- Не смотри на меня, - тихо попросила она, отворачиваясь от мужчины, кладя сложенные ладони под голову.

- Снова скажешь, что сама виновата? – спокойно спросил он, поддерживая голову согнутой рукой на весу.

- Но не ты же, - бросила она, даже не обернувшись. – Надо было лучше уворачиваться.

- Я должен был быть тогда с тобой, - тяжело вздохнул Волк, чувствуя, как с каждым словом Ласточка отдаляется от него. – Должен был быть рядом.

- Должен, - со злостью кинула девушка, - но не был. Помогал кому угодно, кроме меня, - вспылила Цири, рывком сев и прижав колени к груди. - Ты хоть искал? Или только развлекался с чародейкой из Ложи? – Она поймала его полный удивления взгляд. - Да, да, Трисс мне рассказала про Фрингилью.

- Это совсем другое, - коротко ответил мужчина, садясь на корточки. – Там, в Туссенте все было иначе…

- Да, - огрызнулась Ласточка. – Была зима, все дороги завалило снегом, а ты сидел с чародейкой и пил вино из лучших погребов. Лучше бы вообще тогда никуда не совался, - резко встав, крикнула ведьмачка, которую обида взяла за живое. – И здесь тебе тоже нечего делать. Пряха – мое дело. Поезжай обратно в свой Туссент или еще куда! Не желаю тебя видеть!

Цири говорила сгоряча, не подумав, но Белый Волк схватил девушку прежде, чем она успела сделать хоть шаг. Прижав спиной к своему торсу, захватил в свои объятия, сцепив непослушные женские руки на груди. Она вырывалась, но крепкая мужская хватка не давала ей убежать. Ведьмак склонился к уху Ласточки.

- Пряха – наше дело. Мы вместе его начали и вместе закончим вне зависимости от того, хочешь ты меня видеть или нет, - холодным тоном заговорил Геральт. – Час назад пела совсем другую песню.

- Отпусти, - чувствуя, как обмякает в мужских руках, попросила Ласточка.

- Нет, - прижав Цири к себе еще сильнее, ответил Волк. – Никогда, если вдруг снова начнешь выдумывать себе черт знает что. – Его голос стал вкрадчивым, тихим, гипнотизирующим. – То, что было у меня с Фрингильей, с Трисс и с кем-либо еще, осталось в прошлом. Тебе не стоит волноваться о том, что быльем поросло.

Девушка тихо стояла в объятиях Геральта, ощущая, как его желание снова набирает силу.

- И я буду смотреть на тебя так, как мне нравится, - довольным голосом проговорил мужчина, всего в несколько шагов пересекая комнату и прижимая Ласточку грудью к деревянной колонне.

- Скажи это, - страстным шепотом попросила девушка, хватаясь пальцами за колонну и краем глаза глядя на ведьмака. – Чтобы я поверила тебе.

- Ты безумно красивая женщина, Цири - торжественно, нараспев произнес Белый Волк. – Ты самая желанная женщина.

Ее улыбка и вера смешались с его словами. На последнем вздохе, с лаской проведя ладонями по женским ягодицам, он взял ее сзади, прижав к колонне, служившей опорой для Ласточки. Их стоны наполнили ночь новой музыкой, услаждая слух старой ведьмы, притаившейся среди редких деревьев.

- Да когда же, наконец, закончится этот проклятый дождь?

Цири отошла от окна, осыпая руганью скверные болота и ливень, с жадностью пустынного отшельника хлещущий землю вот уже третьи сутки. Такая погода была странным феноменом в это время года, когда топи должны были вовсю парить и исходить мерзостными запахами разложения и утопцев.

Девушка мерила шагами комнату, не находя себе места взаперти. Ведьмак сидел на стуле, уперев локти в колени и уронив голову на скрещенные пальцы. Нетерпение и раздражение кипели в нем точно так же, но мужчина, в отличие от Ласточки, не спешил выставлять это напоказ.

С первых упавших на землю капель было ясно, что это работа старой ведьмы, которая, почуяв опасность, решила не дать ведьмакам завершить дело, начатое несколько лет назад.

- Перестань мельчишить и сядь уже, - жестко произнес Белый Волк, поднимая глаза на девушку, которая тут же смирила его гневным взглядом. – От твоего хождения толку нет, а у меня голова начинает болеть.

- Да как ты вообще можешь быть так спокоен? – недоумевала ведьмачка. – Ведьма не пускает нас в лес, это же очевидно. Мог бы хотя бы сделать вид, что ищешь решение проблемы, а не просто сидишь на этом чертовом стуле, ничего не делая. Чего ждешь? Молчишь? Так я могу сама выйти туда и отыскать эту старуху, пока она еще чего не выкинула. Твое бездействие меня бесит! И вообще…

Цири выплеснула на Геральта весь поток недовольств, накопившихся за трое суток безвылазного сидения взаперти. Мужчина перестал ее слушать и лишь делал вид, что ему есть дело до того, что говорит девушка. Порой, нужно просто дать Ласточке выговориться. В противном случае, она пойдет разносить все на своем пути или просто наделает глупостей, подвергая себя ненужной опасности. И хотя на счет последнего ведьмак не особо беспокоился, его терзало смутное чувство, что все слишком затянулось. В безделье они потратили драгоценное время.

- Все сказала?- коротко спросил Волк, когда Цири тяжело выдохнула и упала на скамью, опустив голову и отшвырнув плащ с капюшоном в темный угол. – Мы не будем нестись сломя голову. – Он внимательно смотрел на девушку – она покачала головой. - Мы не знаем, что еще приготовила Пряха помимо твоих снов и этого ливня, но мы от нее избавимся. Даю слово. Раз и навсегда, - мужчина выделил последние слова, стараясь убедить в них не только Ласточку, но и самого себя. – Цири!

- Я верю тебе, - откликнулась ведьмачка, подняв голову. – Верю.

Дождь перестал идти на пятый день, когда во сне к Цири пришел потоп, смывший все живое в единую воронку бесформенного ничто. Это ничто было мокрым и мягким, темным, как сама бездна. Оно поглощало весь мир без остатка, не разбирая дорог и тропинок, забирая королей из замков и рыбаков из халуп. Ласточка чувствовала на коже воду, липкую, грязную. А в центре воронки видела чудовище с редкими пепельными волосами и огромными желтыми глазами.

Геральт разбудил ее под утро, когда девушка молотила руками во все, что придется, и надрывно кричала. В ее изумрудных глазах застыл ужас, когда она взглянула на ведьмака и зашлась тихим плачем, спрятав лицо на мужской груди. Ведьмак не осмелился спросить, а Ласточка не горела желанием рассказывать.

Когда Волк сообщил ей, что ливень кончился и наконец-то можно выдвигаться на поиски проклятой ведьмы, Цири не испытала облегчения или даже радости оттого, что можно добраться до этой мерзкой твари и прикончить ее. Она желала и предвкушала момент, когда Пряха скорчится у ее ног и превратится в ничто, ненавидела эту дрянь всем своим существом, мечтая, уже чувствуя, как ее меч погружается в отвратительное тело старухи, и та испускает последний вздох, не веря, что умирает. Тогда и только тогда все будет кончено. Но предчувствие было слишком уж паршивым.

Ведьмаки шли извилистыми тропками, плутавшими среди трясин и редких деревьев, иссушенных до хруста за многие годы. День выдался на удивление теплым и солнечным, испарения от зловонных топей поднимались все выше и забивали ноздри чем-то противным, похожим на пепел и отвратительную слизь чего-то, что подохло пару лет назад. Геральту и Цири пришлось прикрыть пол лица, дабы не задохнуться.

Их путь лежал через абсолютно мертвые места, занесенные высокой травой, которая резала кожу, как нож масло. Беспросветная тишина нагнетала завораживающую своим ужасом какофонию ветра, коротких вздохов Ласточки и осторожных шагов Белого Волка, медальон на шее которого бесился, словно одичавший пес.

- Не нравится мне все это, - едва слышно произнес мужчина, незаметно осматриваясь, продолжая размеренный шаг и искоса поглядывая на Цири. – Слишком тихо.

- За нами следят, - таким же шепотом добавила она, медленно заводя руку за спину, нащупывая рукоять меча.

- Знаю. – Геральт догадался, ведьмачьим нутром почувствовал, как женская рука тянется к клинку. - Не спеши. Не будем создавать лишнего шума.

- Это ведьма?

- Нет, - ведьмак вдруг остановился, втянул носом воздух, напрягся. – Кто-то другой.