От Комитета общей безопасности поступала своевременная информация, свидетельствовавшая о подготовке французов к нападению на Россию. К границе подтягивались войска. Накапливались запасы продовольствия, амуниции и боеприпасов. Участились случаи прорыва на нашу территорию разбойничьих шаек, в состав которых, по всей вероятности входили пособники французов. Этим шайкам не мешали шастать неподалёку от известных мест дислокации западных армий, старались укрепить у противника убеждение, что Россия ничего не знает о предстоящем нападении. Сотрудники Комитета через своих помощников на сопредельную сторону отправляли дезинформацию, о болезнях солдат в армиях, о пьянстве офицеров, о нехватке продовольствия. Велась своего рода информационная война.
В марте 1812 года, император своим указом откомандировал нас с Багратионом для инспектирования и вступления в командование группировкой войск на Кавказе. К этому моменту вся наша особая армия находилась в местах будущих боевых действий.
Прощаясь с Софией, я скрыл истинное место своего пребывания, пусть не волнуется. Её, конечно, удивил указа императора, но я подчеркнул, что государю виднее, где мне служить надо.
Недалеко от Гомеля, я расстался с Багратионом, каждый из нас отправился в обозначенное место. Попросил Багратиона беречь себя, так как он нужен государю, семье, а также мне. Я двигался на северо-запад в район Вильно, а Багратион на юго-запад к Гродно. Маршруты были разработаны таким образом, чтобы исключить возможность встречи с офицерами, расквартированных в этих районах войск.
Моим батальоном командовал майор Калач Остап. Удалось разыскать этого красноголового воина, проходившего излечение у себя на родине. Остап, на моё письмо не ответил, а прибыл собственной персоной. Надоело ему, микстуру глотать, и выслушивать нравоучения жены. Лечился от ранения в левую руку. Картечину навылет в предплечье поймал. Неплохой лекарь ему подвернулся, вовремя оказал помощь, не было заражения, потому и руку сохранить удалось. Кстати, детишек он ещё двоих прижил, и тоже красноголовых. Что значит гены!
О сложности поставленной задачи, Остап даже не задумывался, выполнял в точности мои распоряжения. Сказал, что я учу правильно. Мои уроки в Крыму, очень помогли ему в ходе боевых действий в Средиземноморском «круизе». Наград заработал, в чине подрос значительно, и голову не сложил, в том числе благодаря полученным у меня навыкам.
Все мои новые задумки в организации батальона Остап принял безоговорочно. Особенно ему понравились новые ружья, их высокая скорострельность. К пушкам и минометам, отнёсся с прохладцей, слабо он в баллистике разбирался в корпусе, да и за годы службы должного опыта работы с артиллерией не приобрёл В остальном Калач был точен и требователен, дисциплину поддерживал жёсткую Что мне не нравилось в Остапе, это его прямолинейность в организации атакующих порядков солдат. Был он любителем бесшабашной штыковой атаки, а там, куда кривая вывезет.
По последним сведениям сотрудников Комитета общей безопасности, французские войска вышли на исходные для наступления рубежи. Левый фланг, под командованием Наполеона сосредоточен в районе Тильзита. Центр войск во главе с генералом Богарнэ, нацелен в район между Вильно и Гродно. Правый фланг, руководимый младшим братом Наполеона — дивизионным генералом Жеромом, должен наступать в направлении от Белостока до Брест-Литовска.
Я с прошлой жизни помнил, что основным местом переправы войск Наполеона будут мосты у посёлка Понемуня. Просто тогда мне показалось прикольным название посёлка, потому и запомнил. А вот с точным днём перехода Немана проблема, то ли 22, то ли 23 июня. В связи с этим, позиции мы заняли заблаговременно. Как следует, окопались, и провели маскировку. В непосредственной близости от посёлка у меня находилось несколько секретов. Они должны были вести скрытое наблюдение и не раскрывать своих мест нахождения. Я запретил вести обстрел разведки противника. Не надо французам раньше времени знать о нашем присутствии.
И вот этот день 23 июня 1812 года наступил. Днём были замечены разведывательные разъезды неприятеля. Столбы пыли на сопредельной стороне, свидетельствовали о подходе значительных сил врага.
В сумерках пару сотен солдат французской армии, на лодках переправились на наш берег, и без единого выстрела устремились в сторону Ковно. А затем, ближе к полуночи, инженерные подразделения быстро навели три понтонных моста, по которым начали переправу войска генерала Морана. Как только первый француз ступил на наш берег, я приказал открыть огонь всем пушкам и минометам, дистанции до предполагаемых целей у нас имелись заранее. Пушек С1 у меня был полный дивизион и минометов два дивизиона, прилетело французам неслабо. Скопившиеся перед переправой войска были не готовы к огневому налёту с нашей стороны. Мы их приласкали очень даже качественно. Наше им не гостеприимное «добро пожаловать», вызвало взрывы пороховых запасов в обозах, и гибель войск. Зажигательными снарядами, удалось сжечь понтонные переправы. Затем С1 на максимальной дальности обработали тылы французов, разными по назначению снарядами. Вся эта кровавая вакханалия длилась менее часа. Мы снялись с позиций и переместились на запасные, чуть ниже по течению Немана, там мои разведчики выявили большое скопление противника, и подготовку к переправе. Здесь не стали ждать переправы, а просто расстреляли противника на противоположном берегу реки. Зарево от пожаров и взрывов продолжались, наверное, до рассвета. Отошли вглубь леса, и, используя ночное время, направились к населённому пункту Прена. Там если мне не изменяет память, будет ещё одна крупная переправа. Оставил на прежнем месте разведку для осмотра утром нашей ночной работы.
За ночь преодолели половину пути, стали на отдых, организовав круговую оборону, и выставили караулы. Ближе к обеду вернулся есаул Жмудин. Из его доклада я узнал, что побили мы французов знатно. По словам местных жителей, опрошенных Жмудиным, на пару вёрст от Немана все усыпано трупами людей, лошадей, сгоревшими повозками и орудиями. От близких взрывов многие дома в Понемуня разрушены, жители разбежались, кто куда. Второе место нашего налёта осмотреть не удалось, был уже день, а я запрещал в дневное время светиться перед противником. Присматривать за Понемуня Жмудин оставил троих казаков. Если вновь будет предпринята попытка наведения переправы, нам дадут знать.
К Прена вышли под утро. Удобная позиция обнаружилась на опушке густого леса. Работы по строительству артиллерийских позиций и окопов для пехоты противник не заметил. На всякий случай, отправил пешую разведку вдоль опушки, вдруг я не правильно определил место переправы.
Целых два дня ждали французов. Грешным делом подумал, что ошибся, или память подвела. Оказалось все в норме. Центр французской армии прибыл, и готовился к переправе. Поставил задачу Жмудину доставить нормального и говорящего «языка».
Ох, уж эти дончаки! Расстарались на славу. Притащили в лагерь лейтенанта французской армии, баварца по происхождению, страстного любителя молока и доярок. Они его в коровнике по-тихому взяли, когда он доярку в сено завалил. Обломали оккупанту и доярке удовольствие. Доярке поломали окончательно, до смерти, свернули шею.
Лейтенант Видерсбах показал, что он состоит в войсках генерала Богарнэ, командует ротой гренадеров. Сколько точно войск прибыло в Прена, не знает, примерно, тысяч тридцать, остальные на подходе. Артиллерия вся на месте, и запасы пороха тоже имеются, даже место нахождения примерно указал. Командует войсками сам Богарнэ, его окружают гвардейцы Наполеона. Баварцу гвардейцы не нравятся, так как получают двойное жалование, а под пули лезут другие. О других корпусах французских войск информацией не располагает. Переправу французы планируют начать к вечеру, когда подвезут понтоны. Ну, что же, баварец сделал своё дело, баварца тихо удавили.
Замечательная цель у нас нарисовалась. Подождём до вечера, а там, помолясь, вновь поздороваемся с неприятелем. Угодить бы в запас пороха для орудий, вот была бы удача.
