Идя вдоль широкой дороги, я разглядывал проплывающие мимо витрины магазинов. Когда-то они были показателем модности заведения, теперь же вся реклама перекочевала в допреал: нет денег на баннер в подсети, есть серьёзные проблемы с пиаром. Поэтому обносившиеся неоновые трубки уже давно не производили должного эффекта. На их фоне вставало утреннее солнце: время настоящей, ночной, жизни города закончилось, наступил новый день. Гудели машины, споря за место в очередной пробке. Люди постепенно выбирались из своих квартир, торопясь побыстрее попасть на работу. У них было так мало времени на то, чтобы просто жить: работа, пробки, дом. И так триста пятьдесят шесть дней в году. Возможно, начальник когда-нибудь разрешит сходить в отпуск, хотя верилось в это с трудом. Деньги были важнее отдыха, да и кто захочет отказаться от подписки на любимый сервис в виртуале? Только такой псих, как я, у которого их вовсе нет.

Пребывая в размышлениях, незаметно для самого себя прошагал почти час. Завернув за угол жёлтого небоскрёба с кричащей мазнёй на стене «Сделайте скидку!» (это далеко не самая респектабельная часть города), я направился прямиком к своему микрорайону. Переступая лужи и уворачиваясь от всё более прибывающих прохожих, добрался до середины квартала. Тогда-то меня и окликнули:

– Эй, п’рень, из психушки сбежал?!

Сердце мгновенно ушло в пятки:

– «Кто мог окликнуть меня?»

Едва помня, что нужно дышать, я перебирал варианты, но в итоге предпочёл просто обернуться. Как выяснилось, слишком резко – шея сразу же протестующе заныла. Я старался не обращать внимания на появившуюся боль, наконец-то разглядев сидящего на ступеньках крыльца одного из домов худощавого негра. Ну, то есть, конечно же, афроамериканца: он курил, выпуская дым из носа и рта одновременно. Густое облако поднималось, огибая сморщенное лицо и путаясь в густых бровях. Благо, далее была ровная гладь залысины, дым весело скользил по ней вверх, как взлетающий боинг. Тёмные глаза беззастенчиво изучали мой халат. Снова затянувшись, он чисто по-старчески прокряхтел и скинул с ног тапочки. Старые, как и сам их владелец, они были почти выцветшие и сильно потёртые. Тем не менее, у моих ног лежали самые настоящие органические тапки. Что-то из пятидесятых: никаких силиконовых ободков или ещё более поздних карбонатов. Чистая органика – шерсть или, может быть, велюр.

– «С ума сойти! Откуда он вообще их взял?» – сбитый с толку поступком незнакомца, я переводил взгляд с него на неожиданный подарок и обратно.

– Бери, пацан. Тебе гляжу, нужнее, – только и прохрипел старик, выпуская в воздух очередную порцию едкого дыма.

– «Да что ж за день такой? – в этот момент я понял, что между его сухих пальцев был не курительный концентратор7 или на худой конец вэйп. О нет, дед курил самую настоящую сигарету. – Он что из двадцатых сбежал? Ему сколько вообще? Лет сто?..»

– Простите, а откуда у вас сигарета?

Переведя взгляд с меня на курево, афроамериканец несколько секунд размышлял, а потом разразился хриплым хохотом:

– Что м’лой не видал, небось, таких, а? Курить с’час нече – одна дерьмо! Суют в глотку всё что ни поп’дя. Как по мне, так можно и сортирным освежит’лем брызнуть. Та же х’ня, что и концентраторы, – закончив гневную тираду, старик громко харкнул и сплюнул желтоватую слизь прямо на тротуар. Пробегающая мимо женщина отшатнулась в сторону и выпучила на него глаза:

– Что вы себе позволяете?! – воскликнула дамочка, тыча тонким пальчиком в грязное пятно.

– А чё? – осклабился старик, разглядывая молодую барышню. Его взор ловко замечал все оголённые участки её тела. А зацепиться было за что: она была одета в полупрозрачный жакет с оранжевым уплотнителем, едва прикрывающим самые пикантные места, словно крича о неудовлетворённости. Вот только это было не так, просто мода. Поймав недвусмысленный взгляд деда, на своих аппетитных формах девушка скривилась:

– Урод! – буркнула она и спешно удалилась, прикрывая ладонями декольте и бёдра.

Под хриплый гогот деда я немного проникся его взглядом на жизнь. Странно было встретить такой кадр, как он, здесь – далеко не в самом нищем районе города. Да, да не напоминайте мне о граффити, сам знаю! Важнее, как он докатился до жизни такой? Что делал, сидя на крыльце у подъезда? Кем был в молодости? Мне захотелось расспросить его об этом, но старик прервал мои мысли.

– Чего замер м’лой? Давай об’вай и топай от сюда! Ник’да мне с тобой возиться, дел по горло, – и с этими словами он выкинул бычок прямо на дорогу, под колёса проезжающим мимо машинам, и поднялся с крыльца. Отряхнув штаны со странно болтающейся мотнёй до колен и размяв спину, любитель настоящего олдскула зашагал по ступеням к двери. Опомнившись, я обул тапки. Приятная мягкость органического материала радовала, хотя было немного неприятно от осознания, что в них не один десяток лет ходил какой-то старикан. Но он мне понравился, было в нём что-то такое, настоящее что ли. Разве что немного раздражала манера его речи, проглатывание букв, ну и, естественно, штаны. Неужели такое когда-то было популярным?

Скрипнула дверь, подняв взгляд, я лишь успел увидеть его спину, скрывшуюся в подъездной тени. Непроизвольно улыбнувшись, я посмотрел на теперь уже свои тапочки. В голове проплыл образ молодого темноволосого парня с явной нехваткой мяса на костях, в больничном халате на плечах и старых тапках. В воображении почему-то дул ветер, и халат развевался плащом.

Что сказать? День начался с кошмара о космосе, продолжился появлением СГК и побегом из больницы, а теперь ещё мне встретился этот странный дед. Я уже и забыл, как давно со мной происходило столько событий разом. Не убирая с лица улыбки, направился дальше. Предстояло пройти ещё немало кварталов на пути домой. Кто знает, что ещё может случиться?

***

У вас когда-нибудь было чувство, что вы встали не с той ноги? Ну, знаете, тот самый момент, когда и так не самый хороший день, становится всё хуже и хуже с каждым часом. Ты пытаешься понять, почему так выходит? Что сделал не так или почему Бог послал все эти трудности тебе на плечи? А мироздание лишь посмеивается и подкидывает очередную глубокую лужу на пути, в которую тебе в скором времени предстоит шлёпнуться задницей.

Именно такое чувство возникло у меня, спустя три часа после встречи с олдскульным дедом. Я почти пришёл домой, осталась буквально пара сотен шагов. Выйдя из подземного перехода, пересекающего оживлённую магистраль, я окунулся в переплетения узких улочек, ведущих к дому. Оставив позади магазин, в котором постоянно закупал продукты, и небольшой салон красоты, в котором работала Бао. Одна довольно симпатичная девушка моего возраста. И не смейте думать, что получив от родителей такое грозное, даже сказал бы округлое имя, она стала толстой девкой с большими формами. Нет, совсем наоборот. Юная кореянка была худенькой, как ивовый листок, и низенькой, словно потомок вымышленных гномов. Едва доставая мне до плеча, она, тем не менее, привлекала внимание.

Не буду врать, я даже пытался к ней подкатить, и даже не раз. Как вы понимаете, удавалось не особо успешно. Хоть и не сразу, но Бао призналась мне, что боится заводить отношения в реале. Совсем другое дело виртуал – вот где она нашла радость: множество программ: от невинных первых свиданий на фоне водопада или в пустыне Мохаве, до весьма скользкой «Ночи среди теней». Кореянка с головой окунулась в до этого запретный омут, тратя все свои деньги на виртуальные удовольствия. Впрочем, как и весь остальной мир.

Погрузившись в мысли о Бао, я и не заметил, как пересёк последний квартал: от квартиры меня отделял единственный перекресток и маленький дворик на пять домов. Остановившись у дороги, я ожидал, когда красная подсветка ограждения сменится синей, позволив мне пересечь четыре полосы и попасть на другую сторону. Но противный визг тормозов выдернул меня из раздумий. Дёрнувшись, я рефлекторно отступил назад. Прямо передо мной остановился фургон, с глухим шипением сервоприводов его бок поднялся, открывая мне вид на четырёх людей в чёрной мешковатой форме и масках. Спрыгнув на тротуар, двое подступили ко мне, схватив за руки.