— Испугать французского полководца не получится, у него сегодня самая мощная в Европе армия. Если верить данным Комитета общей безопасности, то в Пруссии, Польше и в Австрии собраны крупные группировки войск. Сейчас идёт их дооснащение. Да и помощников у Бонапарта, из числа наших бывших союзников в достатке, они знают, на что способны русские солдаты, поэтому поспешат отправить в его армию своих солдат. Зря потратим время, и можем насторожить его.

— Петр Иванович, а ты почему отмалчиваешься? — удивился император. — Твой начальник штаба мне тут такую диспозицию выложил, а ты даже словом не обмолвился.

— Мы с генералом Головко, все не единожды обсуждали и спорили, — отозвался Багратион. — Если заглянуть в его бумаги, то там чуть ли не по дням расписаны действия всех наших сил. Задумки Головко считаю правильными, и с ним согласен, потому и молчу. Просил бы вас, ваше императорское величество, поручить разработку диспозиции предполагаемой войны с Наполеоном Генеральному штабу, учесть все выкладки Головко, и привлечь Кутузова.

— Союзника себе подбираешь, Кутузов тоже старался уклоняться от прямых столкновений с Бонапартом в Австрии, все заманивал его. Если бы союзники нас не подвели, могли насыпать французам на хвост соли. Что ещё хотите?

— Просил бы вас, ваше императорское величество, отдать распоряжение по созданию специального училища артиллеристов, — внёс я предложение. — Сейчас подготовка таких специалистов ведётся в основном в пехотных кадетских корпусах. А как мы уже убедились, те же французы готовят своих артиллеристов отдельно от пехоты. Артиллерия становиться самостоятельным родом войск, предназначенным для нанесения максимального урона противнику, чтобы облегчить пехоте действия. У нас пока все перемешано. В новых батальонах, разделение родов войск мы делаем изначально, в ходе формирования.

— Скажи Головко, зачем тебе понадобились татары и башкиры? — несколько озадачено поинтересовался император. — Вооружение у них слабое. Многие с луками до сих пор не расстаются. Войска будут действовать в лесистой местности, там конницу не сильно применишь.

— Вот этих лучников я и хочу использовать для уничтожения разведывательных разъездов, чтобы шума было меньше.

— В общем, соглашусь с вашим планом. Предоставишь Головко, мне лично очень подробную диспозицию по армии, через месяц. Генеральный штаб озадачу разработкой диспозиции по уклонению от сражений с врагом. А пока делайте все, что наметили, у вас есть на руках все необходимые документы. Встретите с какой-либо стороны сопротивление, немедленно докладывать мне. Кстати, в пригородах Москвы, мы начали формирование ещё двух армий, но они будут небольшие, до двадцати тысяч. Также по всем губерниям я отправил циркуляр с требованием сбора народного ополчения. Сколько его наберём пока, не знаю, главное, что народ отнёсся к моей воле с пониманием.

Аудиенция была окончена, и мы с Багратионом возвращались в Санкт-Петербург в карете.

— Степан Иванович, ты все красиво рассказал императору, — смотрел мне в глаза Багратион, — но слова не сказал о нашем с тобой месте в этой войне. — Неужели мы будем прятаться по лесам за спинами солдат?

— Прятаться не получится. Мы, каждый на своём участке будем изображать арьергардное прикрытие бегущих войск, наводить французов на засады, ну и так далее.

— Эх, мне бы лучше с саблей наголо, да на резвом коне впереди конного строя! Но ты не позволишь мне так отличиться.

— Проедитесь на горячем скакуне, не волнуйтесь, нам ещё через всю Европу, до города Парижа прошествовать надобно, врезать французам с союзниками так, чтобы охоту воевать с нами, отбить на несколько десятилетий.

— Дай-то Бог, — сказал Багратион. — А вот скажи, почему Наполеону не сидится на месте? Мы на него не нападаем, а он готовится вторгнуться в наши пределы.

— Здесь Петр Иванович, замешана большая политика. Я всего естественно не знаю, и Тильзитский мирный договор в оригинале не читал. Но я умею слушать, и находить в словах собеседников, нужную информацию.

Я не случайно вам сказал о договоре с Наполеоном от 1807 года, он тогда нас после Фридланда гнал до Тильзита. Так вот по этому договору, мы должны присоединиться к Франции в борьбе за рынки сбыта продукции, против Англии. Вам известно, что Россия аграрная страна, промышленность у нас ещё слабовата. Вот мы и поставляем на рынки Европы в основном продукцию земледелия, ту же пшеницу. Основным покупателем пшеницы и других продуктов является Англия. Решились бы мы прекратить поставки в Англию, то большая часть нашего дворянства разорится, а за ней рухнет вся государственная система. Французы нам замены рынкам Англии ничего не предложили, им выгодно нас ослабить, снизить наше влияние в Европе.

Англичане, далеко не дураки. Они, на случай прекращения торговых отношений с Россией, и срыва поставок продовольственных товаров, нашли себе поставщиков зерна в странах Азии и Африки. Приостановить или разрушить торговлю по морю, Наполеон не в состоянии. Французы не могут похвастаться победами на море, англичане их крепко и неоднократно били. А посему, по мнению французов, Россия не выполняет условия Тильзитского договора в полном объёме Чем не повод, принудить нашего императора к соблюдению договора силой оружия? Я, правда, думаю, что договор лишь часть претензий Бонапарта к нам, я бы сказал договор, это предлог для начала войны. Ему хочется поставить Россию на колени, уничтожив промышленность в Европейской части, и выбросить нас из Европы надолго, а самим в это время занять ключевые позиции.

Все что я вам, Петр Иванович рассказал, важно для понимания общей обстановки в Европе. Вот аудиенция у императора меня очень порадовала. Наш государь, начал постепенно набираться опыта, и прислушиваться к мнению не только своих придворных.

— Я тебе скажу по секрету, император мою жену часто навещает, советуется с ней. Екатерина Павловна, хоть и женщина, но мыслит здраво. Все, что происходит при дворе у нас, что происходит в Европе в целом, ей известно. Она чётко проводит анализ газет. Я с Екатериной, конечно же, не обсуждаю нашу с тобой работу. Могу сказать, в разговорах жены, иногда проскакивают мысли, сродни твоим. Из этой встречи с Александром І, я понял, что моя Екатерина, успела поделиться умными мыслями с братцем. Была бы польза.

Весь 1811 год я провёл в разъездах и хлопотах. То доклады императору, то посещение заводов, то отправка грузов и войск. Времени катастрофически не хватало, спал три-четыре часа в сутки. Кого-то подключать со стороны, к подготовке особой армии я поостерёгся, боялся утечки сведений к противнику.

Дома бывал очень редко. Детишки подрастали, но я, к большому сожалению, не видел их первых шагов, не слышал первых слов. Детки встречали меня, как постороннего, удручало это меня здорово. И семья есть, и не могу ей уделить внимания. Моя любимая София не роптала, она прекрасно понимала, чем я сейчас занят. Я очень надеялся, что после разгрома Наполеона, у нас будет несколько спокойных лет, которые я всецело смогу посвятить своей семье.

Это все лирика, а проза подготовки к войне никуда не делась. Чтобы не сильно перегружать читателей цифрами скажу так. Двести десять складов и баз были наполнены всем необходимым для ведения боевых действий на протяжении пяти-шести месяцев. Каждая база или склад, охранялись ротой, во главе с офицерами. Они, так сказать, вживались в обстановку. Проводили дополнительную разведку местности. Занимались отловом, проявляющих интерес к складам личностей. После разбирательств, выявленных разбойников или пособников французов, предавали смерти, а простых крестьян, отправляли к Смоленску, на строительство укреплений. Так мы пытались, хоть как-то сохранять секретность приготовлений.

Еще в начале зимы, начали отправлять по своим будущим местам действий небольшие группы войск. Чтобы не привлекать излишнее внимание, мотивировали, пополнением трёх армий, стоящих вдоль западных границ. Сложнее всего было легендировать исчезновение из мест постоянного хранения артиллерии новых видов.