– Да кончи ты уже блять, – прошептал Цукаса, чувствуя, как по виску покатилась капля пота. – Давай уже, что с тобой сегодня.

Соквон неожиданно сжался, отпустил его, распрямился, вышел из него, отползая к изножью постели и глядя пустыми глазами перед собой. Цукаса немедленно поднялся, увеличивая расстояние между ними, усаживаясь и чувствуя ноющую боль в области копчика – Соквон никогда не был так груб с ним.

– Сука… сука, – повторил Соквон сквозь зубы. – Не могу я так. Я блять не могу так! Даже кончить не могу. Я так нихуя не могу, я не этого хочу. И я не буду так тебя трахать, понял?

Цукаса, который все еще пытался отдышаться, поджал губы, обнимая согнутые колени и пытаясь справиться со страхом, все еще шевелившимся внутри.

Соквон посидел так еще немного, потом сполз с кровати и вышел. В ванной зажурчала вода, Цукаса решил, что все закончилось. Подумал, что когда Соквон вернется, можно будет тоже пойти и помыться, а потом, если повезет, когда он придет в кровать, Соквон уже заснет. Или, может, вообще свалит из квартиры.

Почему-то Соквон пришел гораздо раньше – он явно не мылся и выглядел все таким же растрепанным, только теперь уже менее разгоряченным. Цукаса внимательно следил за ним и не шевелился.

– Чего замер? Иди сюда, я еще не закончил.

Цукаса сделал глубокий вдох, давая себе время решить, что делать – врезать Соквону или совершить насилие над самим собой и позволить ему уже сделать все, что захочет. В конце концов, те видео все еще лежали где-то на серверах.

– У тебя выбора нет, принцесса, – ухмыльнулся Соквон, подсаживаясь на постель с его стороны. – Ты же знаешь.

Он подгреб Цукасу к себе – прямо такого, сжатого в комочек и обнимающего собственные колени – с некоторым усилием поднял его лицо за подбородок и поцеловал. Очень и очень нежно. Он больше ничего не говорил и только продолжал отмечать губами все те места, которые еще несколько минут назад засасывал и кусал до синяков. Если до этого Цукаса еще опасался за свой и без того почти искалеченный зад, теперь этого страха не было – Соквон точно не собирался входить в него.

Ночью, лежа без сна, Цукаса подумал, что лучше бы он не начинал этот дурацкий разговор – не потому, что ему сильно досталось. Потому что после него все стало только сложнее.

*

Соквон стучал уже в третий раз – теперь без стеснения, очень громко. Августовский вечер выгнал всех соседей Цукасы на улицу – ощущая приближение осени, все они пользовались последними летними деньками и ходили развлекаться, пока не пошли дожди. Поэтому, пользуясь их отсутствием, Соквон мог бить в дверь не только руками, но еще и ногами.

– И кто победил – ты или дверь? – спросил Цукаса, поднявшийся по лестнице.

Видимо, он слышал шум, пока лез по ступенькам. В руках у него был пакет из супермаркета.

– А лифтом ты не пользуешься? – сварливо спросил Соквон, разворачиваясь к нему.

– Я еще могу ходить по лестницам, – ответил Цукаса, вытаскивая из кармана джинсов ключ. – Сегодня даже не суббота, ты рано.

– Продал последнюю тысячу туров в главном агентстве, на следующей неделе уже сентябрь. Теперь мы будем видеться чаще.

Цукаса фыркнул и открыл дверь, входя первым.

– Теперь каждый день будешь приходить? – спросил он, наступая на задники кроссовок и снимая их.

– Хотелось бы, но нет. Ты где был сейчас?

– В магазине блять, что – не видно? Мне же нужно что-то есть.

– Твоя работа закончилась два часа назад, – только ради того, чтобы подразнить его, возразил Соквон. – Жду объяснений.

– Начинается, – с силой выдыхая и хмурясь, пробубнил Цукаса. – Смену удлинили до двенадцати часов, я тебе уже говорил. Не зли меня, я и так устал.

Соквон обнял его сзади, прижимая уже готовое к объятиям тело к себе – Цукаса точно знал, что он сделает это и даже не уронил пакет, хотя раньше у него частенько валилась из рук всякая мелочь, если Соквон неожиданно налетал на него со спины.

– Ты прав, сегодня не суббота, – прямо в его ухо прошептал Соквон. – Но зато она будет завтра. Значит, у тебя выходной. Значит, если я не буду слезать с тебя всю ночь, это будет нормально, завтра отоспишься.

Цукаса оставил пакет на тумбочке и развернулся в его руках, с подозрением глядя на него снизу вверх.

– Какой-то особый повод? – спросил он, не отводя взгляда.

За один этот взгляд Соквон уже был готов продать душу дьяволу или кому там еще – кому угодно.

– Не совсем. Я завтра улетаю. В Таиланд. Новый партнер приглашает, нельзя отказываться. Вернусь через неделю. Хочу впрок натрахаться, чтобы после возвращения не смылить тебя в постели.

Цукаса отвел взгляд.

– Неделя – это нормально. Ты же обычно раз в неделю приходишь, что тут нового.

Соквон вздохнул:

– Ничего не хочу обсуждать. Просто настройся сегодня очень долго лежать с раздвинутыми ногами. И вот… ключ от моей квартиры. Тут вместо брелока карта с адресом. На всякий случай. Если что-то случится, приезжай ко мне и живи там.

– Да что может случиться? – удивился Цукаса, все-таки принимая ключ и рассматривая жесткую глянцевую карту с гравировкой.

– Не знаю. Если бы я знал, не стал бы переживать. Просто меня не будет в городе очень долго, не хочу оставлять тебя вот так. В случае опасности или проблем твой домовладелец обязательно свяжется со мной, но если вдруг… неважно, я просто хочу, чтобы ключ был у тебя. Чтобы у тебя был запасной вариант. Я оставил твое фото консьержу, он тебя впустит, но на всякий случай можешь показать копию моих документов – их я тоже оставлю.

Цукаса остановил его, приложив карту к его губам.

– Все, хватит. Такое ощущение, что ты помирать собрался.

От этих слов почему-то стало тепло. Соквон улыбнулся:

– А ты ведь не хочешь, чтобы я умер?

Цукаса ничего не ответил. Взял пакет, высвободился и пошел в кухню, разгружать покупки в холодильник.

Комментарий к 7. Галстук

Хотела опубликовать завтра, но мне так паршиво, что сделаю это сегодня.

========== 8. У Соквона ==========

Поскольку Соквона не было в городе и вообще в стране, Цукаса решил провести как можно больше времени за пределами квартиры – он уезжал в парк даже по вечерам и играл почти до ночи, что удивляло парней, с которыми он обычно делил площадку. Он даже позволил себе проехаться по городу и поглядеть на огни – в прежние времена, когда еще учился в Саппоро, он любил смотреть на ночные улицы.

Время проходило незаметно – Цукаса почти каждый вечер говорил с матерью и Наоко, читал норвежские детективы, готовил себе онигири на завтрак и ни о чем не беспокоился. Пролетевшая неделя была светлой и теплой, и именно в этот момент, когда лето уже ускользало и заканчивалось, Цукаса, наконец, понял, как много произошло в его жизни. Это касалось не только событий – в первую очередь многое изменилось в нем. Он не мог точно осмыслить всех перемен, но чувствовал себя иначе. Несколько долгих лет в нем ничего не менялось, и только теперь он стал ощущать что-то новое. Было ли это действием регулярной сексуальной жизни или просто эффектом от долгого проживания вдали от семьи? Разобраться было слишком сложно, и, руководствуясь уже полученным опытом, Цукаса решил, что со временем все станет ясно – никуда не нужно торопиться.

Неделя закончилась и началась следующая, а Соквон так и не появился. Цукаса ждал его в начале недели, но ничего не произошло – никто не стучался, не ждал в парадной, не тарабанил в закрытую дверь. До четверга у Цукасы пару раз возникала мысль поехать все-таки в квартиру Соквона, но потом он одергивал себя, напоминая себе, что их жизни были абсолютно разными и пересекались только в постели. Это означало, что никаких беспокойств и прочей ерунды между ними не должно было быть.

Он проработал до конца недели и даже вполне спокойно пережил субботу – убрался в квартире, выстирал все накопившееся белье, оформил электронный перевод на имя сестры в Японию и очень долго сидел с ней в мессенджере. Наоко писала необычно много, делилась новостями о своих друзьях, говорила о том, что так и не нашла парня и все лето проходила в одиночестве, а под конец зачем-то заговорила о Корее – о том, что скучала по Сеулу и вообще по этой странной городской жизни.