В дверь постучали, он тихо подошёл к двери и услышал, что это его друг. Но ничего не ответил: наверное, побоялся. Так проходил час за часом. Он смотрел телевизор, ел и проверял мать: она все так же не поднималась. А запах становился только сильнее. Он лег спать пораньше, в надежде отдохнуть и проснуться, как и мама, вдруг она пойдет на работу.

На утро ничего не изменилось. Кроме отвратительного запаха — он стал сильнее. И тут мальчика осенило, что так пахло от его любимой мамы. Он в очередной раз пытался ее растолкать, но ничего не получалось. Он толкнул её сильнее, он готов был понести за это наказание лишь бы она только встала. Но мать оставалась без движения.

И тут мальчик осознал, что его мама умерла. В дверь снова заколотили, он бесшумно подошел — это был друг, он звал его, он громко звал его, но мальчик не открывал. Мальчик снова подошел к своей маме: лёг рядом с ней и плакал. Сколько там было слёз. И в какой-то момент мальчик перестал ощущать запах и уже обрадовался. Попытался разбудить мать, но ничего не выходило.

И тут в его дверь забарабанили так, что он снова к ней подбежал: это были стражники, они кричали и просили открыть дверь, мальчик боялся, что они заберут мать. Но она же больше не пахла, значит, все в порядке.

В конце концов, его нашли рядом с ней. Какие-то руки с ужасом взяли мальчика и понесли на выход, он слышал, что кого-то тошнило, кто-то громко причитал. Мальчика посадили на крыло рядом с соседями. Человек им что-то сказал, и соседи охнули, а друг прижимал его поближе к себе. На фоне плакал другой мальчик, брат друга. Но друг от него не отходил, мальчику казалось, что без этих рук он упадет и развалится.

Когда отец договаривает последние слова, я понимаю, что это не сказка и даже не история. Это мои воспоминания. Мальчик — это я. Моя мать умерла от передозировки, а я все то время был рядом, так я и потерял обоняние. А тот друг мальчика… Друг мальчика, я с трудом вспоминаю его лицо. Напрягаю память, кажется, что почти достал из головы.

— Это была девочка! — выдаю я, и отец становится только мрачнее. — Тот друг из твоей истории — это девочка.

— Ты помнишь? Помнишь, как звали ту девочку? Понимаешь, почему я не могу тебя отпустить? — мне кажется, что я не скажу это имя. Но оно получается само собой:

— Астрид! Это была Астрид, — пистолет перестает тыкать мне в бок, отец впервые в моей жизни плачет.

========== Глава 5. Кристофер Калхен. (не)идеальный брат ==========

«Куда делись мои манеры?», спрашиваю себя, заходя ночью в комнату Астрид. В ту же, что она занимала и два года назад. Внутри ничего не изменилось, всё оставили так, как было. Питер попросту её запечатал до возвращения Астрид. Он всегда верил, она вернётся. По своему желанию или против него. И он заставил её прийти домой, Астрид сделала это для Тэйта и потому, что я жив. Хотя лучше бы умер, они сделали из меня монстра. Квентин и Питер.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, но я не могу идти против них. Они отработали меня слишком хорошо, моё естество слишком глубоко. «Тогда зачем, ну зачем, я пришёл сейчас к Астрид?». Наконец, собираюсь с духом и смотрю на её кровать.

На ней лежит девушка, моя сестра. Моя ненавистная сестра. У неё замотана левая рука после того, как я её ошпарил, на лице пара синяков — кажется, припечатал её к стене, на правой руке загипсован мизинец и безымянный палец — так соблазнительно сунула их в проём железной двери, и я не устоял. На тумбочке стоят бравые солдатики — бутылочки с лекарствами и остатки бинтов. Часть окровавленных валяется на полу. Мне не стыдно за то, что я сделал, из-за неё я тоже настрадался достаточно.

Сама Астрид не делает попыток заговорить со мной или с Питером, а уж тем более с Квентином насчет того парня, которого мы держим в доме. Она даже не пытается извиниться передо мной, в её взгляде я не вижу прежней Астрид. Кажется, эта девушка не плачет вообще. Астрид много тренируется: бегает, иногда её подводит одна нога после большой дистанции, но она упорно не замечает этого, стреляет из разного оружия, правда, под присмотром. Мы ей не так доверяем, а я вообще не собираюсь этого делать. Порой избивает грушу, и её удары день ото дня выходят сильнее. Это замечаю не только я.

Она интересуется бизнесом, пользуясь подходящей темой. Она не надевает платья или юбки, которые висят у нее в шкафах. Всё так же предпочитает джинсы и толстовки. Я не знаю, что они с ней сделали, но тут и сейчас другая Астрид.

Питер ухмыляется каждый раз, когда видит её за занятием, которое идёт в разрез с теми убеждениями, что были раньше. Она не чурается крови, стонов и криков в доме. И очень глубоко во мне возникает вопрос, что с ней случилось? Может, я хотел, чтобы она вернулась, и я бы отомстил ей за эти адские два года. Но той девушки нет, а эту я не знаю.

В голове с болью проносятся воспоминания, как она улыбалась по утрам и ерошила волосы, как фыркала на моё рыгание после пинты пива, как она задумчиво читала книги и местами даже пускала слезу, когда думала, что её никто не видит. Я мог бы вспомнить миллион таких вещей. Кто-то идёт по коридору, приходится нырнуть в комнату и закрыть дверь, даже спрятаться в шкаф со старыми вещами.

«Что я делаю?», не успеваю придумать сносный ответ, дверь в комнату Астрид отворяется. И какого моё удивление — Питер. Тот самый, который по большей части игнорировал Астрид с её прибытия и всё больше оставался в кабинете и говорил, что у него дела. Хотя мои мысли — он просто боялся. С большей легкостью нырнуть в мир Астрид. Она уже разбила ему сердце, второй раз будет только через её труп.

Он тихо, опасаясь разбудить, доходит до кровати, а я задержал дыхание, потому что, увидев здесь, он меня убьёт. Его руки поправляют одеяло, Питер целует её невесомо в лоб и говорит:

— Спасибо, что вернулась. Мне тебя так не хватало, — он проводит рукой по лицу, она морщится. Наверняка не просыпается от количества обезболивающего, которое проглотила. — Скажу Кристоферу, чтобы он больше не трогал лицо. Ты не его собственность и никогда не будешь, как бы он этого не хотел.

Медленно отходит от Астрид и исчезает за дверью, пять минут спустя я выбираюсь из своего убежища и, так же как Питер, приближаюсь к её кровати. Боюсь коснуться Астрид, мне никак не объяснить страх, он просто есть и с этим надо считаться. Закрываю глаза и выпускаю руку вперёд, её кожа почему-то холодит. И не успеваю я задуматься об этом, как меня в мыслях швыряет в прошлое.

Сначала перед глазами предстает первый вечер, как мы сюда переехали. Для нас это был уголок, свой собственный. Астрид постоянно скромно улыбалась, но я-то знал, она рада отделаться от дяди с тетей. Что-то между ними произошло, и она никогда не объясняла, только говорила, что я маленький и не пойму. У нас всего два года разницы, и она до сих пор ощутима. После их ссоры мы больше не спали вместе в их доме, Астрид перестала приходить. Однажды я постучался к ней и нажал на ручку, дверь оказалась заперта.

В новом доме я надеялся, она передумает, и мы снова будем вместе спать. Без неё мои сны похожи на сплошные кошмары, она как будто ограждает от остального ужаса. Первый год так и было, мы снова могли спать лицом к другу, Астрид не говорила, что изменилось или что произошло тогда. И мне было плевать.

Но и на этот раз всё неожиданно изменилось. Мы вместе заснули, но из сна грубо вытащили, сдёрнув с кровати. Мне зажимали рот, некоторое время тащили по дому, и в конце кинули в другую комнату. Когда я встал и принял оборонительную позу, понял, всего лишь Питер, но что ему взбрендило в голову? Что за шутки?

На мгновение я расслабился, и этого ему хватило, чтобы прижать к стене и даже приподнять над полом так, чтобы я не мог дышать.

— Ты… ты… — Питер не мог подобрать слов из-за злости. Уже видел его в этом состоянии и никогда не думал, что это обернётся против меня.

— Я … не … понимаю, — хрипел ему в лицо. И он почему-то меня отпустил, я упал на колени и стал надрывно кашлять.