– В тот раз я извел весь тюбик. Но ты был девственником, и это было жестоко. Прости.
– Так что в этот раз, пожалуйста, осторожнее, – попросил Цукаса, съеживаясь от ощущения холодной смазки, коснувшейся его анального отверстия. – Я в тот раз неделю сидеть не мог.
– Прости. Кто виноват, что ты такой нежный? Так и хочется ебать тебя без остановок. Пока не сдохну вообще.
– Чудно, я польщен, – нахмуриваясь, выдавил Цукаса.
На этот раз Соквон справился быстрее – уже через несколько минут он переполз вперед, накрывая Цукасу собой и протягивая одну ладонь вниз, чтобы придержать его во время первых толчков. Дневной свет заливал спальню, и он видел, как подобрался Цукаса, как он до белизны прикусил губу и сдвинул брови – было больно. Он толкался медленно и осторожно, целуя его лицо и шею, лаская ладонью его живот и плечо, шепча какие-то ласковые слова и совершенно не стыдясь своей дурацкой нежности, совсем неуместной именно сейчас и именно с Цукасой.
Он с заметным усилием вошел внутрь и остановился, опираясь на локти. Цукаса все еще лежал, отвернувшись и закрыв глаза.
– Детка, – мягко целуя его в щеку, прошептал Соквон. – Меня зовут Ю Соквон, мне двадцать три года. Я третий наследник семьи Ю, возглавляющей туристический бизнес в Корее. Вот такому человеку ты отдаешься сейчас и на очень долгое время. И я клянусь быть нежным с тобой всегда, пока ты добровольно принимаешь меня.
– А если… если я не захочу? Если откажусь?
– Ты уже спрашивал об этом в тот раз. Я тебе ответил. Но лучше тебе не отказывать.
– А если я… захочу другого?
Зачем он спросил об этом? Зачем вообще упомянул эту вероятность, находясь в постели и принимая Соквона в себя?
Соквон двинулся – наружу и внутрь, без размаха, но очень глубоко и длинно.
– Я убью его. Я убью тебя, – ответил он. – А потом себя.
Цукаса, очевидно, не поверил. Соквон и сам не понял, откуда взялись эти обещания. Однако потом, овладевая им снова и снова, он думал, что ответил честно. С каждым следующим разом Цукаса привязывал его к себе все крепче и крепче, и это вгоняло в самый настоящий ужас.
К ночи Соквон отвез Цукасу в его дом, чтобы он собрал вещи и простился с родными. Вернувшись в отель, он сразу же лег в постель, зарываясь лицом в подушку, впитавшую запах Цукасы. Истощенное за день тело не отозвалось возбуждением, но сердце все равно зашлось в галопе.
Он перевернулся на спину и подумал, что не мешало бы чего-нибудь выпить. Однако вставать было лень.
С появлением Цукасы в жизни померкли другие краски.
Словно Соквона отравили.
========== 4. Неизвестная земля ==========
«Ну и как тебе? Не брезливо будет за братом доебывать?»
*
Соквон проснулся в холодном поту, с колотящимся сердцем и абсолютно пустой головой. В ушах словно звенело, но постепенно этот протяжный звук разбился на вполне отчетливые слова.
Цукаса явился с завидной пунктуальностью – ранним утром Соквона разбудил телефонный звонок.
– Выйди, скажи портье, чтобы впустил меня, – без приветствия сказал Цукаса. – Давай, я жду.
Он был собранным – с большим чемоданом и почти такой же наплечной сумкой. Серьезный, даже слегка усталый. Соквон оглядел его, улыбнулся, убедил портье в том, что все в порядке, а потом завел Цукасу в номер.
– Вылетаем в десять утра, а ты пришел в половине восьмого. Неудивительно, что на ресепшене ты вызвал подозрения – кто заявляется с утра пораньше, да еще и с сумками, как беженец.
Цукаса уселся в кресло и уложил сумку к себе на колени. Уставился вперед невидящими глазами и вздохнул.
– Я поговорил с родными, собрал вещи и удостоверился в том, что нужный мне документ в полном порядке, несмотря на то, что вчера ты сделал все возможное, чтобы я его запорол. Теперь мне нужно обговорить с тобой еще один момент.
– Я тебя слушаю, – кивнул Соквон.
– Насчет работы. Думаю, будет справедливо, если ты позволишь мне самостоятельно искать работу и обеспечивать себя. Если наш договор делает меня шлюхой, я хочу, чтобы цена была единственной – моя жизнь в относительной свободе. Никаких денег, понятно? И работать на тебя я тоже не буду. Вообще не хочу иметь с тобой ничего общего, кроме как иногда трахаться.
– И кем ты будешь работать? Опять официантом?
– Да хоть сварщиком на заводе, тебе какая разница.
Соквон уселся на все еще разобранную кровать. Мелькнула мысль, что до завтрака еще есть время, а не остывшая со сна постель отлично подходит для секса – можно еще раз уложить Цукасу перед отлетом. Однако вчера он замучил своего японского любовника так, что у того теперь красовались заметные круги под глазами. Учитывая перелет, переезд и все остальное, Цукаса и так затрахается – уже с бытовухой.
– Детка, когда люди спят вместе и занимаются сексом, они в любом случае связываются разговорами, расписанием дня и всякими прочими делами. Если ты хочешь быть совершенно отстраненным, я тебя разочарую – не получится. Слышал, в университете ты неплохо развлекался, но при этом у тебя не было долгосрочных отношений, и ты, наверняка, не знаешь – когда трахаешься с одним и тем же несколько раз подряд, начинаешь интересоваться его жизнью и чего-то ждать. Это просто и неизбежно. Я смирился с такой перспективой относительно тебя, а тебе придется принять этот тип отношений со мной.
– Я старше тебя, – напомнил Цукаса, проводя рукой по своим слегка подвивающимся волосам.
Это и раньше привлекало внимание Соквона – волосы Цукасы. Они были не слишком короткими, не слишком длинными, разделенными на неровный косой пробор, со слегка подвивающимися концами. Выглядело красиво.
– Все равно. Как хочу, так и называю.
– И ты рылся в моем прошлом. Тебя так заводит мысль, что ты лишил меня анальной девственности? С чего ты решил, что я для тебя такой особенный.
– Не я решил, так просто получилось. Если бы я мог управлять этим процессом, я не стал бы так унижаться и ездить за тобой непонятно куда, уговаривать и запугивать.
– Уговаривать? – Цукаса неверяще покачал головой. – Ты не оставил мне выбора. Раз так, ладно, я согласен – мне не нужно было устраиваться в этот чертов клуб. Как говорят «не хочешь, чтобы тебя трахнул незнакомец, не ходи в полночь по переулкам в короткой юбке». Мне не нужно было позволять Наоко там работать. Но даже все это дерьмо, в которое я встрял, не дает тебе права влезать так далеко. Ты дорого заплатил за ту ночь, я понимаю. Но даже эти деньги не дают тебе таких прав. Ты заплатил за одну ночь и использовал каждую ее минуту, я тебе ничего не должен. Так что сейчас ты просто…
– Совершаю преступление, – кивнул Соквон, прерывая его. – Ты, наверное, думаешь, что я тебе жизнь ломаю. Что ты никогда не сможешь это забыть и избавиться от воспоминаний, что там еще у вас, японцев, в голове творится… Так вот, детка – я тоже. Все, что происходит с тобой – оно и со мной происходит.
– Тебя тоже в зад имеют по пять раз за день? Прости, но такими темпами у меня просто выпадение кишечника нарисуется. Тогда я вряд ли буду тебе нужен.
Соквон засмеялся.
– Ты уже голову мою поимел, – сказал он. – Имел ее целый месяц, и сейчас продолжаешь. Насчет зада – ты прав, нельзя так часто вдувать именно туда, и я это знаю. Но мне все еще жаль твои губы, я оставляю их для поцелуев. Потом, когда я немного привыкну, тебе будет легче – я не буду настолько часто приходить, и позволю тебе заниматься своими делами. Если хочешь сам работать – пожалуйста, работай. Ты обещал своей матери, что заработаешь денег для восстановления семейного бизнеса – делай, что должен. Если не хочешь при этом работать на меня, и тебя не интересует вакансия дизайнера, и даже водить машину ты не собираешься, тогда поступай как угодно. Но вот как будет, Цукаса – я привезу тебя в Сеул и поселю в квартире, которую выбрал для тебя. Платить за квартиру буду я. Я буду приходить к тебе, когда захочу, и единственным поводом не открыть мне дверь, будет только присутствие на работе – если тебя не будет в квартире по какой-то другой причине или ты просто не захочешь мне открыть, сам узнаешь, что случится.
