Почему-то другого я и не ожидал.

– Для тебя месяц это много или… уже готов махнуться на что-нибудь посвежее?

– В смысле? – это ж надо так отупеть от страха, чтобы не сразу въехать на что ему так мягко намекали.

– В смысле, хочу объездить сегодня твою подружку вдоль и поперёк, практически так же, как ты объездил мою тачку. Так для тебя будет более доходчиво?

– Ты… это серьёзно?

Ну наконец-то! Не прошло и трёх лет.

– Конечно, это совершенно не равноценная плата, но… Какой с тебя ещё можно взять клок шерсти? Мальчиками я не интересуюсь, так что, считай, в этот раз ты ещё довольно легко отделаешься. Если, само собой, очень сильно захочешь.

Я и не сомневался, что захочет. Обычно влюблённые по уши собственники так себя не ведут. Не сглатывают через силу сухую слюну и не посматривают в сторону обсуждаемого объекта бегающими глазками, судорожно прокручивая в эти ценные секунды в голове всю ситуацию в выгодном лишь для себя свете.

– Но… Она же… не поймёт… и-и…

– Не переживай. Уговаривать её тебе не придётся. – я снова чуть отстранился от спинки дивана, но только для того, чтобы потянуться рукой к столику, за лежащим там маленьким бумажным пакетиком с дорогостоящим чудо-зельем. – Разве что, выпить любимый ею коктейль. И желательно до дна.

________________________________

[1] Кросс (Cross) – «Прямой удар правой рукой» или «Прямой правой». Техника бокса. Очень сильный удар и, как правило, при точном и резком попадании в челюсть отправляет противника в нокаут. В большинстве комбинаций этот удар «конечный» и в него вкладывается максимальная сила

[2] Чайбардаджи – специальные стаканчики для турецкого чая, по форме напоминающие грушу или стеклянный тюльпан

***

На что это было похоже? Наверное, на смертельную дозу чистейшего дурмана после долгих лет принудительного воздержания и насильственных попыток очиститься “изнутри” и физически, и духовно. Только, как выясняется, все твои наивные потуги с отчаянными стараниями не выдерживают и нескольких секунд после столкновения с неизбежным. Их вырывает с корнем и мясом одним резким ударом, после одного несчастного глотка “забытого” тобою когда-то безумия. И всё… Разбуженные демоны просыпаются окончательно и бесповоротно, наполняя кровь чёрным ядом больной одержимости, а сам рассудок сжигая дотла убойным напалмом низменных страстей и бесконтрольной похоти.

Я прекрасно знал, что этот ничем передо мной не провинившийся Воробушек – самая обыкновенная жертва случайных стечений обстоятельств. Но как это разъяснить моему внутреннему Зверю, учуявшему головокружительных запах желанной добычи и даже попробовавшему на язык её пьянящий вкус? Ему неведомы человеческие принципы или сострадание, а чужая боль так и подавно – ценнейший источник для подпитки собственных сил и извращённых хотелок. И стоило мне только к ней приблизиться, прикоснуться и понять, насколько она реальная, живая и почти уже моя, срыв в чёрную бездну фатального для обоих сумасшествия стал таким же гарантированным и неминуемым, как и мой триумф в предстоящих действиях.

Видимо, мне этого как раз и не хватало для полноты ощущения всей картины – увидеть её широко распахнутые зелёные глазки, услышать звонкий голосочек, царапающий по эрогенным нервам обжигающей стимуляцией… осознать до конца, что она действительно другая. Пусть и сильно похожа, но всё равно. Моя память не настолько идеальна, чтобы по прошествии стольких лет досконально совместить один в один увиденное и почти забытое. Мне хватило с лихвой и того понимания, что вы просто как сёстры-близняшки почти идентичны, но по любому разные в своих исключительных мелочах.

И, что странно, мне нравилось находить в ней все эти отличия. Именно они меня и заводили больше всего, как и её запах, и её физическая близость с той обособленной химией, на которую заводишься с полуоборота, как озабоченный самец по весне на аромат текущей самки. Разве что у людей всё немножко сложнее и не каждую ты уже готов припечатать к ближайшей стенке и выебать без излишних прелюдий. А с моими глубокими психо-травмами, связанными с похожей на неё особой, это всего лишь вопрос времени.

Мог ли я остановиться после такого? Даже если и мог, то, скорее, только с чужой помощью. Но она так и не подоспела. Пойманного страшным монстром Воробушка, так никто и не спас. И меня, наверное, тоже.

Нельзя остановить того, кто уже попробовал это сильнейшее наркотическое зелье и попросту провалился в глубокий транс, отдав на растерзание внутренним демонам и свою душу, и здравый разум. А вместе с ними и свою глупую жертву. Только убивали её вовсе не морально и не ментально, а буквально, физически, моими руками, распиная и растлевая по белоснежному хлопку постельного белья, будто хрупкого мотылька по пергаменту. И чем глубже я погружался в этот дикий угар откровенного безумия, тем сильней у меня рвало крышу и заводило до максимально критического предела.

Сердце не просто таранило свихнувшейся аритмией по грудной клетке, вискам и горлу, вторя болезненным спазмам острого возбуждения в головке члена, но и доводило вместе с убойными дозами адреналина до необратимого срыва. Казалось, я буквально горел в этой чёрной эйфории, теряя себя окончательно с каждым новым толчком и нещадным проникновением в чужую боль. Даже запах крови и слабое понимание на подсознательном уровне, что мне стало легче двигаться, потому что я разорвал слишком узкое для меня влагалище, получив тем самым очень обильную “смазку”, ещё сильнее подхлестнули вконец одуревших во мне демонов.

Остановиться? Как? Да я уже готов впиться в её нежную плоть зубами и рвать теперь не одним лишь членом. Заполучить столь сладкий наркотик и не сойти при этом с ума под его несовместимым с жизнью воздействием? Удивительно, что я и сам едва не словил инфаркта на последних секундах бешеного апогея. По крайней мере, ослеп на несколько секунд уж точно. И отупел. Возможно даже выпал на какое-то время из реальности, но не из сознания, поскольку сумел запомнить то, что делал тогда, более-менее осмысливая каждый из своих пугающих поступков.

Как зачарованно рассматривал неподвижное и даже в темноте гостиничного номера неестественно бледное лицо спящего Воробушка. Как касался его кончиками пальцев, проверяя насколько она настоящая и всё ещё живая, улавливая рецепторами кожи её очень слабое дыхание из приоткрытого ротика. Хотя и не знаю точно, что бы хотел с ней сделать ещё сильней всего – раздавить в своих руках, вырвать из груди сердце, чтобы не мучалась или… А вот или никак не желало принимать конкретной формы и точного диагноза. Пока окончательно не провалилось вместе с сознанием в глубокий сон. Или в кромешную черноту…

Наверное, я и не просыпался, а, скорее очнулся, мало что при этом соображая и понимая. Как обычно и бывает, когда приходишь в себя в незнакомом тебе месте, пытаясь через какое-то время вспомнить, где ты, что за хрень тут происходит и какого ты тут вообще оказался. Правда, в данном случае всё выявилось куда плачевнее, чем можно было ожидать изначально. Память не стала играться со мной в угадайку, чуть ли не сразу ткнув носом в лежавшую рядом бездыханным белым трупиком девичью фигурку. Даже полусумрак ночной комнаты не смог исказить черты её неподвижного лица в плохо узнаваемую “маску”. Размётанные по подушке густые тёмные локоны, которые я точно мотал до этого на кулак и пропускал через их тонкий шёлк свои пальцы, и эта поза абсолютно обездвиженного, зато какого совершенного тела… Размякшая, застывшая и такая далёкая от окружающей нас реальности.

– Да твою ж блядь! – мою лёгкую прострацию срывает в мгновение ока грубым и моментально отрезвляющим ударом под дых, как только взгляд останавливается на её раздвинутых бёдрах.

Во всяком случае, искать источник чуть тошнотворного запаха железа было уже излишним. Я нашёл его прямо под ногами изнасилованной мною “спящей” красавицы в виде чёрно-бордового и очень даже большого пятна на когда-то безупречной белой простыни. Разъяснять мне на пальцах, что это за пятно, не было никакой нужды. Я прекрасно понял откуда оно взялось, и кто стал главной причиной его появления.