Магниус, глава клана пиромантов, правильно оценил обстановку. Выругавшись, он скомандовал отступление. Боевые маги тоже сражались недолго… хоть и подверженный вспышкам ярости, но всё же Теус Марис не был самоубийцей.

Лорд-вампир Мюнхес, по совместительству бургомистр Вейтолия, с уважением обозревал результаты деятельности юного воспитанника главы клана.

— Просто уму непостижимо, что он один уложил столько народу. Я насчитал четыре магистра магии. Эх, жалко, что опоздали… из мальчишки мог бы быть толк…

— Он ещё не умер, — глухо из-за опущенного забрала сообщил князь Элизобарра, поднимая тело с земли.

— Да, но с такими ожогами не живут, — резонно возразил его собеседник. — Особенно люди. Даже вампир…

— Он ещё жив, — упрямо повторил Эйзенхиэль. И лорду-вампиру оставалось лишь смиренно склонить голову:

— Да, милорд.

— Лайта! — обратился князь к маячившей неподалёку голограмме: леди Тандер в атаке не участвовала. Её задачей было страховать главу клана. — Открой мне портал. У меня руки заняты.

***

— Спокойно, молодой человек! Не делайте резких движений.

— Генрих? — едва слышно просипел Северин.

— Вы совершенно правы, юноша. Это я. Предвосхищая ваш следующий вопрос: вы лежите в своей постели, в замке Эрлинг.

— Я… не вижу ничего.

— Ваше лицо очень сильно пострадало. Как, впрочем, и всё остальное. Но не волнуйтесь. Врач утверждает, что глаза в порядке. Дней через десять можно будет снять повязки.

Больной молчал. Прождав некоторое время, секретарь князя Элизобарры наклонился к нему и участливо произнёс:

— Хотите ещё что-нибудь узнать?

— Нет, — последовал лаконичный ответ. Лорд Эрлинг чувствовал, что ещё слишком слаб для осмысления произошедшего. Все переживания он решил оставить на потом. А пока просто уснул.

Молодой растущий организм отвечал на лечение с живостью, достойной регенерации низшего вампира, но, тем не менее, прошло несколько месяцев, прежде чем Северин почувствовал себя вполне здоровым. Тогда же его навестил глава клана.

Эйзенхиэль не удосужился заранее известить о своём визите. Однажды он просто вошёл в кабинет лорда Эрлинга, заставив того остолбенеть от неожиданности. Окинув бывшего воспитанника одним невозмутимым взглядом, вампир небрежно провёл большим пальцем по следу молнии на левой щеке юноши, причинив резкую боль — нанесённая собственным главой клана рана заживала заметно хуже прочих. Князь Элизобарра усмехнулся. Немного криво. Но ничего не сказал, а развернулся и направился к двери.

— Эйзенхиэль! — Северин был так поражён этим неожиданным появлением, что не сразу нашёлся, что сказать. — Я…

Князь Элизобарра остановился, но так и не обернулся.

— Я для тебя больше не Эйзенхиэль, — сухо оборвал он жалкие попытки Эрлинга сформулировать хоть какую-то мысль.

— Я… исключён из клана? — собственный голос показался юноше чужим и безжизненным.

— Разве не этого ты добивался? — осведомился князь, продолжая разглядывать дверь кабинета. — Если общество вампиров так тебе ненавистно — будь по-твоему. Формально ты исключён. Но если вдруг, — при этих словах Эйзенхиэль всё-таки обернулся, сверкнув красными глазами, — тебе снова придёт в голову фантазия примкнуть к другому клану и таким образом подорвать нашу обороноспособность, я исключу тебя из рядов Вампиров физически. Ты понимаешь, что это значит?

— Вы убьёте меня, — сказал Северин, низко склонив голову.

— Собственными руками, — подтвердил глава клана. — И сделаю это с удовольствием.

Затем он вышел. А лорд Эрлинг остался стоять с опущенной головой и зажмуренными глазами, глотая так и не пролитые слёзы.

Мелисента сидела, свернувшись в комочек, и… боялась. Единственное окошко бани, где её заперли, слишком узкое даже для худенькой девочки. Сбежать отсюда ей не под силу, даже если бы удалось каким-то образом освободить руки.

Связанные запястья и ступни затекли. Шея саднила. Но именно эта боль внушала надежду. У маленькой княжны отобрали не только шкатулку с аметистовым ожерельем, которое она везла в подарок невесте — своей закадычной подружке Олесе. С пальчика содрали колечко, резким движением сдёрнули с шей подвеску, оставив на нежной коже красную полосу. А значит, ладошка не сжала привычным жестом синий камешек, удостоверяя, что Мелисента добралась до места без приключений. И скоро отец будет здесь. Очень скоро.

Она твердила это себе снова и снова, однако уверенности как-то не прибывало. Тяжёлые и не очень-то детские мысли роились в голове, причиняли почти физическую боль. Где жители деревни? Княжна Элизобарра знала каждого из них как облупленного, но с лошади её стянул кто-то чужой. Сколько не вглядывалась она потом в отворачивающихся людей — так и не нашла ни единого знакомого лица. И только один из них, совсем молодой парень, встретился взглядом с расширенными от страха голубыми глазами. Всего на мгновение. Но сосед тут же пихнул его в бок:

— Не пялься на неё. Не смотри, что с виду как ангелок. Папаша — вампир, и эта ведьмой растёт. Вмиг глаза отведёт, — и поспешно завязал девочке рот не особенно чистой тряпкой.

Кто эти люди? Что им нужно? И кто за ними стоит? А в том, что кто-то за ними стоит, Мелисента не сомневалась — уж слишком самонадеянными выглядели «поселяне». Вопросов было много. Вариантов ответов — несоизмеримо больше. Чего ей не хватало, так это…

Снаружи раздался шум. Крики, ругань, тяжёлые удары. Ржание. Девочка проворно отползла в дальний угол. И очень вовремя: дверь предбанника вынесли с такой силой, что она грохнула о противоположную стену.

Заходящее солнце окрашивало шерсть белого волка в тон его горящих рубиновых глаз. А может, дело было не в солнце…

— Папа! — в следующую секунду Мелисента уже рыдала в плечо державшего её на руках мужчины. Князь бережно растирал запястья дочери.

— Тш-ш-ш, — попытался успокоить её вампир. — Всё хорошо. Всё будет хорошо, — он сам не верил в то, что говорил. Слишком много успел заметить в пылу бешеного марафона и короткой битвы. Слишком много почуял.

Когда ему показалось, что Мелисента уже в состоянии передвигаться сама, Эйзенхиэль вынул из галстука маленькую брильянтовую булавку — единственное украшение, которое позволял себе князь Элизобарра.

— Не потеряй. Отдашь Генриху. Скажешь, чтоб запер дверь.

Машинально взяв протянутую вещицу, девочка непонимающе уставилась на отца.

— А… ты?

— Мне нужно уладить ещё кое-что.

— Пап, — хорошенькое личико исказилось новой гримасой страха, — что?..

— Не стой! — резко оборвал её князь. — Садись на лошадь и гони, что есть духу. И… не оглядывайся по сторонам.

Всхлипнув, девочка бросилась вон. Избалованная княжна привыкла слушаться, когда отец говорил серьёзно. Сейчас он был серьёзен как никогда. Мелисента в самом деле постаралась не оглядываться, смотреть только на свою лошадь. Но бьющий в нос запах свежей крови и без того давал достаточно пищи воображению.

Эйзенхиэль вышел вслед за дочерью. Стоило ей вцепиться в гриву, как лошадь сорвалась в галоп. До замка довольно далеко, но толика магии позволит сохранить темп на всём протяжении пути. А там пусть хоть околеет.

Архимаг сделал несколько глубоких вдохов. Закрыл глаза. Сосредоточился. Иллюзия — тоже заклинание разума. Удавались они главе клана Вампиров блестяще. Но… скрыть бешено несущуюся лошадь от группы разыскивающих её магов — задача не из лёгких. Его дочь всё ещё в опасности. Но всё равно так лучше, чем при помощи портала.

— Вам настолько не терпится убить меня, Теус, — проговорил князь Элизобарра, не открывая глаз, — что вы даже не стали дожидаться своих союзников? Опрометчиво, я бы сказал.

— Глупо дожидаться ночи, чтобы напасть на вампира, — заявил Марис, скидывая ставшую бесполезной маскировку.

— Напрасно вы так думаете. Я давно привык к солнцу. За столько лет… к чему угодно привыкаешь. А вот Тэлла его очень плохо переносит.