«Есть под закрытыми глазами…» Есть под закрытыми глазами Дверь в никуда Из ниоткуда. Никогда Которую нам не откроют, Пока мы не откроем сами. За дверью – там, под небесами, Жив каждый звук, Из тех, что часто мы не слышим, Забравшись суетно и выше В прикосновенье чьих-то рук И чьих-то просьб или ошибок, Что часто сами же вершим мы И тот багаж несем к двери. Как часто нужно видеть крест, Чтоб научиться говорить, А не выкрикивать с порога О том, как с нами все теперь. Есть под закрытыми глазами Одна не отпертая дверь. Туда, где наше искупленье, Но где не нужно на коленях Стоять. «Я не буду тебе говорить, как сжигают мосты…» Я не буду тебе говорить, как сжигают мосты. Ты, наверное, знаешь и сам, что такое огонь. Я пыталась не раз и не два догореть и остыть, Догореть и простить и не рушить вокруг ничего. Я пыталась, и многие видели радужный миф И мечтали прожить в этой сказке свой пасмурный век, Забывая о том, что и миф превращается в мир, Если мир этот строит не Бог, а живой человек. Я мечтала построить дорогу в такие места, Где еще не кипела застройка под чьи-то дворцы. Мне казалось, что музыка вечна, а правда проста И что звезды на небе – как Господа леденцы. Он роняет их с неба в ладони всех тех, кто готов Их поймать, кто упорен и смел и в ком вера сильна. А потом на руинах великих времен и эпох Чьим-то детям дают их простые на слух имена. Я была из таких. Я сияла как солнечный луч. Я была выше тех, кто c князьями возился в грязи. Я построила рай в техногенном пространстве. Под ключ. Не заметив в восторге, как рай превратился в бензин. И когда полыхнул этот феникс, срывая покров, Как защитную маску с чужой застаревшей привычки, Говорили, что воздух рванул из-за крошечной спички. И, конечно, никто не поверил в такую любовь. Говорили – я глупая, путь избрала я ко дну. Поделом мне за все, что я есть: за полеты во сне И за то, что я жизнь выбирала себе не одну, За пример мой и путь, за размах и попытки краснеть! Я не помню тебя, но я знаю – ты был среди них, Среди тех, кто судил, как мне жить и когда умирать. Я не в силах тебя упрекнуть, ибо мы не одни, Кому дан этот выбор и право дано выбирать. Часто мы выбираем, надеясь, что выбор спасет, Просто он неисправен. Ты слышал, что где-то извне Вроде есть сторона, на которой работает все. Но не дай тебе Бог оказаться на той стороне. «Я боюсь, что кумиры приподняты…»
Я боюсь, что кумиры приподняты. Я боюсь, что за смертью – стена. Я боюсь оказаться непонятой И что правда – одна. Я боюсь, что не хватит идей, Чтоб закончить неначатый круг. Я боюсь нерожденных детей И от детства родивших подруг. Я боюсь, что сбывается все. Даже то, о чем страшно просить. Я боюсь, что устану просить И желание меня не спасет. Я боюсь, что когда я смирюсь С тем, что нет здесь другого пути, И тебя вдруг возблагодарю, Ты посмотришь мне прямо в глаза И ты скажешь: «Прости…» «Эти редкие встречи – как тонкое пламя свечи…» Эти редкие встречи – как тонкое пламя свечи: Вот оно, очевидно, как то, что есть Бог. Он лепил нас с душой и старался нас не разлучить. Но потом передумал. И стало по Слову его. Я тебе говорю все, как есть, не меняя слова. Не лукавя, не брезгуя самой нелепой из правд. Что случилось с тобой? Разучился меня узнавать? Или просто привык к тому, что ты каждый раз – прав? Я не знаю, когда это было. Я – странник. Я – гость. Я пришла так давно, что не в силах постигнуть, зачем. Но я помню, что там, где потом становилось темно, Я не раз и не два на твоем засыпала плече. Сонет № 10 Ты говоришь, что тайна Мирозданья — Крыло огромной бабочки, а мы — Крупицы перламутра. Наше пламя — Искра в руках у девочки-зимы. А я смеюсь: какое ж это счастье — Быть искрой от вселенской красоты. Ты говоришь, что бабочка прекрасна, А я – что не прекраснее, чем ты. И смотрит Бог, как наступает вечер. И просит Бог, чтоб были все людьми, А я прошу его, чтоб эта вечность Была б у нас еще хотя бы миг. Волшебный миг симфоний наших тел, Где бабочки порхают в темноте. «Герой нашего времени» (с) Мир сегодня, как женщина, молча идет к алтарю. Технотронное варево ест нашу печень и вечность. Дорогой человек, да ты болен совсем, я смотрю. И помочь мне тебе в этом горе решительно нечем. Если прежде мы все выбирали какой-то исход, Между злом и добром разрываясь, как чуткий любовник, То у нас была правда, мотивы и следующий ход. Посмотри, кем ты стал. Что ты любишь? И – где твои корни? Что ты знаешь о людях – истории из Сети? К ней ты прочно прилип всей душой, как случайная муха. Ты бы мог быть Граалем и Господу душу нести, Не боясь расплескать от чужого падения духом. Только ты почему-то забыл, для чего был рожден. Ты бы мог быть царем, но ты к стулу прирос, словно к трону. Извини, мой любимый, тебя миновала корона. Жаль, что ты не вставал, а уже навсегда изможден. Что тебя занимает? Чужие походы и страсти, И чужие постели, и судьбы невинных детей? Ты бы мог рассказать этим детям, что есть только счастье, Но ты пишешь о том, что мы все рождены в темноте. |
