С наступлением сумерек, на противоположном берегу началось шевеление. К этому времени, я успел проверить все позиции артиллерии. Дополнительно проинструктировал командиров батарей С1, обозначив первостепенной задачу уничтожения вражеской артиллерии.

Когда полностью стемнело, мы открыли огонь. С опушки леса, я наблюдал за событиями в Прена. На фоне пожаров и взрывов, моя подзорная труба позволяла видеть весь наш «концерт». Минометы, по-дивизионно, установленные на разные заряды и углы возвышения, перемалывали живую силу, а пушки С 1, сеяли смерть и огонь в глубине войск противника. Постарался расставить орудия таким образом, чтобы по возможности охватить весть лагерь врага, так сказать, уделить внимание каждому. Примерно минут через двадцать обстрела произошёл сильнейший взрыв в Прена, а за ним последовала череда более слабых взрывов. Похоже, мы попали в склад пороха. Отстреляв установленную мной норму снарядов, приказал сниматься с огневых позиций, и возвращаться к Понемуня, что-то мне подсказывало, что французы смогут вновь навести там переправу. Жмудин со своими казаками был нашими глазами и ушами по фронту и с флангов.

Быстро учатся французы, у Понемуня район переправы охраняла минимум рота пехоты. Под их прикрытием инженера заводили новые понтоны. Мы тоже учимся, и набираемся опыта. Каких-либо артиллерийских позиций я не заметил. Жмудин отправлен в поиск, нужен свежий «язык». Отработал есаул с подручными по прежней схеме, притащили очередного любителя «клубнички», вместе с «клубничкой». Капитан Жером де Вуазье, командир роты из 3-го корпуса маршала Нея, просто находка для нас. А вот общаться этот презентабельный француз отказался напрочь, хотя я к нему обращался на очень хорошем французском языке. Дама-«клубничка», ничего толком не знала, обыкновенная местная крестьянка, правда, довольно смазливая, на что и повёлся француз. Позвал своего Силантия, и предложил пообщаться с французом, но так, чтобы он был в состоянии рассказать нам о войсках на том берегу. Почему отдал капитана денщику, а не сам «работаю» с пленным? Генерал я, или где? Невместно нам, генералам, марать мундир вражьей кровью лишний раз.

Через десять минут капитан был сама любезность, готов к общению. Попробуй не заговорить, когда одна нога уже сломана.

В данный момент в останках Понемуня находятся 1-й и 2-й кавалерийские корпуса, пехотные корпуса маршала Удино и Нея не в полном составе. Артиллерии почти нет, если не считать двадцать орудий, которые удалось отремонтировать, откопав их на пепелище. О неудачном начале похода Жером де Вуазье знает, но сколько точно погибло людей ему неизвестно. По его словам, на удалении десяти вёрст от реки есть небольшой хутор, так вот только в нем на излечении находится более двух тысяч солдат. Поговаривают, что таких мест несколько. Лично он видел четыре огромные могилы за посёлком, там якобы захоронены погибшие солдаты. Войска к переправе подойдут затемно, сейчас они в трёх вёрстах посёлка Понемуня, в небольшом распадке среди холмов. Поблизости леса нет. Что-то не понравилось мне в ответе капитана, глаза бегают, похоже, врет. Силантий, по моей просьбе, «ласково» потрогал сломанную ногу. Проняло француза. Оказалось, все войска накопились в большой естественной котловине, южнее посёлка, от нас примерно верста, там настоящий палаточный городок развернут. Войска отдыхают перед ночным походом. О, так противник у нас в зоне поражения! Силантий ещё раз переспросил француза, тот верещал и божился, что именно там сейчас находятся войска.

Тихо объявил боевую тревогу, поднял всех. Две роты стрелков направил для занятия скрытых позиций, с целью уничтожения охраны переправы. Огонь они откроют с первыми выстрелами орудий, и не ранее. Жмудин послал двух казаков, проверить слова капитана. Артиллеристы тем временем меняли огневые позиции, готовились к открытию стрельбы. Через час мокрые, но довольные казаки, подтвердили слова француза, пусть ему русская земля будет гранитом.

А дальше все по отработанной схеме, массированный огонь на всю глубину лагеря всеми стволами и различными боеприпасами. Представляю, как в лагере французы удивились нашему радушию, в виде мин и снарядов. Удивились и опечалились, а нечего было к нам лезть, мы этого не любим. Оставив по десятку выстрелов на ствол, артиллерия огонь прекратила. Стрелки разделались с охраной переправы в считанные минуты. Скорострельность нового ружья на уровне.

Быстро собрались и покинули позиции. Пора было посетить одну из баз хранения. Снаряды заканчиваются, и гильзы надо выгрузить, нечего ими тарахтеть на весь лес. На каждой переправе оставил наблюдателей. Они должны были сообщить мне, когда и сколько противника переправилось, куда ушли. Пора уже заманивать французов вглубь нашей территории, нечего им топтаться на одном месте.

Двое суток отдыхали, отъедались, пополняли боезапас, приводили в порядок оружие и себя. Я был очень доволен, за все дни не потерял ни одного солдата, даже раненых нет.

— Ваше высокопревосходительство, разрешите? — в палатку пожаловал Остап, — у меня несколько вопросов.

— Задавай дружище твои вопросы.

— Кто командует батальоном, ты или я?

— Конечно, ты Остап. Ты командир батальона.

— А чего ты тогда все эти дни, моим батальоном помыкал, а я ходил за тобой как телок?

— Я, согласно нашей договорённости, тебя учил правильно воевать в новых условиях. Заметил, я тебя ни на шаг от себя не отпускал, и в твоём присутствии и с твоим участием принимал все решения. Согласись, в пехотном деле ты уже кое-чему научился, а с артиллерией у тебя сложности. Надо дружище ещё учиться, чтобы мог быстро и правильно принимать взвешенные решения.

— Да сколько можно учиться!?

— Всю жизнь, никогда не помешает. Твоя ошибка может привести к неоправданным потерям, а это человеческие жизни. Ты взял под команду солдат, должен помнить, что у них есть родные и близкие, которые их ждут дома, живых и здоровых. Расти над собой дружище Остап, станешь минимум полковником. Остановишься в развитии, побьют нас французы.

— Дальше, что будем делать?

— Получим доклады от наблюдателей. Пополним боезапас. Подождём, пока французы втянутся на нашу территорию, начнём их тормошить, устраивать налёты днём и ночью. Запоминай все мои действия, в будущем пригодится, я же не все время буду тебя опекать, у меня есть масса другой работы. Твою горячность нужно несколько поумерить, больше думать и взвешивать.

Буквально на следующий день прибыли все наблюдатели. Доложили, что по новым мостам у Понемуня и Прена французы переправили несколько полков пехоты и кавалерию. Движутся по дорогам, высылая на разведку сильные смешанные дозоры.

Вновь отправил в поиск Жмудина, нужна информация о противнике. К вечеру есаул вернулся, и притащил в лагерь с завязанными глазами литовского помещика с семьёй Ну, и, что прикажите с ним делать? Опросил помещика у себя в палатке.

Витуатас Лацис рассказал, что недалеко от Вильно у него был неплохой маеток. Имелись в собственности крестьяне в нескольких деревеньках и хуторах. Жили в принципе безбедно, в достатке. С началом наступления французов ожидали возвращения вольностей, как было в прежние времена, когда Литва была в силе. Однако французы повели себя не как освободители, а как оккупанты. Начали везде и всюду грабить и притеснять людей. Если возникало какое-либо сопротивление завоевателям, карали безжалостно, убивали всех. Большинство населения уходило в леса, стараясь скрыться от полного уничтожения. Некоторые крестьяне, под предводительством своих дворян, организовывали дружины для борьбы с французами. Лацис, из-за слабого здоровья не смог организовать людей, и вынужден бежать.

Помещику и семье казаки завязали вновь глаза, и поводив по лесу около часа, вывели на неприметную лесную тропу, указав направление на восток. Пусть дальше спасается помещик самостоятельно.

На следующий день я принял решение пройтись по тылам ушедших вперед французов. Казаки доложили, что у деревни Холодный ручей, остановился для отдыха крупный обоз, в котором замечены орудия.