— Вы знаете, София Яковлевна не ошиблась. Я после нашей встречи, отбыл в Санкт-Петербург, а затем в Италию. Только в середине апреля сего года вернулся в Россию.

— Все молодой человек, ни слова больше. Сейчас же едем к нам в имение. Встретите свою Софию, а нам поведаете о славных походах Суворова с вашим участием.

Вначале я посетил городскую кондитерскую лавку. Накупил булок, пряников и конфет разных. Честно сказать я не знал, как себя вести по отношению в Софии. Она еще ребенок, вот и решил, побалую сладостями.

Всего час скачки и мы на месте. Не успел спешиться и отряхнуться, а на моей шее повисла София.

— Я знала, я чувствовала, что сегодня приедет мой Степан, — громогласно заявило зеленоглазое чудо.

За два года София подросла. Ее личико стало еще симпатичней.

Возникший переполох прекратил Михаил Павлович, пригласив всех за стол. После обеда, мне пришлось рассказывать о походе Суворова, в мельчайших подробностях. Семейство Миклашевского и София внимательно слушали очевидца и непосредственного участника этих событий.

— Степан, а вам было страшно? — спросила София.

— Конечно, как любому нормальному человеку, до первого столкновения с врагом, а потом не до страхов. Нужно управлять солдатами и выполнять приказы командиров.

— А сколько у вас орденов?

— Пять и Аннинское оружие.

— Заметьте София, — вмешался в разговор Миклашевский, — Аннинским оружием, награждают только особо отличившихся офицеров. Значит, наш капитан Головко, совершил какой-то геройский поступок.

— Ой, Степан, расскажите нам об этом поступке, — попросила София, — нам очень интересно.

Рассказал о бое под Швицем, и о гибели своего батальона.

— А как вам удалось уцелеть? — всхлипывая, поинтересовалась девчонка, — ведь все погибли.

— Меня среди трупов нашли французы и пленили, но я этого не помню, пребывал в беспамятстве. Потом удалось бежать. Собрал небольшой отряд из отступающих солдат, и нападал на тыловые части французов. Так добрался до Германии, где соединился с основными силами наших войск.

— Бедный, мой бедный Степан, вы так страдали, — окончательно расплакалась София.

Миклашевский, его жена Ксения и я, все вместе пытались успокоить ребенка. С большим трудом нам удалось это сделать. София окончательно успокоилась, забравшись мне на руки.

— Вы София, нашли самое безопасное место, — рассмеялся Миклашевский.

Затем Миклашевский показывал мне молодой парк в имении, рассказывал о породах деревьев и кустарников, произрастающих в нем. Я ничего толком не смыслил в разбитии парков. Да, красиво, да великолепно, радует глаз, и на этом все мои познания заканчивались.

Время приближалось к вечеру, я решил возвращаться в Дубраву.

— Степан Иванович, а вы оставайтесь у нас заночевать, — предложил Михаил Павлович, — у меня есть к вам несколько вопросов. — В вечерней тишине поговорим.

— Неловко, как-то. Я не планировал надолго у вас задерживаться и обременять своим присутствием.

— Ой, оставьте. У нас в достатке свободных комнат для гостей.

После ужина и чаепития, Миклашевский увел меня в дальнюю беседку, где по его словам, нам никто не помешает.

— Вы, Степан Иванович, много рассказали о походе генералиссимуса Суворова, — задумчиво произнес Михаил Павлович, — но мне кажется, вы не сказали очень многого. — Вы думаете, нам придется воевать с Бонапартом на просторах Отечества?

— Наполеон Бонапарт, молодой и амбициозный генерал. Я, конечно, могу судить только по тем скудным сведениям, полученным в походе, и которые доходят к нам в Россию. Давайте посмотрим на сегодняшнее состояние Европы. Все самодержцы, пытаются как-то остановить француза, нанести ему поражение. А он с легкостью разбивает их армии.

— Но ему не удалось, ни единого разу нанести поражение Суворову, — возразил Миклашевский.

— Это так. Но против нас воевали военачальники Бонапарта, а не он лично. И скажу откровенно, хорошо воевали. А наши союзники, я имею в виду Австрию, предавали нас на каждом шагу. Особенно явственно это было в Швейцарии, где мы остались без провианта и боеприпасов. Одним «ура» и штыком сейчас много не навоюешь. Нужен порох, пули и ядра. Было бы всего в достатке, не гибли бы воины русской армии. Очень многое решается на не поле боя, а в тиши властных кабинетов. Англия и Австрия уговорили нашего императора повернуть армию Суворова в Швейцарию, исключительно с целью ее уничтожения. Никому не нужны были сильные и победоносные русские войска в Европе. И только гений нашего полководца, спас армию от полной гибели, а нашу страну от унижения. Но поверьте моему слову, в скором времени, Бонапарт возглавит Францию. Не знаю, может, он уже захватил власть в Париже. Тогда по дорогам Европы промаршируют колоны французских войск под звуки «Марсельезы». Многие страны покорятся, потеряв армии и территории. То, что отвоевал у французов Суворов, в скором времени Бонапарт заберет обратно. Война придет и на наши земли.

— А как же коалиции, объединение стран против Франции?

— Страны Европы воспринимали и воспринимают Россию, варварской страной. Наших солдат им не жаль совершенно. Правители этих стран привыкли загребать жар чужими руками, например, нашими. Пройдет десять лет, и вся Европа окажется под властью французов.

— Мрачную перспективу, вы нарисовали Степан Иванович.

— Много я не знаю, рассуждаю так, на основе, своих личных наблюдений и участия в походах, газетные статьи почитывал.

— А выход из такого положения есть?

— Когда Наполеон вторгнется на наши территории, мы будем биться с ним один на один, помощи нам не будет. Все народы будут покорены и усмирены. Поэтому нам нужно будет всем миром, я имею в виду всему русскому народу, навалиться на неприятеля, и бить его днем и ночью.

— Что может крестьянин сделать обученному солдату? Абсолютно ничего.

— Не скажите Михаил Павлович. Когда я выбрался из плена, то собрал небольшой пеший отряд из солдат разбитых частей. Перепуганные, голодные солдаты, не способны были вести боевые действия. Мне удалось, за короткое время научить и убедить в стойкости и мужестве русского солдата. Это дало пользу. Я постарался внести разлад в снабжение французских войск. Пусть я действовал на небольшой территории, но смею вас заверить, что многие части маршала Массены недополучили провизию и порох. А представьте, если на путях снабжения вражеской армии будет действовать множество таких отрядов, не пеших, а конных. Тогда продвижение боевых частей остановится. Голодный и без боеприпасов солдат не сможет выполнить приказ своих командиров.

— В ваших доводах, Степан Иванович, имеется рациональное зерно. Подумайте, может, стоит все мысли изложить на бумаге и представить высшему командованию?

— Кто станет серьезно относиться к писанине, какого-то капитана, без рода и племени? К высшему командованию обращаться через голову своего начальства я не имею права, родовитости не хватает. Запустить бумаги по команде, так они сгинут где-то в штабах.

— Вы пока в отпуске, изложите все подробнейшим образом, и передайте мне. Я найду способ, направить ваши размышления, куда следует.

— Хорошо, я попытаюсь внятно все описать.

— Как я понял, вы не только над этим размышляли?

— Совершенно верно. Думал над вооружением наших войск. Вот пример взятие Мантуи. Мы не могли разрушить стены крепости, не было пушек крупного калибра и мортир. Мне пришлось рыть под станинами «единорогов» рвы, чтобы обеспечить навесную стрельбу, и заряжать их полуторной порцией пороха, для обеспечения дальности. Очень опасно было сие занятие, разорвать ствол могло. Но Бог миловал, сладилось все нормально. Из этого следует, что надо пушки совершенствовать, и заряды к ним тоже. Теперь возьмем ружья моих егерей. У большинства гладкоствольные ружья, прицельная стрельба из которых возможна со ста шагов. Пока мы подойдем на эту дистанцию, половину батальона, неприятель выбьет картечью. Кто потом пойдет в атаку? Правильно, жалкие остатки. Вот я и выпрашивал себе винтовальные штуцера. Пусть темп стрельбы у них немного ниже, однако, дальность выстрела и точность превосходит обычные ружья в шесть-семь раз. Мы, находясь в недосягаемости картечи, могли выбивать обслугу орудий и офицеров. А если в ружье и в боеприпас внести изменения, то дальность, точность и скорость перезарядки, возрастет значительно.