Я дрожала от холода и бодрящего утреннего ветра, быстро вытираясь какой-то чистой тряпкой. Сойдет.

Адель заслужила мою вечную благодарность за эту простую, но удобную одежду — белую рубашку и штаны из ткани, весьма походившие на то, что носили сами кабаны. Пусть и выглядело на мне, как плохо скроенный мешок с прорезями, но это хотя бы не рубашка с вырезом до сосков, в которых щеголяла женская часть свиты Ольгерда, вдохновившись жрицами не самой дорогой любви.

— Я полагаю, ты голодна?

У атамана может быть и есть целая вечность для светских бесед, но у меня нет даже суток.

— Могу поинтересоваться, для чего я тебе еще живой нужна? Для забавы решил оставить?

Ольгерд нахмурился. Я уже наизусть выучила красочную палитру его эмоций.

— Не груби, когда тебя к столу приглашают. Я прекрасно представляю, где и кто тебя воспитывал, но сейчас ты находишься в моем доме.

Безусловное право на этот взгляд свысока ты получил только по той причине, что издал свой первый крик между правильной пары ног.

В зале усадьбы еще пусто — большинство кабанов сладко дремали по ее многочисленным комнатам, тем более, что, судя по бесчисленным разбросанным бутылкам, кабаны от всей души помянули товарищей. Молодая девушка благородного вида, явно не из своры Ольгерда, в поте лица пыталась убрать следы вчерашнего пиршества.

На стене висел набросок жабы с вонзенным в нее охотничьим ножом. Ах да, жаба. Эта чертова жаба не даст мне покоя.

Я вдохнула аромат готовящейся еды и бросила взгляд в кухню через настежь открытую дверь. Жареные телячьи котлеты и куриный суп с клецками. Какой невероятный, душистый суп с клецками готовит Маргоша! Выберусь из этой истории живой, закажу себе три половника и буду запивать самым крепким пойлом, пока не упаду под стол.

Из-за собственной грубости я лишилась возможности поесть — второй раз мне никто ничего не предложил. В кабинете прислуга тщетно пыталась отмыть пол, но кровь щедро пропитала половицы.

Атаман, вошедший в кабинет, буквально одним своим видом заставил прислугу незримо юркнуть прочь из комнаты.

Ольгерд развалился на роскошном красном диване, непостижимым образом занимая пространство, где могли бы уместиться минимум трое. Стену украшала гравюра, изображающая высокого статного мужчину на соколиной охоте со знакомым мне красно-желтым гербом в руке. Ольгерд щедро налил себе в бокал белого вина. Я даже смутно не представляю, что он собирается со мной делать.

— На столе лежит бестиарий, — словно прочитал мои мысли атаман. — Страница сто пятьдесят первая, Venditor Obscurus. Полная бессмыслица — набор латинских знаков. Однако по размеру слов и их порядку я предположил, что это шифровка. Приступай.

Тон его явственно намекал на то, что это лично моя шифровка и моя вина.

Я открыла названную им страницу. Venditor Obscurus — одно из физических воплощений дьявола в нашем мире. Сомневаюсь, что Ольгерд решил ранним утром расширить свои познания в демонологии, дело для него явно личное. На иллюстрации приведен портрет неприметного мужчины средних лет — впрочем, внешность не имеет значения, дьявол может принимать любое обличье.

Ольгерд прав, текст действительно зашифрован. Я осмотрела книгу в поисках знака Табулы Разы. Тот, кто это сделал, должен был оставить и ключ. Протокол предписывал не оставлять его на виду — скорее всего, спрятан в иллюстрациях. Я быстро пролистала фолиант в поисках зацепки. В описании демонов Танар’ри поедает девушку, на шее которой болтается клубок змей.

Код к расшифровке ‚вечность‘. Увещевания Иштвана, что ‚вечность ‘, ‚ад‘ и ‚кровь‘ не слишком надежные ключи для бестиариев, явно прошли мимо чьих-то ушей.

Несмотря на то, что я этого давно не делала, процесс глубоко засел в моем подсознании. Перед моим глазами всплывает шифровальный квадрат Табула Разы. По горизонтали и вертикали латинские знаки, сочетание каждых двух букв дает координаты третьей.

Под каждой строчкой текста манускрипта я проявляла буквы бесконечно повторяемого кодового слова. Вручную такая работа заняла бы несколько месяцев. Ольгерд внимательно смотрел на меня, пытаясь понять процесс преобразования, но это скорее ремесло, чем магия. Магия только ускоряет механические действия.

Если сопоставить знак зашифрованного текста с буквой кодового слова в квадрате, можно получить изначальную, истинную букву. Зашифрованный текст дает координаты по вертикали, кодовое слово по горизонтали.

Чтобы быстро преобразовать всю страницу, нужна полная концентрация, которой мешал сиплый рев кабана, доносящийся с улицы. Излишне сердечные возлияния на скорых поминках заставили содержимое его желудка вновь узреть солнечный свет.

Первая попытка полностью провалена. Вторая уже лучше, но каждое третье слово оставалось полной бессмыслицей. Меня бросило в краску от такой наглядной демонстрации моих способностей. Говорил Иштван, старый ублюдок, что мне только в жрицы любви и дорога. Третья попытка может привести к еще большей потере смысла, придется довольствоваться малым.

Демон желаний оареаитк людям в шаполми глубокого отчаяния под рыатьнт торговца. Прватьр контракт, под укшешапо принести в жертву ркреичтва человека.

Прекрасная работа.

— Ты… пожертвовал кем-то, не так ли? — мне было необходимо еще раз попытаться узнать ответ на мучивший меня вопрос.

Ольгерд молчал. На лицо падала черная тень, делая его черты еще более жесткими и выразительными. Он смотрел в свое собственное отражение в бокале.

— Братом.

Я не ожидала ответа, тем более настолько честного. Не мне его судить. Не нужно иметь семью, чтобы знать, как неприязненны могут быть отношения даже между самыми близкими родственниками. Двум сыновьям богатого реданского дворянина наверняка было, что делить. Условие демона пожертвовать кровным родственником пришлось как нельзя кстати.

Демоны желаний используют апаопеш, чтобы их осуществить. Посредник должен быть независимым оалпле.

— Этот демон уже нашел посредника?

Атаман по всей видимости счел, что одного личного вопроса было более чем достаточно.

— Мне нужно узнать одно — что произойдет, если желания неосуществимы. Контракт считается недействительным?

Мне очень не понравилась его формулировка.

— Что ты имеешь ввиду, желания неосуществимы?

Ольгерд поморщился от моей неспособности понять простейшие концепции.

— Именно то, что я сказал. Я могу пожелать, чтобы яблоко падало вверх, а не вниз. Могу пожелать, чтобы мертвые встали и плясали с живыми. Чтобы черное стало белым. Что произойдет в таком случае?

Теперь я знаю, как стереть это застывшее скучающее выражение с твоего лица, Ольгерд. И с удовольствием это сделаю.

— Тогда это существо покажет тебе мир, где земные силы не действуют, и яблоко упадет вверх. Где произошел Раг Нар Роог и мертвые сражаются бок о бок с живыми. Поменяет тебе глаза на те, что видят черное, как белое, и ты даже не увидишь разницы.

Атаман сжал бокал вина, я вижу, как белеют костяшки на его длинных пальцах в вычурных перстнях.

— Чушь собачья. Это не в его силах. Уж точно не в силах ведьмака.

Нехорошее предположение, кого ‚его‘ Ольгерд имел в виду и торговцем чего он обычно представлялся, прокрадывалось по моему сознанию.

Да, я сгущала краски. Но решение загадать невозможные желания показалось мне слишком легким, чтобы только атаман смог до него додуматься. Такая могущественная сущность, как о’Дим, может указать любому посреднику на правильную дорогу к иллюзорно невозможному.

— Читай дальше. Что происходит, если желания неосуществимы?

Нет в этом трактате такого условия. Есть описание, что происходит, когда желания будут выполнены, но такие подробности я не хочу зачитывать вслух. Пусть наслаждается сам — я протянула ему книгу. Ольгерд вчитывался, пытаясь уловить смысл, несмотря на вкрапления бессмыслицы.

Меня на диван уже никто не пригласит, да и места там только у атамана на коленках, поэтому я устроилась на деревянном полу рядом с ним. Судя по реакции, О’Дим уже нашел для Ольгерда посредника. Скорее всего, он уже загадал свое ‚неосуществимое‘ желание. Песочные часы, отмеряющие оставшееся Ольгерду время, перевернулись.