По прилету в Буффало мне приходит сообщение, куда ехать дальше. Я беру такси у аэропорта и плачу в три раза больше тарифа, но мне всё равно — не мои деньги. Как назло, таксист пытается несколько раз завязать разговор, но я пресекаю его попытки, потому что ничего не могу делать. Во мне больше нет чего-то, склонного к доброте или внимательности.

Таксист высаживает у обычной придорожной кафешки и неаккуратно, хотя наверняка это сделано специально, ставит мою сумку в грязь. Никак это не комментирую, так и подмывает взломать и узнать всю его жизнь, но ловлю себя — всё плохое влияние окружения.

Внутри сразу замечаю этих двоих — здесь практически никого нет — Серп и Молот. Так они представились в нашу первую встречу, явно издеваясь надо мной, хотя давал ли я им повод для этого? Решил не высовываться, как только я отработаю долг, сразу слиняю подальше от всех их планов и захватов.

— Ой, блудный сын, ты вернулся, — говорит Серп. По национальности он афроамериканец, одевается стильно, но неброско, на вид ему не дашь больше тридцати. Его очки лежат рядом, чтобы не запотевали стекла от кофе. — Не очень ты и торопился, по моим расчётам мог быть здесь на пятнадцать минут раньше.

— Отстань от парня! Он, наверняка, был занят чем-то интересным, наша красавица, — подмигивая мне, говорит Молот. Я уже успел привыкнуть к их шуткам, но терпение готово лопнуть. Особенно сегодня. Кажется, что-то изменится.

Я заказываю сэндвич и колу. Ребята о чём-то переговариваются, я их не слушаю, и они теряют ко мне всякий интерес, хотя раньше делали множественные попытки вывести меня из себя. Но моя реакция на приколы и оскорбления не оценена ими, поэтому они быстро бросают эти занятия и находят что-то более живое для своих умений.

Например, сейчас, когда они слышат звук колокольчика на двери, они мгновенно активируются. Я искоса оборачиваюсь на тех людей и искренне им сожалею, потому что скоро с ними начнётся игра, о которой они не узнают. Это две девушки подружки, Молот сразу заявляет:

— Игра началась! — Серп отвратительно улыбается на предложение, а я хочу провалиться сквозь землю и больше не видеть этого. Кажется, что такая грязь не отмоется.

Не знаю, придумали они эту игру сами или им передали «предки» руководства, но суть от этого не меняется. Игра начинается с жертвы. Каждый из игроков выбирает её из окружения, знакомится, узнаёт номер телефона под любым предлогом и взламывает все персональные данные этого человека. Анализирует содержимое на секреты: измены жене, педофилия, порнография, обнаженные фотографии, интересные или провокационные переписки. Выигрывает тот, кто найдёт худший секрет. Я считаю, это занятие отвратительным, или даже ребячеством.

— Не сегодня, — говорю я, когда Серп встаёт из-за стола.

— Чего? — удивленно говорит тот и скидывает мою руку, хотя остаётся на месте. — Не суйся в наши дела.

Снова не задумываясь, кладу руку на его запястье и сжимаю. Молот с интересом наблюдает за сценой.

— А у нашей девочки появился голосок, а, как считаешь, Серп? — со смехом говорит тот.

— Маркус, сядь и сиди на жопе ровно, — слова из моего рта вылетают сами по себе, хотя я не хочу с ним связываться, а особенно говорить им то, что знаю, кто они.

— Так-с, пацан, вижу, ты научился пользоваться компьютером, — садясь за стол, говорит Маркус. — Но давай я тебе разъясню ещё раз все по-хорошему, а то ты, видимо, не понял, — Молот пододвигается лыже, его глаза бегают с меня на Серпа.

— Ты здесь только по тому, что твой батя один из элиты, и он опасался расспросов после вашей истории в Лас-Вегасе. Ему стоило не малых трудов подчистить всю информацию об этом. Да и нас напряг, — говорит Маркус. — Поэтому ты здесь, под крылом, а так ты ему нафиг не нужен, бро. Может, ты и умеешь взламывать и писать коды, но твоя посредственность и отсутствие интереса выдаёт в тебе дилетанта. Мы же здесь не по знакомству.

На плечо Серпа опускается крупная рука и сжимает с силой плечо. Я поднимаю взгляд и вижу отца, который как будто становится больше. Его лицо похоже на грозовую тучу и мне совсем это непонятно.

— Мистер Сарджент, — уважительно произносит Серп, а за ним и Молот.

Я только лишь смотрю на него в ожидании следующих действий, по его выражении я понимаю, что он слышал последнюю реплику Маркуса. Неприятно, что он никак это не комментирует. Я понимал, что мы не в игрушки тут с ним играть будем, но, в конце концов, я его плоть и кровь. Продолжаю буравить его взглядом в то время как Маркус и Нейт не находят себе место, боясь привлечь внимание руководителя.

— Уходите! — властно говорит отец.- Нам надо поговорить наедине, ждите в машине за углом, — выкладывает ключи на стол и ребята поспешно исчезают, захватив вещи и оставив часть еды.

— Глен, — отец начинает в тот момент, когда подходит официантка с моим заказов, только вот есть мне совсем не хочется. Когда женщина отходит от стола, то отец начинает говорить:

— Не надо так переживать за слова ребят. Они еще молоды и так же глупы, как и ты. От части они правы, но ты не должен акцентировать на этом внимание. Мы не знаем друг друга, и я думаю, что и не надо спустя столько времени. Я твой работодатель, а ты — должник.

Хочу что-нибудь ответить на слова, которые меня задевают, но одновременно те, что так легко вылетают из-за рта у этого человека, но меня отвлекает звуковое оповещение, которое я и не надеялся уже получить. Это был шанс на миллион, что эта ниточка сработает. Достаю телефон из кармана куртки, отец наблюдает за мной, я вижу сообщение из программы: «Телефон заработал».

— Она нашлась, — с шумом выдыхаю я.

— Кто нашёлся? — в глазах отца пролегают тени страха, впервые за это время.

— Астрид. Представляешь, я справился и без твоей помощи? — достаю деньги и кладу на стол, беру сумку и хочу уже уйти, как отец меня останавливает словами, которые я и не надеялся услышать:

— Я тебя никуда не отпущу, — он хватает мое запястье так сильно, что приходится разжать и сумка падает мне на ноги.

— Почему? Я все тебе вернул, я отработал на тебя полтора месяца, за ту услугу это равноценная плата.

— Не в плате дело, Глен. Садись, — кажется, нет выбора, хотя мое самое первое желание рвануть на поиски Астрид.

— Сейчас я расскажу тебе одну историю. Жил был один мальчик с мамой, которая любила.

— Ты что, издеваешься? Мне надо идти! — срываясь с места заявляю я.

— Нет, ты дослушаешь эту сказку до самого конца.

Под столом в меня упирается пистолет.

— Выстрелишь в собственного сына?

— Да, если придётся, — без эмоций говорит отец.

— Хорошо, рассказывай свою сказку, — складывая руки перед собой, говорю я.

— Мама мальчика любила разные зелья, которые уносили ее в разные страны. И в эти времена она забыла, кто она и что у нее есть сын. Что ему нужно есть, стирать, водить в садик и просто любить. Но мальчик не жаловался: он слишком любил маму, ему приходилось в самые плохие дни самому готовить, что-то стирать, убираться, иногда отмывать ковёр от вонючих жидкостей, которые мать принимала.

И однажды, у мальчика появился друг, который жил по-соседству. Они бегали по дворам, лазали на деревьях, строили дома, когда он мог позволить себе отдых. Друг всегда был рядом, стоило только постучать. Он часто бывал в гостях в этом доме и его любили как своего. Про маму он врал, что ей приходится много работать. Родители друга кивали и почему-то с жалостью на него смотрели. И часто делали ему небольшие подарки: игрушка или какая-то одежда. Мальчик принимал их с радостью, а мать никогда не спрашивала, откуда они.

Мальчик все так же ухаживал за домом и матерью. И вот однажды мама не вставала уже больше суток, он подошёл к ней и заметил, что пахнет от нее совсем иначе. Не как всегда. Из-за рта вытекла большая лужа, мальчик подумал, что это из-за нее. Когда он убрал это, запах все равно остался.

Мальчик боялся разбудить мать, ведь он научился это на горьком опыте, руки и поясница еще болели в тех местах, где мама приложилась к нему в последний раз. И почему-то он боялся уйти сегодня от матери, ему казалось, она проснётся и отругает его за того, что дом не убран. Но запах не исчезал, хотя пахло только в комнате, где была мама. Мальчик ничего не понимал.