Едва взглянув на колечко, Уркан прошелестел:

— А-а-а… помню. Длинный двуручный меч цвергс-с-ской работы с-с-с рубином в рукояти. — Тут он внимательнее посмотрел на посетителя. — Не думал, что с-с-снова увиж-ж-жу вас-с-с, юноша. Молодые отпрыски аристократичес-с-ских с-с-семей вроде вас-с-с, считают, что золото рас-с-стёт на деревьях… и с-с-стоит немного подождать, как оно оттуда с-с-свалится… как много такая убеждённость принос-с-сит раз-з-зочарований…

— Я узнал, откуда берутся деньги, — сухо сказал молодой мужчина, очень мало напоминавший денди, в прошлый раз переступившего порог этой лавки. Вместо элегантного бархатисто-чёрного костюма на нём была довольно грубая кожаная куртка, впрочем, прочная и удобная, вместо мягких замшевых ботинок — высокие кожаные ботфорты. Только волосы оставались такими же длинными и чёрными, и всё так же падали на глаза, не позволяя как следует их рассмотреть.

Мужчина достал из кармана увесистый кожаный мешочек и позвенел им.

— Итак?

— Что ж-ж-же… пос-с-смотрим, — протянул ростовщик, — прошло больше двух лет, а именно двадцать восемь месяцев… я уже даже подыскал потенциального покупателя на эту вещицу. Но раз уж вы пришли… я дал вам за него десять золотых… плюс пошлина, плюс налог на добавленную стоимость…

Уркан загибал длинные, обтянутые влажной зеленоватой кожей пальцы, подсчитывая в уме.

— Я верну его вам за сто пятьдесят восемь монет.

Влад вдруг испытал странное чувство, что из них двоих кровопийцей является отнюдь не вампир. А ещё ему очень захотелось сломать ящерице шею. Однако вместо этого он совершенно спокойно сказал:

— Чушь. Меч, конечно, цвергский, но сравнительно новый, а лезвие слегка зазубрено с левой стороны. Камень там паршивый, с трещиной. Красная цена ему — сорок пять золотых. Однако мне он дорог как память… так что я дам вам за него пятьдесят пять.

Ухмыльнувшись, ящер высунул длинный раздвоенный язык и задумчиво облизнул выпуклый правый глаз.

— А вы и правда с-с-сильно изменились с-с-с тех пор… — просвистел он. — Кажется, те дес-с-сять монет, что я вам с-с-судил, пош-ш-шли вам на пользу… девяносто пять. В последние годы цены на вещички из антитентуры так с-с-сильно подскочили!

Мужчина только криво ухмыльнулся. Большую часть тех денег он просто прокутил.

— Шестьдесят пять, — твёрдо сказал Влад. — И это моё последнее слово.

— Ачш-ш-ш, — огорчённо прошипел ростоыщик. — Оч-ч-чень жаль. Вы правы. Настоящая цена мечу не более сорока пяти монет. Однако… мой покупатель вовсе не так хорошо, как вы, разбирается в камнях. И ещё хуже — в оружии, особенно магическом. Он мирный коллекционер-любитель, и, скорее всего, просто украсит этим прекрасным экземпляром гостиную. Я не с-с-сомневаюсь, что с-с-смогу получить от него семьдесят пять золотых. Особенно, если разберу рукоять, и покажу ему герб князя Элизобарры на внутренней поверхнос-с-сти. У цвергов такой забавный обычай набивать на изделии не клеймо мас-с-стера, а клеймо заказчика…

Скрипнув зубами от досады за потерю инкогнито, Влад высыпал на стойку перед ростовщиком всё содержимое кожаного мешочка. Пучеглазому Уркану хватило одного взгляда, чтобы подсчитать их. Ровно семьдесят пять.

— А вы вез-з-зучий человек, лорд Влад, — задумчиво протянул ящер. — Вернее, я хотел с-с-сказать, вампир. Впрочем, для меня вы вс-с-се на одно лицо. Подождите минуту. Я принес-с-су вашу с-с-собственность.

Бегло осмотрев полученное оружие, вампир повесил меч за спину и повернулся, собираясь уходить, когда ростовщик проскрипел:

— Пос-с-стойте. — Он отделил десять золотых от рассыпанной по стойке кучи и пододвинул к Владу. — Воз-з-змите. Я имел удовольствие когда-то знавать лично вашего дос-с-стойного отца. Принимал учас-с-стие в переговорах. Он ободрал нас-с-с как липку, но я мно-о-огому у него научилс-с-ся.

Вампир немного подумал, поколебался, но потом ссыпал золото в опустевший мешок, подбросил его, словил на лету, и, слегка позвенев монетами, сказал Уркану:

— Я вам их верну.

И вышел вон.

— Конечно, вернёте, — пробормотал себе под нос ящероподобный ростовщик. — И с-с-с процентами.

К благотворительности Уркан был не склонен. Но вот перспективные инвестиции чуял нутром. И если за два года из мажорного слюнтяя получился вполне внушительный наёмник, который хоть и неохотно, но не моргнув глазом, расстался с последними деньгами (а это говорило об уверенности в скором поступлении новых средств), то, вероятно, наследник главы клана Вампиров был вовсе не так безнадёжен, как о нём принято говорить.

***

— Чем обязана такой честью? — осторожно спросила леди Эрлинг, поприветствовав главу своего клана.

— Ровно то же самое подумал и я, получив приглашение для личной беседы с королём Варионом, — холодно отозвался князь Элизобарра. — А, как оказалось, причиной всему — скоропостижная кончина его среднего сына.

Вампирка едва заметно смутилась.

— Он… это заслужил.

— Не сомневаюсь, — всё так же холодно заметил Эйзенхиэль. — Даже король осведомлён о характере своего сына. И, тем не менее, принц крови есть принц крови. — Леди Эрлинг с покаянным видом опустила глаза. — Драконы и Преисподняя! — на минуту утратил самообладание Элизобарра. — Патрисия! Разве не об этом я тебя предупреждал пятнадцать лет назад? Но нет же! Тебя настигла настоящая любовь! А теперь я, ты слышишь? Я! Вынужден лично приносить официальные извинения королю людей!

— Но, может быть, я сама могла бы…

— Забудь об этом, — сухо сказал князь. — В этом королевстве ты объявлена вне закона.

— Что это значит? — спросила женщина, немного опешив.

— Это значит, — язвительно пояснил он, — что на тебя могут начать травлю. В том числе, охотники на вампиров.

— А… клан?

— А клан умывает руки. Пеняй на себя. Думать надо было, прежде чем грызть собственного мужа. Да ещё с таким цинизмом, что вся округа бурлит. — Леди Эрлинг выглядела такой потерянной и испуганной, что Эйзенхиэль сжалился. — Это не навсегда. Пятьдесят лет. И я бы посоветовал тебе провести их подальше отсюда. Варион будет, конечно, мстить за Алистера, но у его соседей претензий к тебе нет. Выбери кого-нибудь, с кем у него натянутые отношения… и, если будешь вести себя тихо, всё обойдётся. Кстати, о детях. Где твой сын? Я забираю его.

— Зачем тебе этот выродок? — удивилась она.

Рубиновые глаза Эйзенхиэля коротко сверкнули.

— Он член клана, — сухо ответил князь Элизобарра. — И пока не сделал ничего, чтобы утратить его защиту.

— Кроме того, что родился человеком.

— Не думаю, что он сделал это намеренно, — уж вовсе холодно отозвался вампир.

— Не знаю, — леди Эрлинг неопределённо махнула рукой. — Наверное, прячется где-нибудь. Или заперся в своей комнате.

Пока Патрисия лихорадочно готовилась к отъезду, Эйзенхиэль прошёлся по её дому и девятилетнего мальчика нигде не обнаружил. Слуги, которых он пытался расспросить, просто столбенели от ужаса, стоило только заговорить: леди Эрлинг всегда с уважением отзывалась о главе клана. На свой лад, конечно. Так что, в конце концов, он просто стал проверять одну комнату за другой, пока не добрался до маленькой башни, где с разницей в доли секунды отпрыгнул из-под ведра святой воды, скинул с себя серебряную удавку и поймал осиновый кол, готовый вонзиться, правда, значительно ниже сердца. После чего взвыл, получив в бок заряд огненного пульсара. Ребёнок, только что готовившийся повторить единственный удачный приём, сжался от ужаса, когда оскаленные клыки вампира блеснули у самой его шеи. Однако Эйзенхиэль недаром славился умением быстро брать себя в руки.

— Так это ты Северин? — осведомился он, потирая опалённый бок.

Мальчик нерешительно кивнул. Глава клана хмыкнул.

— Осиновый кол вообще-то принято вбивать в сердце.

— Вы выше ростом, чем мама, — тихо сказал юный лорд Эрлинг, и только тут князь сообразил, что деревянный снаряд направила в него отнюдь не слабая детская рука. Осмотрев довольно остроумную механическую конструкцию, Эйзенхиэль подумал, что если бы местонахождением своего сына озаботилась сама леди Эрлинг, король Варион сэкономил бы на отрядах мстителей. Эйзенхиэль мысленно вернулся к утренней аудиенции.