— Вы показывали кому-то свои прожекты?
— Пока нет. Все пока оформлено рисунками, без точных расчетов.
— Рекомендую вам, срочным порядком, озаботиться чертежами с пояснениями, и подать на рассмотрение комиссии по вооружению. Ваши светлые мысли не должны оставаться только в вашей голове. Ладно, давайте на сегодня оставим все разговоры, время позднее, пора отдыхать. Не забыли? У вас завтра утром, конная прогулка с Софией. Не смотрите, что она еще ребенок, мыслит и рассуждает, как взрослая. Очень часто говорит, то, что думает. Из таких особ, как София, вырастают очень деятельные личности и верные жены, поверьте моему опыту.
— Спорить не буду, я слабо разбираюсь в женщинах, все время в окружении солдат, отдаюсь службе.
Утро, как обычно я начал с пробежки и зарядки, уйдя подальше от имения, на берег Днепра. Особенно опасался оконфузиться, сверкая голым задом в процессе купания. Повезло. Никто на выбранное мной место не пожаловал.
Легкий завтрак, и мы с Софией отправляемся на прогулку. Лошадь девочке досталось смирная, белой масти. Всадница была одета в костюм для верховой езды. По тому, как София управляется лошадью, ее посадка в седле, свидетельствовали о том, что такого рода прогулки ей очень нравятся, и опыт имеется.
— Степан, а скажите, вы часто меня вспоминали в далекой Италии? — внезапно спросила София, прервав беседу о погоде.
— Признаюсь честно — не часто. Война, другие заботы. Но иногда на отдыхе, мне казалось, что я вижу ваши зеленые глазки, и чувствую ваш взгляд.
— Все так и должно быть, — задумчива произнесла София. — Я вас не виню ни в чем, такова жизнь воина. А о вас, я думала каждый день, и молилась, чтобы вас не поразила ни пуля, ни сабля. Бог услышал мои молитвы, вы целы и невредимы.
— Спасибо вам за ваши молитвы. А чтобы чаще меня вспоминали, примите от меня сей медальон.
Я одел на шею Софии золотой медальон с изумрудами, а потом посмотрел в её, в широко раскрытые от удивления глаза. Цвет драгоценности и глаз почти полностью совпали. Бывает же такое!
— Когда вернемся, получите от меня кулон, с моим портретом внутри, мне специально его изготовили для вас. Пусть вы будете далеко-далеко, но я всегда буду рядом с вашим сердцем. Ваш подарок тоже будет рядом с моим сердцем, все время его согревая.
Дав лошади шенкеля, София галопом понеслась в сторону имения, я последовал за ней.
После обеда, я уезжал в Дубраву, погостил, и довольно.
— Вы, Степан Иванович, слишком дорогие подарки делаете Софии, — сказал Миклашевский, прощаясь. — Медальон очень больших денег стоит, и работа отменная. Рано еще девочку баловать.
— Мой подарок от чистого сердца. Взамен я получил золотой кулон, как мне кажется, тоже не копеечной стоимости, и работа искусного мастера.
— Эх, молодость, молодость. Не забудьте, жду от вас записку через неделю. И еще хочу попросить, хоть иногда пишите Софии. Отправляйте письма мне, она у нас живет почти все время, обязательно передам.
Вернувшись в Дубраву, с головой ушел в сельский быт. Днем помогал отцу и матери, а по вечерам писал «Наставление по партизанской борьбе с противником».
Особо ничего не выдумывал, из прошлого я помнил многое о партизанах Великой Отечественной войны. Естественно адаптировал свои воспоминания к текущему времени. Получилась работа на тридцати листах, и это я только в общих чертах расписал устройство засад, уничтожение мостов и переправ, нападения на колонны войск в движении, на гарнизоны, на продовольственные и оружейные обозы и склады. Если описывать все детально и каждый случай по отдельности, мне и трех месяцев будет мало. Откровенно говоря, я спешил. До вторжения Наполеона осталось всего двенадцать лет. Глазом не успеем моргнуть, а враг уже на пороге нашего дома. Надеялся, что Миклашевский передаст мой «труд» в надежные руки.
Неделя пролетела, как один миг, мой отпуск закончился. Отец вызвался отвезти меня в Новороссийск. По пути сделали крюк, завернув в имение Миклашевского, познакомил с ним отца. Михаилу Павловичу передал «Наставление…» и простился с Софией. Эта пигалица, потребовала, чтобы я ее взял на руки, а то она не может еще дотянуться до моей щеки для поцелуя. Слова девочки у всех вызвали улыбку.
Ехал отец, не спеша, все рассказывал о хозяйстве, о достижениях, сколько планирует собрать зерновых, какой будет приплод в табуне. Я чувствовал, что отец пытается собраться с силами, что-то у меня спросить, но не решается.
— Отец говори, что ты там придумал, — попросил отца.
— Я как бы тебе сказать, понимаешь, я не знаю, что делать с теми деньгами, которые Силантий от тебя привез, — с трудом сформулировал ответ отец. — Кстати, а куда ты Силантия отправил?
— Силантий сейчас ожидает нас в Новороссийске, почтовую карету заказывает. С деньгами можешь делать все, что вздумается. Я знаю ты их на ветер не пустишь. Деньги у тебя дома сейчас большие, думай сам. Можешь, например, земли прикупить.
— А кто ее обрабатывать будет? У меня людей мало.
— Поезжай куда-нибудь, прикупи крепостных.
— Ну, ты, похоже полностью стал дворянином! Как я тогда купленным людям буду в глаза смотреть?
— Ты привезешь их на свои земли, разместишь, а потом выпишешь волную. Поговори с Миклашевским, он грамотный и умный человек, подскажет.
— Хорошо сынок, сделаю, как ты сказал. А сколько наших денег дают за одну ту золотую монету?
— Этого я не знаю, но думаю, что много. Нужно было взять одну с собой, в Новороссийске есть банк.
— Век живи и век учись. Вот так и мне. Голова уже седая, а нужно изучать чужие деньги.
— Не волнуйся, потратишь десять золотых, а прибыли получишь на сорок.
Силантия нашли на почтовой станции. Он там развернул бурную деятельность. Выбил нам два места в лучшей карете, и хорошими попутчиками. Ну, кто посмел бы отказать красавцу егерю?
Простились с отцом.
По возвращению в полк доложился полковнику Санаеву.
Командир приказал заняться боевой подготовкой батальона и укреплением дисциплины. С выходом войск в Россию, дисциплина сильно пошатнулась, имеются случаи пьянства среди солдат и невыполнение приказов.
Пришлось, засучив рукава заняться батальоном, хотя нарушений у меня не было.
Хорошая пора лето, не холодно, и учить солдат не тяжко. Выгнал всех в поле и начал преподавать им тактику со стратегией. Ходили в атаки, оборонялись и стреляли до звона в ушах. Начал приучать солдат к рытью траншей в обороне, не надеяться на пришлых саперов. О, сколько возмущений наслушался от своих офицеров. Зачем это надо? Нигде рытье окопов не предписано, и так далее по списку. Показал им пример. Разместил в траншее чучело и заставил господ офицеров, в отсутствие подчиненных, попасть в него из обычного ружья со ста шагов. Чучело осталось живым. Потом установил чучело на открытой местности, и приказал провести стрельбу. Попали все шестеро. Больше никто даже и не думал мне перечить. Затем обучал маскировке огневых позиций подручными материалами. Заменив, ружья на колья, разыгрывал мини сражения. Обходились без серьезных травм, но синяками обзаводились многие. Придерживался постулата — тяжело в учении, легко в бою.
Месяц беготни и стрельб показал, что батальон четко усвоил навыки ведения наступательного и оборонительного боя. Надо сказать, и я постарался. В соседнем гренадерском полку, за две бочки вина, обменял наши ружья на винтовальные штуцеры. Нарушение, конечно, но теперь у меня в батальоне триста пятьдесят штуцеров.
На очередном совещании, командир полка приказал подготовить батальоны к проверке готовности к боевым действиям. Обычно вся проверка сводилась к прохождению парадным строем и залповой пальбе одной выбранной ротой.
— Ваше высокоблагородие, разрешите внести предложение, — обратился я к Санаеву.
— Говорите Головко, — разрешил командир.
— Я предлагаю провести проверку готовности полка, приблизив ее к боевым условиям. Каждый батальон по отдельности делает переход верст на десять, там разворачивается в боевой порядок, и проводит стрельбы по мишеням. Потом возвращается обратно. Вы засекаете по хронометру время, потраченное на выполнение всех действий. Кого-то из офицеров надо отправить с солдатами для оборудования мишеней. Эти же офицеры определят количество попаданий. По результатам этих походов можно будет определить лучший батальон и наметить пути улучшения подготовки.
