Наверное, если бы он меня просто ударил без всех этих чудовищных слов, сказанных буквально с подчёркнутой апатией, я бы точно это легче пережила, чем только что услышанное. И какое счастье, что именно в этот момент ему вдруг приспичило развернуться и отойти от кровати к стоящему у противоположной стены диванчику. Хоть какая-то мнимая и временная передышка – больше не видеть ни его отмороженного лица, ни ужасных демонических глазищ.

Я успела за эти несчастные секунды лишь бросить панический взгляд по сторонам окружающей меня палаты. Но даже увидев двери спасительного отсюда выхода успела вовремя сообразить, что никак не сумею до них до бежать и выскочить в коридор, чтобы там позвать кого-нибудь на помощь. Меня и в полулежащем состоянии било крупной дрожью, мутило и из-за чего то и дело кружилась голова. Не представляю, что со мной будет, если я хотя бы просто попытаюсь встать с койки. А вдруг я ещё под каким-нибудь наркотическим препаратом, лишающего возможности быстро передвигаться?

– Если вы… так пытаетесь меня сейчас припугнуть… – в этот раз я и собственного голоса не узнала, и не сразу поверила в то, что каким-то чудом сумела заговорить.

– Припугнуть? Серьёзно?

Ему всего-то понадобилось секунд пятнадцать, чтобы что-то взять с дивана, снова обернуться ко мне и с такой же неспешной походочкой вернуться к кровати, не забыв приправить свой вопрос ироничным оскалом самодовольного ублюдка. Но лучше бы он не оборачивался.

Тут не нужны никакие тяжёлые наркотики, достаточно лишь встретиться с его примораживающим взглядом и у кого хочешь моментально отнимутся и руки, и ноги.

– А тебя что, необходимо припугнуть? По-другому ты не будешь ни слушаться, ни слушать?

Чёрт! Как же мне это не нравилось, чувствовать, как разрастается панический страх с каждым приближающимся его ко мне шагом. Ещё совсем немного и разревусь уже гарантированно. И хватит ли мне сил хотя бы просто закричать?

– Что вам от меня надо?.. Зачем вы это делаете?.. – и, похоже, это единственное, что у меня получилось как-то произнести более-менее внятно, практически уже всхлипывая.

– Тихо-тихо. Тш-ш… Я ничего не собираюсь с тобой делать. Всего лишь помогу сейчас одеться и повезу домой.

Он что-то бросил похожее на аккуратно сложенные вещи прямо на постель у изножья и моих ног и, сделав всего один небольшой шаг к изголовью, перекрыл собой полностью почти весь обзор целой трети палаты, включая и единственное здесь окно. И мне стало уже не просто страшно, поскольку память меня явно не собиралась щадить, ударив наотмашь ничуть незабытыми картинками и пережитыми ощущениями из не такого уж и далёкого прошлого. Восставший из самого пекла Князь Тьмы из плоти и крови, во всей своей первозданной красоте, уже вот-вот готовый поглотить ненасытным чревом свей адской бездны очередную глупую жертву.

Господи… ну почему я не кричу и не зову на помощь? Или его сминающая близость высасывает из меня остатки как физических, так и психических сил?

– З-зачем… – это я уже не сказала, а именно прошептала, окончательно пропавшим голосом.

– Чтобы увезти отсюда. Не все любят больницы. И, что-то мне подсказывает, ты тоже. Ну же…

Вжаться в матрац и подушки больше, чем уже было, у меня не получилось, как и избежать того момента, когда это чудовище приподняло свою расслабленную лапищу и с неожиданной нежностью коснулось моей щеки тыльной стороной пальцев. Правда, не дёрнуться от этого прикосновения мне не удалось, как и шумно всхлипнуть.

– Будь хорошей девочкой. Ты же не хочешь меня расстроить своим неуместным упрямством? Чем быстрее мы это сделаем и уедем отсюда, тем лучше будет для тебя.

Чтобы меня когда-нибудь так нагло шантажировали такими жуткими намёками?.. Ведь я знала, на что он был способен и что свернуть мне шею прямо сейчас ему вообще не стоило никаких усилий или тех же причин.

– Давай, Воробушек. Расправь свои пёстрые крылышки и хватит нахохливаться. Тебе же будет лучше, если мы всё это сделаем по мирному, по-домашнему и без ненужных ни для кого истерик.

Действительно. Как будто у меня был какой-то другой выбор, особенно когда он прошёлся всё теми же пальцами по моему плечу, изгибу руки и, как ни в чём ни бывало, подхватил мою дрожащую ладошку. А меня при этом чуть было снова не вынесло за пределы реальности в мир иной. Словно и вправду ударили по мозгам очередной дозой убойного наркотика. Я даже не запомнила, как поднялась с постели (не без чужой помощи, естественно) и как спустила с края кровати ноги, приняв сидячее положение. Зато как меня вскоре накрыло поглощающей близостью этого абсолютно невозмутимого Дьявола, в аккурат после того, когда он каким-то невообразимым манёвром стащил с меня больничную распашонку, оголив перед собой едва не полностью, но, слава богу, в этот раз без ножа…

Затрясло меня ещё сильнее прежнего практически сразу же, поскольку не ощутить его скользнувшего по моей обнажённой груди враз потяжелевшего взгляда я, само собой, никак не смогла. Я бы почувствовала его даже с закрытыми глазами, как и заворочавшуюся на дне его цыганских глаз чёрную похоть. Или что он там так старательно в себе сейчас сдерживал?

Только он так ничего и не сделал. Вернее, не стал меня больше нигде трогать, потянувшись ненадолго в сторону за принесёнными им вещами.

– Я… могу одеться сама… – попытка подать свой “окрепший” голосок и хоть как-то избавиться от его навязчивой близости не увенчалась желаемым успехом вообще никак. Если не наоборот.

Кажется, как раз данного момента он и ждал, чтобы присесть передо мной на корточки, приблизить своё лицо к моей оголённой шее и обжечь мою онемевшую кожу горячим голосом.

– Конечно, можешь. Ты много чего можешь и на многое способна, но, сейчас это никого не интересует. Тем более меня… Подними руки.

***

Я буду потом ещё очень долго спрашивать саму себя не одну сотню раз, почему так ничего и не сделала со своей стороны, когда мы покидали больничные пенаты. Почему не закричала, почему не начала просить появившуюся в палате медсестру о помощи или одергивать в коридорах первых встречных, пока меня везли в коляске, как какого-то тяжело больного пациента, не способного передвигаться на собственных ногах. Я же вроде уже давно была ни под наркозом или наркотиками и даже соображала достаточно адекватно для своего относительно нестабильного состояния. Найти силы и правильные слова, чтобы выпросить кого-нибудь вызвать ту же полицию или не дать этому чудовищу усадить в свою машину вполне могла. Здесь же должна быть какая-то внутренняя охрана, тем более в корпусе с вип-палатами?

Или мне банально отбило всю голову его прессующей близостью, из-за которой продолжало прикладывать убойной контузией всё то время, пока он находился рядом, вынуждая цепенеть, неметь и боятся каждого его действия. Да что там действия. Достаточно было только взглянуть в его лицо, в чёрные, как адская мгла, глаза и пропустить через каждый натянутый нерв его невыносимо убедительный голос и всё… Очередной приступ оглушающего шока обеспечен на все двести. Моментально отнимался дар речи, отключался мозг, а вместе с ними и способность к самостоятельному передвижению. Единственное, что ещё хоть как-то проявлялось в качестве живой реакции на происходящее – это ощутимая дрожь нервного озноба в суставах и надрывный стук сердца, учащённо бьющегося будто во всех уголках парализованного тела. Ещё час или два такого убийственного стресса и, боюсь, до вечера этого дня я точно не дотяну. И в особенности рядом с этим монстром.

– А мои вещи и сумочка? – спасительный проблеск запоздалого воспоминания лишь ненадолго и ненамного ослабил внутреннее перенапряжение, позволив переключиться сознанию на менее опасную для психики тему. Правда, дёргаться из-за этого именно сейчас было так же бессмысленно, как и изводить себя в последствии мыслями, почему я не выпросила помощи в больнице.

– Сумочка со всем её содержимым у меня, в целости и сохранности. Чего не скажешь о твоей одежде. Но на счёт последнего, переживать уже поздно, да и было бы за чем.