Цукаса кивнул, но подумал, что ни за что не станет красть эти моменты близости между Соквоном и детьми – они и без того редко проводили вместе время. Тем более Арым – она относилась к Соквону с некоторой настороженностью, а однажды почти заплакала, когда застала их целовавшимися под лестницей – наверное, ее напугало то, что Соквон держал Цукасу у стены. По крайней мере, она не разговаривала с Соквоном до следующего утра и только наблюдала за ним исподволь, словно боясь привлечь лишнее внимание.

Конечно, было интересно, как все это должно происходить – будет ли Арым ждать своего самчона или ее придется будить. Решат ли они бриться в общей ванной для гостей или будет достаточно той, что была рядом с детской. Возьмут ли они с собой Бина или будут бриться только вдвоем. И вообще, как это будет выглядеть со стороны.

Соквон скрылся за дверью – он так волновался, что забыл вытереть лицо, и Цукаса заметил, что с его подбородка упало несколько капель, осевших темными пятнами на серой домашней футболке.

– Файтин, – на корейский манер подбодрил его Цукаса, тоже поднимаясь и шлепая в ванную.

Он не спеша побрился, почистил зубы и переоделся, а потом все-таки решил полюбопытствовать – это было выше него. Да и кто бы устоял?

Все остальные еще спали – в доме было тихо и темно. Поэтому отыскать «жилую» ванную не составило труда. Все-таки они решили побриться в той, что была для гостей. Ну, конечно, не заниматься же им такими «взрослыми» процедурами в детской ванной комнате, над умывальником с бабочками.

Цукаса приоткрыл дверь, но не стал входить внутрь – остановился и стал наблюдать.

Соквон принес для Арым стул, чтобы она могла свободно смотреться в зеркало. На ее крохотной рожице была уже ополовиненная маска из самой настоящей пены, которую она осторожно снимала станком без лезвия. Очень хитро придумано.

Иногда она поворачивалась к Соквону, сверяясь с ним, и он показывал ей, как правильно держать бритву в тех или иных местах. Самым смешным было то, как она оттягивала вниз верхнюю губу, «сбривая» с нее пену – при этом ее и без того забавное лицо становилось совсем уморительным. Как Соквону удавалось не ржать?

Стараясь не издать ни звука, Цукаса отошел от двери, прежде чем они закончили. Досматривать до конца было не обязательно.

Соквон помнил все – он пообещал Арым, что научит ее бриться, в то утро, когда она застала их спавшими на полу в зале. С этого момента прошло уже предостаточно времени, но он не забыл. Впрочем, Арым тоже помнила.

За завтраком ее лицо светилось от счастья, и Цукаса подумал, что этим утром Соквон сделал просто огромный рывок вперед, завоевывая ее доверие.