– Может, позже, – сказал он, скользя руками вверх и одновременно наклоняясь вперед, чтобы подхватить Цукасу под лопатками. Он поцеловал его в лоб, а затем в губы, слегка прикоснувшись к нежной коже. – Сейчас я не смогу. Дай мне время.

Цукаса прикусил губу, и из его глаз полились слезы. Соквон сцеловывал все соленые дорожки с его щек и обещал, что обязательно все расскажет. Он не верил собственным словам, но знал, что не мог обмануть того, кого с каждым днем любил все сильнее.

*

– В семь вечера вылетаем в Гонконг. У моего делового партнера событие – женится его старший сын, – сообщил Кансок, позвонивший в половине шестого.

Соквон, все еще глядевший в экран ноутбука, нахмурился.

– Я сейчас не могу. Ты можешь слетать один.

– Сегодня, – с нажимом сказал Кансок. – Ты и Чонвон полетите вместе со мной. Даён также будет там. Дети и Пёнхи останутся под охраной и с няньками.

– Подожди… подожди… сроки сдвинулись?

– Неожиданная ситуация. Нам повезло. Вылетаем сегодня вечером, и никаких сюрпризов, пожалуйста. Закругляйся с делами, ты не вернешься в Корею еще неделю.

– Неделю? Но я не могу оставить все на целую неделю!

– Можешь. Это чрезвычайно важный вопрос. Без глупостей, даже не пытайся испортить мои планы. Я и так достаточно понервничал из-за чертова депутата, приезжающего на неделю раньше, чем мы его ожидали. У меня хватает проблем.

Соквон убрал от уха трубку и уставился на мигавший на дисплее значок связи. Все было слишком неожиданно.

– Когда? – вернувшись к разговору, спросил он.

– Завтра за полночь. Позаботься о своих менеджерах – все, кто выполняет от десяти процентов нагрузки, должны быть при алиби. Ты понимаешь? Никаких «пил пиво перед телевизором». Пусть будут где-то в обществе. У тебя полчаса… нет, даже меньше. Машина заедет через двадцать шесть минут. Будь готов.

Все, что Соквон успел сделать – позвонить Цукасе и сказать ему, чтобы никуда не выходил в ближайшие дни. Он отправил в дом дополнительную охрану, почти взрываясь от напряжения и пытаясь выбрать действительно надежных людей, способных работать на уровне Донхо. Разобравшись с этим, он позвонил Цукасе еще раз.

– Да понял я, понял. Мне незачем выползать, я буду в квартире, – недовольно ответил тот, едва взяв трубку. – Или что-то еще?

– Нет, все то же. И еще вот – лучше дождись меня. Я улетаю на полную неделю. Объясню, когда вернусь. Просто будь осторожен, хорошо? Пожалуйста, не выходи даже в спортивный комплекс внутри дома и не пытайся покупать что-то в магазинах. Я удвоил охрану, так что в квартире напротив будет не два, а четыре человека, и некоторых из них ты не знаешь в лицо, так что открывай дверь, только если рядом будет Донхо.

– Я понял. Если мне будет что-то нужно, я могу отправить кого-то из них в магазин? У меня просто нет еды на целую неделю.

– Да, так можно. Я вернусь, и мы обо всем поговорим.

– Хорошо. Возвращайся здоровым, – явно улыбаясь, пожелал ему Цукаса и дал отбой.

Соквон посидел еще с минуту, собираясь после этого разговора, а потом вызвал к себе Фредди, чтобы отпустить его с работы и донести до него нужные мысли. Указания были приняты даже с восторгом – Фредди уже собрался встретиться с друзьями и был доволен, несмотря на то, что Соквон обещал устроить настоящую запару после возвращения.

Он едва успел закончить, когда зазвонил телефон – за ним приехали.

*

Свадьба должна была протянуться два дня, и Соквон понятия не имел, чем он должен был заниматься все это время. Это казалось глупым, но ему пришлось одеться в купленный в Гонконге костюм и пойти общаться с гостями, которых он вообще не знал. Однако Кансок заверил его, что необходимо показывать свое лицо и называть имя так часто, как это только возможно, обеспечивая себе алиби. Еще лучше, если кто-то захочет сделать фото – так получится еще достовернее.

Они прибыли прямиком на банкет, и Соквон даже не представлял, как чувствовала себя Даён, которой не дали нормально подготовиться. Ей пришлось влезть в какое-то платье, которое было слегка велико, да и с волосами тоже были проблемы. Что было возможно, она сделала на борту самолета, но все-таки ее внешний вид не совсем соответствовал случаю. Даже сам Соквон ощущал себя не очень уютно в наскоро купленном смокинге, заказанном прямо в воздухе.

Кансок был единственным из братьев Ю, в чьем распоряжении имелся частный самолет, и поскольку Соквон не знал, зачем ему вообще понадобился воздушный транспорт, на борту он в тот вечер оказался впервые. Насколько он понимал, на обслуживание самолета требовались солидные средства, как впрочем, и на оплату услуг пилотов и техников. Однако это были не единственные вопросы, занимавшие его все три часа полета.

Как люди, не имевшие кровного родства с молодоженами, они были приглашены только на банкет, и это значительно упрощало их задачи – к десяти вечера по местному времени все церемонии уже закончились, и основное веселье только начиналось. Соквон пробродил между гостями несколько часов, когда ему все надоело, и он ушел в глубину парка.

Он страшно устал и практически засыпал на ходу, поэтому совсем не пил спиртного, и когда представилась возможность уйти, сразу же уехал в гостиницу, где едва наскреб сил принять душ и уснул прямо на диване, не дойдя до кровати.

Утром он звонил Цукасе несколько раз, спрашивал, все ли с ним в порядке. Какое-то необъяснимое тревожное чувство шевелилось внутри, от чего становилось почти мерзко. Возможно, это было связано с тем, что Соквон не знал, как именно хотели убить депутата, остановившегося у господина Ким. Его злила собственная неосведомленность, но по опыту прошлых лет он знал, что в планы Кансока лучше было не влезать, дабы не расстраивать его тонкий расчет. Если Кансок хотел провернуть всю операцию сам, на это были причины.

Неделя, простиравшаяся впереди, казалась безбожно длинной, и Соквон с раздражением думал о том, что Цукаса едва вернулся, а они уже расстались на такой долгий срок. Заняться было в основном нечем – Соквон проверял некоторые дела удаленно, связывался с Фредди и читал отчеты, раздавал редкие указания и перезванивался с другими менеджерами, но в сущности свободного времени у него было неприлично много. Он пробовал отдохнуть, но не мог никак успокоиться и после обеда отправился ездить по разным местам – даже заглянул на колесо обозрения, но потом вспомнил, что говорил Цукаса насчет смотровых площадок, и решил, что как-нибудь стоило приехать сюда вместе, чтобы прокатиться на колесе хотя бы раз.

На вечер была запланирована вторая часть торжества – уже не в парке, а в частном доме. Соквон без особого желания надел новый смокинг, встретился с братьями и Даён и уселся в машину, чтобы вовремя оказаться на нужном месте.

От мыслей об еще одном вечере в компании малознакомых и хвастливых мужчин, расфуфыренных дамочек и любопытных девушек, явно заинтересованных в подходящей партии, его бросило в пот. Он вообще впервые был на большой свадьбе, к тому же, у людей, с которыми имел лишь шапочное знакомство. Не имея четкого представления о китайских традициях, он постоянно был настороже, понимая, что у этой культуры имелся миллион подводных камней, а незнание законов, между тем, не освобождало от ответственности. Все это было крайне утомительно, и Соквон тщательно следил за тем, что и кому он говорил, отмеривал улыбки как аптекарь и давал витиеватые ответы на вопросы о своей работе.

Несмотря на общий уровень мероприятия и присутствие людей солидного возраста, расходиться гости стали только после часа ночи. Именно тогда Соквон, который едва успел вздохнуть с облегчением, принял звонок от Фредди.

– Что так поздно? – глядя на циферблат наручных часов, спросил он вместо приветствия.

С учетом разницы с Гонконгом, в Сеуле должен был идти первый час ночи.

– Слушай, я не знаю, как лучше это сказать. Ты не выпивал?

– Нет. Что там у тебя? Ты разве не с друзьями? Тебе нужно быть при свидетелях.

– Я и был. Я в «Форзиции». Соквон, это пиздец, я не знаю… Цукаса здесь. В комнате для ВИПов. В самой дальней, которую обычно снимаешь ты. Его привел Им Хиёль, и я не знаю точно, как долго они уже там находятся. Все остальные комнаты недоступны, потому что охрана этого мудака заняла полный коридор. Что делать, Соквон?