– Это связано и с семьей, и с работой.
Цукаса кивнул и собрался уйти, когда телефон Соквона зазвонил еще раз. Тот сразу же ответил и опять вышел на балкон, но на этот раз разговор вышел совсем коротким – Цукаса успел только подняться с пола и потянуться к торшеру, когда заметил, что Соквон выбросил телефон на пол и отвернулся к перилам.
Нужно было уйти, но вместо этого Цукаса вышел на балкон. Соквон не поворачивался – стоял к нему спиной и дышал так, что приподнимались и опускались плечи. Было холодно.
Цукаса снял с бельевой веревки зацепленную одной прищепкой темно-зеленую толстовку и бросил Соквону на спину – тот стоял в брюках от костюма и одной футболке. Толстовка упала собранной в складки полосой на одно плечо Соквона, и Цукаса уже решил уйти, когда почувствовал руку на своем запястье.
– Останься, – попросил Соквон. – Пойдем в гостиную, сядь рядом со мной и просто побудь. Побудь рядом.
Оставшаяся часть ночи все равно пропадала к чертям, и Цукаса кивнул – он не смог бы заснуть, даже если бы вернулся в постель и забрался под одеяло. Он открыл дверь и втянул все еще державшегося за его запястье Соквона в комнату. Внутри было значительно теплее. Соквон снял с плеча толстовку, отпустил Цукасу и надел ее. Подошел к дивану и убрал одеяло к подушке, чтобы освободить место для них обоих.
Телефон, оставленный на полу балкона, опять зазвонил – теперь Цукаса даже услышал вибрацию.
– Не бери, – сжимая локоть Соквона, твердо сказал он. – Пошли всех к черту и не бери.
– Это старший хён, я не могу не взять, – вздохнул Соквон, однако не сдвинулся с места. – Это моя семья. Ты бы не взял, если бы звонила Наоко?
– Наоко никогда не доводила меня до подобного состояния, – ответил Цукаса.
– Я не должен говорить плохо о старших братьях и родителях, да и о сестре тоже. Не при других. Но ты и так знаешь теперь очень многое – ты хотя бы видел меня во всей красе, причем не раз, и понимаешь, какое дерьмо происходит в доме, где я родился. Так что… в общем…
Цукаса отпустил его локоть – телефон перестал надрываться.
– Тебе за это что-то будет? За то, что не ответил? – спросил он, поворачиваясь к стеклянной двери, отделявшей балкон от комнаты.
– Нет, скажу, что уронил телефон в воду или… придумаю что-то.
– Ты руководишь группой туристических агентств, и придумываешь отговорки как пятиклассник, – усмехнулся Цукаса. – Похоже, твоя жизнь и впрямь не такая замечательная, как кажется на первый взгляд.
– Старшим братьям не понять, – отмахнулся Соквон. – Кроме того, это бизнес-разговор, его нельзя вот так прерывать. Хотя, от того, что мы будем размусоливать эту тему, ничего не изменится. С Кансоком-хёном хотя бы этого не бывает – он всегда исправно выполняет свои обязательства. Но он и не женат. Боже, что я несу…
Цукаса потянулся за одеялом и накрылся, натянув одеяло под самого подбородка, но оставляя ноги открытыми.
– Из-за того, что жена Чонвон-хёна убила ребенка и чуть не угробила себя, он сам не свой. Забросил дела на неделю, а в нашем бизнесе неделя – это целый год. В его распоряжении две сети отелей – по пять и четыре звезды. Номерной фонд примерно пять тысяч комнат здесь, и еще кое-что в Пусане и Тэгу. Ну, и в некоторых пригородах – они тоже относятся к большим городам. Я рассчитываю на эти номера, когда продаю туры – это важно. Мои агентства работают по системе «все включено», но не так, как в отелях. Это значит, что мои клиенты покупают тур и при этом получают сразу все – транспорт, который я арендую у Кансока-хёна, номера, которые поставляют гостиницы Чонвона-хёна, а еще моих гидов и экскурсоводов, места в поездах на переезды внутри страны, если тур запланирован на несколько городов. Временную страховку и сотовую связь, забронированные столики в ресторанах, если это нужно, и билеты в кино, если хотят сходить. Мы сопровождаем их в парки развлечений и переводчики удостоверяются в том, что все клиенты поняли правила безопасности, чтобы никто не сорвался с «Корабля викингов» или еще какой-нибудь херни. Я обеспечиваю все, и это является залогом их безопасности – приезжая в Корею, туристы не должны сами изучать автобусные линии и ломать язык, оформляя заказы. Мы делаем все за них.
Он сделал передышку, кусая губы. Его лицо начало краснеть, и Цукаса понял, что с подготовительной частью он разобрался, после чего должен был начаться самый ад – а именно сегодняшнее дело.
– Все, что зависит от меня, я выполняю со всей ответственностью. Но это становится пиздец как тяжело, если какая-то ветвь отмирает на время или останавливается. С экскурсоводами я могу договориться – нанять временных, поискать среди переводчиков. С билетами дела решаются проще – всегда есть несколько кинотеатров, в каком-нибудь можно оформить покупку. Машины, столики, места в парках и все остальное – я могу решить все это путем увеличения расходов и соответственного снижения собственной прибыли. Но когда мне говорят, что нет мест в отелях – это полная задница. Когда я рассчитываю на Чонвон-хёна, а он отправляет меня к главным менеджерам своих отелей, и они разводят руками – это тот самый момент, когда я всерьез могу совершить преступление. Цукаса, я продал двести тридцать туров в трех агентствах на следующую неделю, но этим людям будет негде жить.
Цукаса подумал, воспользовавшись очередной паузой. Что-то не сходилось, но он пока еще не мог понять, что именно. Конечно, он ничего не понимал в туристическом бизнесе, но даже так ему казалось, что какие-то нестыковки выпирали при беглом взгляде.
– Эта сука, – опять, совершенно без разгона, начал Соквон – управляющий, который контролирует пять главных отелей от лица Чонвона-хёна… эта сука думает, что раз мне еще нет двадцати пяти и я не женат, со мной можно обращаться как угодно. От Чонвона-хёна требуется только одно – вовремя и как следует его прищучивать, но он целую неделю не появляется в своем офисе. Это целый, сука, год по нашим меркам. За это время управляющий успел раздать все заранее занятые нами двести с лишним номеров. Или сделать вид, что раздал. Я не могу вломиться и проверять все комнаты по одной, хотя и подозреваю, что он просто назло мне сказал, что ничего нет. Теперь я должен оформить временный договор с другими отелями, но они берут куда дороже. К тому же, я в позиции просящего – и опять в силу вступает эта возрастная херня, когда к молодым относятся как к мусору под ногами. К тому же, я учился не здесь, и закончил университет на два года раньше положенного срока. Я не служил и не буду служить в армии, потому что не гражданин Кореи. Я не женат и не имею детей. У меня даже имя не настоящее. И похуй всем на то, что я законный сын господина Ю, которому все кланяются практически в ноги – когда я один, я для всех всего лишь сопляк из концерна конкурентов.
Теперь все становилось понятнее.
– А еще хуже от того, что я не могу вытащить эту проблему к кому-то посерьезнее из нашей семьи – Кансок уже спалил свою репутацию к чертям, Чонвон в трауре, и если я дам знать отцу, то подставлю старшего хёна, и это будет пиздец нехорошо. Но я так устал, Цукаса. Я так устал – я три дня решаю эти проблемы, а время не ждет. Когда эти люди приедут в Корею, у них должны быть гостиничные номера, эквивалентные тем, что мы обещали в путевочных буклетах.
Конечно, помочь здесь было ничем нельзя – Цукаса уж точно ничего не мог сделать. Но теперь хотя бы стало понятнее, с чего Соквон решил побеситься в этой квартире.
Телефон на балконе опять зазвонил, и Соквон поднялся с дивана, чтобы взять трубку. На этот раз он говорил дольше, но Цукаса и не думал уходить – он точно знал, что должен был дождаться.
Соквон был прав, когда говорил с ним еще в Саппоро – тогда он сказал, что отстраненного секса не бывает, и рано или поздно постель свяжет их. Если не испытывать отвращения, то все равно сблизишься и начнешь, по крайней мере, сопереживать.
Вернувшийся после разговора Соквон не стал усаживаться на диван, а остался стоять, прислонившись спиной к двери. Его колотило мелкой дрожью, и его дыхание было слишком опасным – частым и рваным, неспособным насытить кислородом его тело. Зажатый в его руке телефон подрагивал – стиснутые на корпусе пальцы побелели. Он смотрел только вниз, и со стороны могло показаться, что его глаза и вовсе были закрыты.
