– Какая чистенькая и ладненькая. Прямо живая куколка и такая же бархатисто-гладкая.
Даже голос этого чудовища ощутимо понизился, зазвучав ещё глуше, именно царапая слух и нервы своим утробным звериным рычанием. А в сочетании с его пальцами, бесстыдно скользящими по моим интимным складочкам и раздвигающими ещё шире половые губы – это было подобно смертельной пытке. Он спокойно мог накрыть там всё и двумя фалангами, настолько они ощущались большими, шершавыми и… и… омерзительными! Потому что они не просто туда прижимались, но и гладили, массировали, сдавливали, время от времени стискивая между собой то клитор, то малые губы. И останавливаться на этом явно не собирались.
– А щёлочка пиздёнки какая маленькая.
Господи! Ну пожалуйста! Я не могу это больше слышать и слушать. Как и чувствовать, пропуская всё-всё через себя вместе с этим жутким, самодовольно рыпящим голосом и отвратительнейшими ласками будто режущие удары клинка по всем нервам одновременно.
Естественно, я не могла сдержаться и не вскрикнуть или, скорее, беззвучно пропищать, когда он попытался всунуть в меня всего один палец, зато по ощущениям, наверное, не меньше трёх. И, само собой, не задёргаться тоже не вышло, в безуспешной попытке хоть как-то сжаться и вытолкнуть эту царапающую гадость из себя.
– Блядь! Да не зажимайся ты так, а тож реально поверю будто ты целка.
Он ещё и надавил там на какую-то стеночку или точку не так и глубоко от входа, попытавшись её помассировать, но меня от такого насильственного вторжения резануло пронизывающим насквозь “уколом”, вызывая ещё более отвратный дискомфорт и острое нежелание всё это чувствовать. Словно в меня только что запихали рашпель с заточенным концом.
– И чтож ты такая дёрганная-то? – хотя в его ещё более охрипшем голосе я так и не услышала ничего близкого к недовольству. Скорее даже наоборот, как и в его взгляде, и в выражении лишённого какого-либо сочувствия лица.
Он же не просто ковырялся во мне своим мерзостным пальцем, ему теперь приспичило опять нависнуть надо мной, накрыв и перекрыв своей убийственной тушей всё визуальное пространство команды. Слава богу, хоть ещё не ложился на меня. Зато обхватил мне голову своей второй лапищей, с подчёркнутым сладострастием впиваясь в волосы у самых корней.
– Ещё и такая сухая. Совсем никакой реакции. Хотя запах и вкус…
Наконец-то он вытащил из меня палец, но легче мне всё равно не стало, потому что он приподнял его с своему носу и демонстративно понюхал, а потом… Сунул в свой рот, перед этим показательно лизнув языком! И издал довольный смакующий звук.
– И впрямь сладкая. Выебать хочется до звона в яйцах, аж в голове мутнеет. И такую лялечку уже успел объездить тот недоразвитый ушлёпок? Хотя, уверен, там и нечем было. Пиздёнку раздолбать так и не смог. Ничего, Воробушек. Сегодня ты почувствуешь разницу и… много чего почувствуешь.
Ему мало было произнести все эти гадости сводящим с ума хриплым шёпотом, обязательно нужно было ещё и смять всей пятернёй мою левую грудь, утонувшую в его огромной ладони почти полностью. А потом ещё и прижаться твёрдым пахом к моей оголённой киске…
Как я ещё не сошла от этого с ума?
– Не надо-о… Прошу-у… умоляю-у… – в этот раз у меня это получилось! Пусть и едва слышно, но я всё-таки сумела выдавить эти несчастные слова, буквально прорвавшись через плотную плёнку удушающей немоты.
Но его рука не остановилась. Его пальцы продолжали лапать мою грудь и даже пережимать до лёгкой боли онемевший сосок, после чего потянулись ко второму полушарию, огладив перед этим почти всю грудную клетку и немного живот, то ли “лаская”, то ли проверяя свою реакцию на меня и на ощущения ко мне через тактильный контакт.
– Тише, ти-ише, Воробушек. И никогда больше не говори такое мужчине, который уже на взводе. Тем более, если этот мужчина я!
Это не просто невыносимо! Это чистейший кошмар. Чувствовать всё это, слушать и не иметь никакой даже самой маломальской возможности, как и тех же физических сил к сопротивлению. Особенно, когда этот Дьявол ещё ближе опускается к моему лицу своим и… начинает вести кончиком горячего языка по моим губам, постепенно смещаясь к щеке и прокладывая влажную дорожку вплоть до уголка заплаканного глаза, чтобы слизать несколько гранул от сбежавших по виску слёз.
– И вообще… если не будешь стонать от удовольствия, лучше вообще не издавай никаких звуков… – прямо в ухо и по мозгам, выстрелом навылет – угрожающим рыком и опаливающим дыханием. От чего меня уже начало трясти безостановочно, как и после того, как он отпустил мою грудь и потянулся рукой к своему низу живота, к поясу брюк.
Зачем я в клубе до этого ходила в туалет? Могла бы попробовать описаться, как одна из героинь в “Сплите”. Только моё тело, похоже не только рефлекторно зажималось, но и блокировало самопроизвольное мочеиспускание. Почти как при сексуальном возбуждении, только в этот раз совершенно по иной причине. И то, что-то мне подсказывало, что этого маньяка едва ли было можно этим как-то остановить – если не наоборот.
– А то если буду зажимать тебе рот… ещё невзначай и задушу… – не похоже, чтобы он шутил, поскольку, я и без того прекрасно ощущала, на что он был способен даже в полурасслабленном состоянии.
Хотя, смысла зажимать мне рот рукой было никакого, потому что он это сделал своим ртом, практически сразу после своей весьма действенной угрозы на словах, накрыл мне им губы и крепче сжал в кулаке на затылке волосы. Само собой, никакая попытка закричать уже ничем бы существенным не закончилась. Тем более, когда в меня затолкали едва не до самых гланд большой мужской язык, тем самым перекрыв любую возможность издать хоть что-то похожее на членораздельный звук. И не просто затолкали, но ещё и принялись им хозяйничать во всю чуть ли не по всей полости рта.
Я бы, наверное, сумела выдержать и эту мерзостную пытку, если бы вскоре не почувствовала, как моей обнажённой киски коснулось что-то горячее, гладкое и твёрдое. Меньше, чем через секунду вжавшись в чувствительную плоть, причиняя раздражающий дискомфорт с лёгкой болью, а потом… Буквально начало меня рвать и толкаться внутрь, не растягивая, а именно "разрезая” по живым тканям. Мне даже чудилось, будто там всё трещит или даже лопается, вызывая сумасшедшую боль с дичайшим желанием взвиться, выкрутиться и поскорее вытолкать эту гадость из себя. Господи… Такое ощущение, будто в меня пытались запихать бейсбольную биту, не меньше.
– Я же предупреждал!.. Не зажимайся, блядь!
Я даже не заметила, когда этот монстр перестал насиловать мой рот своим языком (уж поцелуем это точно не назовёшь). Зато увидела каким озверевшим стало его недовольное лицо и без того искажённое густой пеленой моих слёз. Но не заметить, как вздулись вены на его высоком лбу и висках и какими угольно-чёрными стали его демонические глаза, увы, не вышло. Казалось, ещё немного и этот жуткий лик деформируется во что-то ещё более ужасное.
– Расслабь мышцы, дура! А то точно порву ко всем херам ебаным… Не хватало ещё уздечку сорвать…
– Не надо-оо!.. Мне бо-оль-но-о!.. – но, видимо, мой голос опять сорвало или перекрыло паническим удушьем. Я так и не сумела ничего выдавить из себя вслух, скорее что-то беззвучно из себя выжимая. И больше нечего почти не видела (слава богу!), потому что слёзы уже лились безостановочно. Если бы ещё при этом и ничего не чувствовать.
Правда, неожиданным послаблением меня всё же застало врасплох. Когда в меня перестали запихивать ту огромную штуку и тем самым дав мне мнимую передышку. И то я не сразу поняла, почему мой насильник обильно плюнул на свои пальцы на той самой руке, которой расстёгивал свои штаны, вскоре вернув её обратно к низу живота. Дошло уже после того, как меня опять начали рвать и заталкивать внутрь инородный орган пугающих размеров. По крайней мере, по ощущениям уж точно. И в этот раз, щадить меня совсем не стали. Вогнали эту твёрдую “палку” одним нещадным толчком, перед этим припечатав к кровати основательно и без единого шанса хоть как-то пошевелиться или вывернуться. И это оказалось в миллион раз хуже, чем до этого, потому что болью вспороло изнутри такой, что в пору было и сознания лишиться от настоящего болевого шока. И, какое счастье, что я его лишилась. Пусть и не сразу, но хотя бы не в середине и не в конце всего процесса.
