Осознание пришло чуть позже – Цукаса кончил с его именем. В первый раз.
Сам Соквон уже ничего не стеснялся – он постоянно сжимал Цукасу, шепча или выстанывая его имя, и скрывать ему было абсолютно нечего. Но Цукаса, который редко издавал какие-то звуки и чаще всего хорошо следил за собой, даже занимаясь сексом – почему-то он не сдержался этим утром. Это было невероятно. Соквон и не надеялся когда-то услышать от него такое.
Все еще не вынимая пальцы, Соквон несколько раз двинул ими внутри, вытягивая из послеоргазменного ощущения последние капли, а потом освободил тело Цукасы от своего вторжения и обнял его обеими руками.
– Ты мой, – только шевеля губами, сказал он, не веря при этом самому себе.
Секс был слишком ограниченным – он не позволял Соквону сделать то, чего он так хотел. Проникновение, обладание, получение оргазма – все это было незначительно и позволяло лишь подчинить тело, а Соквон хотел большего. Он хотел обладать голосом, прикосновениями, дыханием, теплом тела и даже взглядом Цукасы. Ему не хотелось влезать в голову Цукасы, проникать в его мысли, контролировать его желания и поступки, поскольку именно этого всегда пытался добиться его отец, и в итоге все равно потерпел поражение. Мать Соквона так и не подчинилась ему до конца и не стала осознанно отдаваться ему, несмотря на то, что родила ему четверых детей.
Вернее, она швырнула этому мужчине свое тело, отгородившись от остального. Помня об этом, Соквон всегда обещал себе, что если с ним случится то же самое, что и с отцом, он не станет посягать на то, что человек не в состоянии отдать.
Цукаса перевел дух, а потом поерзал, выползая наверх. Соквон приподнялся, помогая ему, уселся и позволил Цукасе уйти. Через полчаса он пришел в кухню – по утрам они завтракали за маленьким столиком у стены, сидя друг напротив друга.
– Не забывай о презервативах, – наливая ему кофе, тихо сказал Цукаса.
– Прости, – вздохнул Соквон. – Живот болел? Или сейчас болит?
Собственная забывчивость раздражала, причем сильно. Соквон понимал риски секса без презервативов, но в последнее время все чаще забывал о них. Это было глупо, поскольку наносило вред им обоим.
Он понимал, что область, в которую он отпускал сперму, была предназначена для переваренной пищи – для веществ, уже переработанных организмом. И его семя никак к таким не относилось – оно было слишком тяжелым и вредным для чувствительной внутренней системы кишечника. Кончить разок было можно – большая часть вытекала, едва ему стоило вытащить член. Но Соквон, как правило, не ограничивался одним разом – ему хотелось много и часто, и обычно он не сдерживался.
– Твоему семявыводящему каналу тоже не понравятся мои бактерии, – усмехнулся Цукаса, опускаясь на стул напротив. – Прости за медицинский язык, но если я скажу по-другому, у тебя просто пропадет аппетит.
– Я мечтаю как-нибудь вылизать твой зад и засунуть в тебя язык, а ты говоришь о потерянном аппетите, – без какого-либо стыда ответил Соквон. – Думаю, я должен еще сказать спасибо, что ты вообще говоришь со мной о сексе.
– Это касается здоровья, об этом нужно говорить. Не хочу мучиться спазмами или страдать от раздражения. И про вылизывание я сказал тебе забыть – я каждый раз говорю, но ты постоянно забываешь.
Соквон отпил кофе и откинулся на спинку стула.
– Я понял, как я тебя накажу. Если ты разозлишь меня очень сильно, я сделаю с твоей дырочкой все, чего мне хочется. Или куплю игрушку.
Цукаса совсем ничего не ответил и как будто пропустил это мимо ушей. Соквон решил, что тема исчерпана, и перешел к другим вопросам. Более важным, если уж начистоту.
– В это воскресенье мы отправимся к моим родителям. Ты познакомишься с моей семьей. Никаких особых правил в нашем доме нет – мама уверена, что по-настоящему интеллигентный человек не демонстрирует манеры, а помогает другим чувствовать себя комфортно. Поэтому ты не должен напрягаться и беспокоиться – ты можешь говорить о чем угодно, и я полностью тебе доверяю. Ты увидишь Даён-нуну – будь с ней осторожен. Говоря с ней, старайся не смотреть прямо на нее – лучше будь чем-нибудь занят. А еще лучше – не обращайся к ней совсем. Ты также увидишь Пёнхи – мою младшую сестру. С ней осторожничать не нужно, но будь доброжелательным – иногда она может легко вывести из себя. Но что еще важнее – ты увидишь детей Чонвон-хёна. Я знаю, что ты чувствителен к чужому несчастью, и прошу тебя – не принимай близко к сердцу то, что увидишь.
Цукаса остановился, не донеся чашку до губ.
– Они больны? – спросил он, внимательно глядя на Соквона.
– Трое младших не разговаривают, – ответил через некоторое время Соквон. – Это нервное. Они не немые – иногда могут очень громко плакать. Они не глухие, поскольку пугаются громких звуков и реагируют на свои имена. Их обследовали несколько раз. Они просто не говорят. Это больная тема для хёна, поскольку семья нашего уровня должна отдать детей в хорошую школу, но пока что об этом и речи быть не может.
– Боже, хорошо, что я не могу забеременеть, – вздохнул Цукаса, все-таки делая глоток.
– Я бы сделал вазэктомию, если бы у меня имелся хоть малейший шанс обзавестись детьми, – честно сказал Соквон.
– О втором брате что-то скажешь? – спросил Цукаса, продолжая смотреть на него.
– Кансок-хён… думаю, при первом знакомстве он покажется тебе обычным. Он не слишком общителен, но тебе вряд ли будет от этого дискомфортно. Поэтому… поэтому не беспокойся на его счет.
Цукаса кивнул и опустил взгляд в чашку.
========== 13. Маленький принц ==========
В воскресенье Соквон заехал за Цукасой в девять часов утра. Тот уже был готов – ждал его с завтраком и отглаженной рубашкой. В родительский дом Соквон должен был приехать только к двенадцати, и с учетом дороги выходило, что у них оставалось достаточно времени на то, чтобы поесть вместе и без всяких сложностей собраться.
– Тебя, скорее всего, захотят оставить на ночь, когда узнают, что ты фрилансер, а не офисный работник, – сказал Соквон, усаживаясь за стол.
Цукаса бросил на него тяжелый взгляд и вернулся к своей чашке. Конечно, он был недоволен, что Соквон вот так просто взял и перекинул его из консультантов со стабильным заработком и определенным рабочим днем во фрилансеры с непостоянным доходом и ненормированным расписанием. Однако Соквон подозревал, что так должно было быть только поначалу – дальше Цукаса должен был оценить все прелести работы по призванию и выгодные отличия такой деятельности от работы по вынужденности. Поскольку первые найденные им заказы исходили от его знакомых, Соквон интересовался тем, как шли дела.
В первом случае владелец ресторана хотел правильно оформить меню и полностью переработать оформление дополнительных бумажных материалов – перетрясти всю полиграфию от карты вин до дверных табличек. Соквон понятия не имел, чего хотел владелец ресторана, но, судя по всему, Цукаса отлично понял поставленные задачи – с момента, как он встретился с заказчиком, прошло всего два полных дня, а он уже успел отправить два эскиза с возможными вариантами. Вторым на очереди был управляющий гостиницей – редкий случай, когда заведение не было связано с Чонвоном и его сетью отелей. Ему хотелось разработать отдельный дизайн текстиля для номеров – чтобы логотип отеля не бросался в глаза, но все-таки присутствовал.
За эту работу Цукаса еще не брался, и Соквон не спрашивал, как он оценивал свои возможности в этом случае.
– Оставить на ночь? – хмурясь, спросил Цукаса через некоторое время.
– Да. В домике для гостей, ничего страшного. Это такой же дом, как и остальные, только построен в некотором отдалении от основного комплекса. Собственный садик, есть задний дворик с гамаком. Летом на переднем дворе открываем бассейн с тремя шезлонгами, но сейчас там все закрыто. Там неплохо – даже лучше, чем в основных жилых домах.
– И ты тоже останешься?
– Если тебя попросят остаться, разумеется, я не брошу тебя там в одиночестве. Правда, мне придется сделать вид, что я уснул в своей спальне. Если удержусь, то не приду к тебе и действительно посплю в кровати детства, но на многое не надейся.
