и подождать. И со временем ничего страшного случиться не может… А первое житейское, о чём я подумал, было: «Знал ли дядя Витя, когда дарил часы, об этих возможностях?». Ведь тогда он мне ничего не сказал. Как бы промолчал о самом важном в этом подарке. А мне теперь казалось ещё более важным, где же Виктор Александрович раздобыл такое чудо. Спрашивать его самого уже никто не мог. Придётся мне самому искать ответы через третьих лиц. Это, конечно, его семья и мой отец. И ещё, возможно, бабушка Лида…

Мой дядя Витя – старший брат отца. Они оба родились в один год – 1963. Дядя Витя в начале января, а батя в конце декабря. Оба – Козероги. Но учились они в школе в одном классе. Потому что мой папа не захотел ждать целый год. Бабушка Лида с дедушкой Сашей что-то там намудрили и оба сына в 1970-м году пошли вместе в первый класс. Со своими именами, но разными фамилиями. С тех пор мы, как и бабушка Лида, Евграфовы. А дядя Витя, как и дед Саша, Егоров. И батя мой с тех пор на год старше. Он, по паспорту, родился в декабре 1962 года. Мне отец об этом сам рассказал. Этот неправильный факт биографии мучает его до сих пор.

Мой папа про часы точно ничего не знает. Иначе сказал бы уже давно. В семье дяди Вити, скорее всего, то же самое. Но всё-таки, надежда умирает последней, и пока она жива, нужно попытаться выцарапать у упрямой злодейки-истории все факты об этом вселенском событии – появлении у меня в руках действующей машины времени!

Впрочем, не знаю! Событие могло быть и не столь уж вселенским. Вполне могло случиться, что в мире это не единственный экземпляр машины времени. Их могли быть десятки или даже сотни и тысячи… В наше промышленное время никто бы не взялся изготавливать такой фантастически необычный прибор в единственном экземпляре. Просто все события такого рода возможно тщательно скрываются. И до огласки ни один факт не дошёл. Пока ещё, быть может.

До тех пор, пока отец не пришёл с работы, звонить ему не имело смысла. И я решил попытать счастья с опросом в семье Егоровых-младших. Благо, на смартфоне у меня был и телефон моей тётки Марии Семёновны, вдовы Виктора Александровича, и моей двоюродной сестрёнки Лики.

На мой звонок Мария Семёновна откликнулась с непростительно большой задержкой.

– Да…

– Мария Семёновна, это…

– Да, поняла я уже… Вовка… нет, Валерий… Сын Евгения Александровича… – как обычно, она говорила холодно, но с искрой озлобления. Чужой человек.

– Я хотел спросить… – я волновался. Слишком многое зависело для меня от её ответа на этот вопрос. – Мне семь лет назад дядя Витя подарил часы…

– Помню я… Я их тогда хотела выкинуть… Мне эта дребедень, с которой он всё время возился, надоела! А тут как раз у тебя день рождения… И мы решили, что у тебя эта штука пусть и лежит…

Для меня это было большой новостью. Дядя Витя возился с «этой дребеденью»! Значит, для него она что-то значила. Он мог использовать… И вдвойне непонятно, почему же он подарил, и ничего не сказал тогда.

– Мария Семёновна, а какие-нибудь бумаги от часов у вас остались?.. Может быть дядя Витя что-нибудь писал…

– Ой, отстань. – почти рявкнула Мария Семёновна. – Ничего лично для тебя он не писал. Всё!..

И связь на этом оборвалась.

Тётка хамила и явно не желала со мной общаться. Но и то, что всё-таки сказала, оказалось небезынтересно. Дядя Витя дорожил часами. По крайней мере, не смог их просто выбросить. Значит, всё-таки он знал… И чем обладал, и что дарил мне… И тогда, скорей всего, знал откуда у него была эта вещь… Такое просто так на улице найти нельзя. Вот эта часть данной истории меня теперь стала волновать больше всего. Необходимо разыскать источник! Может быть кто-нибудь ещё знает, откуда у Виктора Александровича были эти, вполне вероятно, уникальнейшие часы…

Чтобы для себя до конца всё выяснить, я полез в Интернет. А вдруг откроется, что какие-то следы всё-таки уже были. Там, в Интернете, на самом деле про «машину времени» оказалось много чего. Только всё безадресное и не конкретное. Кроме, разумеется, группы Макаревича. А связанное с наручными часами только в одном месте на странице Google play на белорусском языке показало нечто, что можно как-то связать с моими часами. Это были металлические белые наручные часы с таким же белым металлическим браслетом и лишь тремя строчками на тёмном циферблате. А не пятью, как у меня, кстати. На верхней строчке у них было время назначения, на средней – день недели, число, месяц и год, а на нижней – текущее время. А в пояснении саркастически указано:

«Если вы считаете, что можете на самом деле путешествовать во времени с этим приложением, пожалуйста, обратитесь к врачу.»

Имелось в виду, к психиатру! И никаких других намёков на наручную машину времени я не нашёл. В соцсетях было много шуток, анекдотов, и, как ни странно, серьёзного обсуждения возможностей автомобиля DeLorean DMC-12 с потоковым накопителем… Но действительно серьёзно к этим вопросам никто уже не относился… Создалось ощущение отсутствия всего того удивительного, что могло намекать на наличие в природе такого артефакта. Легче мне от всего этого не стало.

А вечером, около шести, когда я уже собирался позвонить отцу, случилось невероятное событие. Ко мне зашёл Димка Калашников. Собственной Профессорской персоной! За всё время, что мы были знакомы, это второй такой случай. В первый раз мы вместе возвращались из института, и я пригласил его к себе. С тех пор подобное больше не повторялось. Оттого данный визит стал для меня полной неожиданностью, словно гром среди ясного неба. Что же заставило Профессора покинуть своё хорошо насиженное домашнее гнездо и добираться пешком за целый квартал ко мне?

– Извини, Валера. – как всегда, не здороваясь, простуженным шёпотом прохрипел Димка. – Но ты у меня заблокировал туалет…

Я, ожидавший каких-то иных объяснений визита, остолбенел. Может быть он шутит? Как это я заблокировал туалет?.. Да, я там был сегодня. Но сам свободно вышел оттуда. И больше не заходил. Может быть, что-то другое случилось? Вода, например, перестала поступать. Блокировка – понятие достаточно растяжимое…

– Я полчаса старался открыть дверь! Как ты смог её запереть изнутри?

Я сам был в шоке! Шпингалет тугой, самостоятельно ни за что не закроется!

– Так ты навестить мой туалет пришёл? – я попытался перевести всё в шутку.

– Нет, я открыл, конечно. Только дверь теперь не запирается… Ремонтировать нужно. – Профессор шутить явно не собирался.

– Как, ты думаешь, я это сделал? – хотя, какие-то смутные ответы у меня уже стали зарождаться.

Дима в моих глазах, видимо, заметил это. И сказал:

– Да! Опять твоя, блин… компьютерная графика… Видимо, случилось что-то непредвиденное, раз ты запер дверь изнутри, а потом, вероятно, как Кристобаль Хунта, просочился через канализацию. Или, быть может… сиганул в прошлое? Когда дверь была ещё открыта…

До меня моментально дошла собственная ошибка.

–…А назад я вернулся уже снаружи!.. – закончил за Профессора я, сразу сознавшись во всём.

– Вот так, вот! – подытожил Димка. – Мне сразу твоё враньё неубедительным показалось.

Как я мог так ошибаться? У меня в голове бродила идея оставить какой-то необычный след. И я его, конечно же, оставил! Только совсем не так, как хотел. И неожиданно для самого себя. А неудача с видеозаписью спровоцировала окончательно ненаучный подход… Я намеренно солгал и решил, что сам во всём должен разбираться.

– Ну-ка, покажи ещё раз свою видеозапись…

Я сунул ему в руку мой Самсунг. Димка немного потыкал пальцем, и наконец показал мне: