Он использовал оба презерватива и весь пакет смазки, а потом долго и с удовольствием брал Цукасу руками, играл с ним и целовал его.
– Я не хочу улетать, – шепотом сказал он, откидываясь на подушку и подтягивая уставшего и тихого Цукасу к себе. – Мне выходить через пятнадцать минут. Я хочу остаться здесь навсегда, хочу затрахать тебя до смерти – своей тоже.
– У меня нет сил тебе ответить, – пробормотал Цукаса, послушно укладывая голову ему на грудь.
– Возьми такси, поезжай до дома и сразу отправляйся спать, – улыбаясь, сказал Соквон. – Полежим еще пять минут, и выйдем вместе.
В зале отлета была суматоха – за время, что они провели в номере, в аэропорт успело прибыть немало народу, причем большая часть явно не собиралась никуда улетать. Цукаса, слегка сонный и замученный, равнодушно осматривался, пока Соквон вел его через толпу. В глаза бросились телохранители – высокие парни в костюмах. Соквону такие меры «безопасности» всегда казались смешными – как можно защитить кого-то, привлекая при этом лишнее внимание одним своим видом?
Оказалось, прилетала какая-то айдол-группа – в аэропорту это явление не было редкостью, но теперь, скорее всего, речь шла о каких-то культовых личностях. Соквон остановился позади всех – до отлета еще оставалось время, вопросы регистрации были решены. Он поставил Цукасу впереди себя и незаметно положил ладонь на его бок, придерживая и желая потрогать его еще немного – хотя бы через одежду.
– Я должен уехать, – не поворачиваясь к нему, сказал Цукаса. – Улетай сам.
– Нет, побудь еще чуть-чуть, – попросил Соквон.
Цукаса опустил голову всего на мгновение, но его тело не могло обмануть – когда в зале показались девушки из группы, он напрягся, превратившись практически в камень. Соквон не стал задавать вопросов, лишь наклонился вперед, бросая мимолетный взгляд на его ухо и боковую линию челюсти. В Цукасе не изменилось почти ничего – кроме того, что ощущала ладонь Соквона, лежавшая на его талии, он никак не выдавал себя. Но что-то неуловимое и невидимое рассказало Соквону о том, что для Цукасы айдол-индустрия была ненавистной до мозга костей.
Это не было ненавистью непосредственно к самим знаменитостям, поскольку он не дергался, когда девушки проходили мимо них. Это было чем-то другим. Более глубоким, болезненным и мучительным.
Уже в самолете Соквон подумал, что никогда не рассматривал биографию Наоко – только разве что в контексте жизни ее брата. Однако Мидзуки Наоко три года провела в небольшом агентстве, где стажировалась, чтобы потом дебютировать на сцене. И если с этим периодом ее жизни было связано то, что настолько сильно влияло на Цукасу, Соквон считал себя обязанным с этим разобраться.
========== 15. Планы ==========
В связи с тем, что объем работы значительно увеличился, Соквон не мог заниматься вопросом агентства, в котором училась Наоко, столько, сколько ему хотелось. Вернувшись из Берлина, он застал уже середину ноября, и теперь ему предстояло контролировать дела во всех подотчетных агентствах, начавших работать в полную силу к предновогоднему сезону. Однако даже при таком положении вещей он успел кое-что выяснить.
В апреле-мае он не уделил истории Наоко должного внимания, но теперь ему было известно, что агентство, в котором она училась, называлось «Plane 1st», и продвигало только две не слишком успешные группы. В этом агентстве все еще училось три поколения трейни, каждое из которых проходило определенные тесты в конце сезонов, однако вестей о подготовке нового коллектива все еще не было. Судя по тому, что средний возраст дебютирующей трейни составлял шестнадцать-восемнадцать лет, Соквон сделал вывод, что ныне девятнадцатилетняя Наоко должна была войти в состав группы, представленной агентством еще в прошлом году, поскольку для будущих проектов она могла уже слишком «постареть». Однако ничего подобного не произошло, и Соквон еще не мог получить данных о том, планировался ли ее дебют вообще. Возможно, ее стажерский контракт могли обменять с другим, переправив ее в агентство, планировавшее более ранний выпуск проекта – иногда главы поступали подобным образом, чтобы хоть как-то реализовать в финансовом плане своих стажеров.
Дело усложнялось тем, что Соквон ничего не смыслил в айдол-индустрии и знал лишь то, что было известно на деловом уровне – иногда в разговорах упоминались курсы акций некоторых компаний, особенно тех, что входили в «большую тройку». Он также выделял те агентства, группы которых привлекали в Корею больше всего туристов – иногда это бывали скромненькие конторки с двухэтажными офисами, но вполне прилично выступавшими артистами. Всего этого, разумеется, было мало, и чтобы не наломать дров, Соквону предстояло изучить структуру кей-поп бизнеса хотя бы до среднего уровня. В идеале, конечно, нужно было углубиться в эту среду. Ему не было жаль ни времени, ни сил, и он с осторожностью выбирал источники информации, поскольку не мог втягивать в это дело кого попало. Доверяя Фредди, он все-таки оставил его в стороне и пока что занимался зондированием вопроса сам – следил за новым сезоном, выступлениями групп, прохождениями музыкальных шоу и чартами, постепенно понимая, как сложно была устроена эта индустрия.
Если бы хотя бы одна поп-звезда из США, где он провел немало времени, была вынуждена вкалывать столько, сколько это делали корейские айдолы, то в Америке не осталось бы музыкальных звезд – никто не захотел бы работать так изнурительно и долго. Айдолы совсем не отдыхали, они постоянно посещали разные шоу, снимались в фотосессиях, и по несколько раз в неделю ездили на музыкальные шоу, где их оценивали по результатам живых чартов. Они следили за просмотрами на каналах, устраивали «частные» прямые трансляции, постоянно публиковали новые материалы, обеспечивая фанатов сумасшедшим количеством информации. Соквон подумал, что в этом плане Корея дошла до нереального идеала, превратив шоу-бизнес не просто в машину для заработка денег, а в самый настоящий космический корабль.
В этом бизнесе нельзя было зевать попусту. Мелкая интрижка одного из айдолов могла привести к падению цен на акции компании, к которой он был приписан. Никто не мог жениться или выйти замуж, не спросив благословения публики. Однако изнанка этого бизнеса вызывала еще больше эмоций. Не самых приятных, разумеется.
Соквон постоянно задавался одним вопросом: а знал ли Цукаса о том, что именно происходило за кулисами? Ему удалось выудить несколько телешоу и церемоний награждения, где Наоко была замечена в качестве танцовщицы, «цветочной» девочки и массовщицы. Несомненно, ей было известно многое, но о чем она позволяла знать своему брату?
Цукаса любил ее так сильно – если бы он узнал хотя бы десятую часть того, во что втягивались красивые трейни, он бы сошел с ума. Первоначально Соквон выяснил, что большинство этих девочек и мальчиков, уделявших каждый день по шесть часов хореографии и пению, «приглашались» на, так называемые, алко-вечеринки, где работали как обслуга. И судя по тому, что он узнал, даже хостесс, которых он нанимал для своих вечеринок в закрытом кругу, работали менее изнурительно, чем эти, по сути, еще дети.
Подача спиртных напитков, пение и танцы, беседы с гостями и постоянные домогательства – это был лишь стандартный набор «услуг», к которым добавлялись и другие, более скандальные. Девочек заставляли танцевать на столах. Мужчины, от которых зависела судьба будущих айдолов, могли свободно запустить руку в трусики к еще фактически школьницам, и если считать проникновение пальцами во влагалище или анальное отверстие сексуальным насилием, то через это прошли десятки тех, кто так и не смог в будущем дебютировать. Множество девочек и мальчиков срывались и прекращали обучение в агентствах, не будучи в силах выдержать это унижение.
Еще хуже приходилось тем, кого могли действительно изнасиловать пьяные гости – в случае беременности все расходы на аборт и связанные с этим юридические риски девушка брала на себя. Да, эти алко-вечеринки устраивались далеко не каждым агентством, но выяснить доподлинно, какие из них заставляли своих трейни отрабатывать грязные вечера с рекламодателями и спонсорами, было практически невозможно – в этой кухне все тщательно скрывалось. Крупные агентства, отдававшие предпочтение деткам из богатых семей, чаще всего не занимались подобными делишками или нанимали для алко-вечеринок профессионалок и проституток, но в мелких конторках царил настоящий хаос.
