- О, Мерлин, - раздаётся позади знакомый голос, и когда Гарри снова резко оборачивается, Флориана уже и след простыл, а на его месте стоит Драко, разодетый в длинный зелёный шарф, а на лице маячит утомлённое выражение. - Как думаете, что за сюрприз готовит Флориан? Гигантский снеговик из мороженого? Озеро клубничного сиропа?

- А что такого праздничного в каком-то там озере? - спрашивает миссис Пёрли и Драко вздыхает.

Что-то в самом звуке и такой интимной близости голоса Драко заставляет Гарри почувствовать мурашки по телу, а на кончике языка практически ощутить вкус кружащей голову сладости клубничного сиропа.

- Я пойду погляжу киоски поближе, - немного слишком громко произносит Гарри, и оставив Драко и миссис Пёрли позади, присоединяется к толпе магов и ведьм, что в данный момент кружат по заснеженному пятачку главной торговой улицы.

- Я что-то не то сказал? - спрашивает Драко, и Гарри слышит этот вопрос, прежде чем людской гомон полностью не отрезает его.

Гарри уже не слышит ответа миссис Пёрли, да ему он и не нужен. Гарри знает, что для него самого “не то” с Драко - всё не то. Тот красивый и умный, и бесячий до жути. И Гарри не хочет иметь ничего общего с этим убойным коктейлем. Он наблюдал за Драко из своего безопасного убежища в “Бортег”, он следил за ним годами по сути. За тем, как Драко основал свой ресторан и работал там без устали, создавая с нуля такое заведение, где сейчас нужно заказывать столик заранее, чтобы просто попить послеполуденный чай, и где теперь сам он уже на регулярной основе принимает звёзд квиддича, известных музыкантов и самого Министра Магии.

На самом деле, Драко не только владелец шикарного и популярного ресторана, маг с неуёмной энергией, но и в то же самое время совершенно невыносимо нелепый человек. Он вышагивает туда-сюда по Диагон Аллее будто владеет ею без остатка и он врывается в “Бортег” с этими своими диковинными вопросами. А эти его глаза и лукавые, едва заметные, полуулыбочки, да и всё остальное, что подмечает в нём Гарри, вечно вызывают такое чувство, будто ты летишь с высокого утёса и вдребезги разбиваешься внизу. Правда в том, что Драко Малфой превращает безопасный, устаканенный маленький мирок Гарри в хаотичную круговерть, и ему самому это совсем не нравится.

Гарри, раскрыв рот, глотает холодный воздух и мысленно призывает себя к порядку, стараясь сфокусироваться. Хватит вестись на Драко и его выкрутасы, ведь он обещал своему боссу предоставить полный отчёт об утренних праздничных мероприятиях, поэтому сейчас ему стоит сосредоточиться. Мистер Бортег никогда не просил Гарри работать по выходным дням недели, но Гарри сам только рад помочь в магазине, когда случается наплыв клиентов, или когда, вот как сейчас, приходит праздничный сезон, и процесс виноделия требует от хозяина их магазина предельного внимания. У Гарри есть время, чтобы быть на подхвате. А время есть именно потому, что его жизнь упорядочена и сбалансирована.

- Спасибо, - благодарит он, принимая пробный кусочек помадки яркого цвета из рук улыбающейся девушки с блёстками в волосах.

Гарри окидывает взглядом её киоск, подмечая целые ряды блестящих, в виде спиралек, леденцов, покрытых кристалликами сахара змеек, свисающих со скатов крышы, замысловато украшенные печенюшки в виде снежинок и горку фруктов, которые только и ждут, когда их окунут в котёл с дымящейся карамелью. Гарри глубоко вдыхает воздух около этого киоска со сладостями и ощущает вкус имбиря и сахара с кислинкой. А когда он откусывает кусочек предложенного на пробу образца помадки, то комбинация из уютного вкуса апельсина и терпкости гвоздики смягчает его растрёпанные чувства.

- Фантастически вкусно, - говорит он продавщице. - Можно мне, пожалуйста, плитку этой помадки и две сахарные змейки.

Гарри думает о том, что эти новые рождественские киоски Роуз понравятся всенепременно, и делает себе ментальную зарубку позволить ей прогуляться в понедельник днём, когда он заберёт её после школы. Гермиона хоть и не совсем одобряет Гарри на тему пичканья своей дочери сахаром на полупостоянной основе, но она прекрасно знает, что это его прерогатива как дядюшки баловать её.

Гарри забирает бумажный пакет с ручками с купленными сладостями внутри и продвигается дальше, протискиваясь сквозь толпу, чтобы посмотреть второй киоск. Роуз, без всякого сомнения,будет в восторге и от этого тоже. В нём, при освещении испускающего блики магического огня светящегося шара, работает пара художников с восхитительно окрашеными в цвета радуги волосами. Они расписывают лица, а также кисти рук и сами руки как взрослым, так и детям. Мистер Пайк из “Волшебного Зверинца” приветственно машет Гарри рукой, тогда как женщина-художница мягко увещевает его не дёргаться и, вернув эту его руку в удобную позицию, наносит поразительно реалистичную мордочку ящерицы кажется посредством только одного изгиба своего запястья. Рядом с нею, работает её коллега-мужчина, который разрисовывает мерцающими снежинками личико маленькой девочки как раз возраста Роуз.

Гарри улыбается, внезапно понимая, что скучает по своей племяннице, когда её нет рядом. Он любит проводить с девочкой время, и терпеть не может признавать, что Гермиона, как и всегда, оказалась права. Он, на самом деле, cколько себя помнит, хочет свою собственную семью. Но последнее, что ему нужно сейчас, так это ещё одни отношения с кем-либо. В данный момент, всё замечательно так, как оно есть. И потом, не то, чтобы он не пытался найти себе пару. Да он большинство своих двадцатых годков провёл пытаясь построить подобие семейной жизни с кем-либо, и ничего ни с кем не получилось. Хорошо таким людям, как Рон и Гермиона, раздавать ему советы, тогда как они оба ещё будучи в школе нашли себе настоящую вторую половину.

Если быть честным перед самим собой, то Гарри знает, что ему следует признать, что на самом деле ему повезло, что он быстро оправился от ошибочного по сути романа с Джинни и сохранил с ней тёплые, как с сестрой и настоящим другом, отношения. Другие попытки Гарри завести постоянную связь, оставили ему ничего другого, как только воспоминания о том, что он задыхался и был несчастен большую часть времени. Жизнь холостяка подходит ему куда лучше. Поэтому он не имеет понятия, зачем ему что-либо менять снова, чтобы обрести “счастье” взаимного сосуществования с кем-то наподобие Гэринта, который был так помешан на квиддиче, что Гарри натурально перестал наслаждаться этой любимой игрой, так как его любовник мог кукситься в течение многих дней, если его команда проигрывала. Потом случился Филлипп, который был несказанно привлекателен внешне, но также и самым занудным человеком, которого Гарри когда-либо встречал в своей жизни. Филлипп был зациклен на идее “быть взрослым” и привязывался к каждому, кто готов был выслушивать его, менторски сообщая, что их устремления в жизни такие ребяческие и глупые.

Спустя несколько месяцев после этого эпизода, Ральф (“ради всяго святого, моя имя “Рэйф””) показался Гарри глотком свежего воздуха. Он всегда был готов остроумно пошутить и обладал знойным темпераментом. Но вскоре на его примере Гарри понял, что хоть и приятно иметь кого-то рядом, чтобы посидеть уютно рядком на диване, сходить совместно на вечеринку или в паб, или на ужасно бесчисленное количество свадеб, но по большому счёту просто присутствие этого “кого-то” не достаточно. И, вообще-то, Гарри предпочёл бы ходить на все эти мероприятия один, чем оказываться опозоренным, так как его так называемый партнёр вечно напивается в сосиску и писает струёй в топиарий очередных молодожёнов.

Так что, когда дело касается выбора правильного партнёра, Гарри лажает по-крупному. Он даже позволял своим друзьям попробовать подобрать ему нужную персону, и несмотря на все их усилия, они тоже не угадали. И на самом деле, это прекрасно, потому что теперь, когда Гарри за тридцать, он начал ценить простую прелесть существования самим с собой и делать всё, что ему самому заблагорассудится. Он чудесно высыпается, потому что никто не храпит носорогом под боком, и никто постоянно не лапает его пьяными руками, и никто не отравляет ему радость жизни только потому, что им самим она не ведома.