— Да какой там, — досадливо вздохнула я и принялась в который раз перечитывать свои реплики в сценарии. Сегодня мы будем не просто читать по бумажке, а еще и отыгрывать, и отчего-то мне кажется, что это будет страшно неловко. — Приболела, потеряла вес перед контрольным осмотром — и вот, пожалуйста.
— А тебе всё не везет, — Дейдара насмешливо хмыкнул, но не успела я хоть как-то на это среагировать, как он на полном серьезе добавил: — Впрочем, я не лучше. У меня вообще всюду задница. В любви, в дружбе, в семье…
Хотелось бы сказать, что Дей себя накручивает, но, если задуматься, в последнее время его так и преследуют неудачи. Конечно, в половине из них он сам виноват, но всё остальное кроме как хроническим невезением ничем не объяснить.
— Мне жаль, — с искренним участием откликнулась я, после чего поймала на себе вымученный взгляд, как будто Тсукури ждал от меня не этих слов. Телефон в его руках противно запиликал, и на экране высветилась красная на чёрном надпись «Game Over».
— Ну да, — его губы дрогнули в разочарованной улыбке. — Мне тоже.
Больше мы не говорили. Просто сидели рядом, занимаясь своими делами. Дей с преувеличенной сосредоточенностью играл в телефоне, а я в который раз перечитывала сценарий, отмечая трудные для запоминания моменты простым карандашом. Однако сосредоточиться в обществе Дейдары было трудно. В ушах без конца звучали реплики из его исповеди, которую я пересмотрела, пожалуй, раза три, и отчего-то они всё больше заставляли меня чувствовать себя виноватой. Как будто его жизнь катится под откос по моей вине.
— Ты надолго, м? — Тсукури чуть нахмурился, когда я встала и попросила присмотреть за рюкзаком, пока меня не будет.
— Я до автомата на первом и обратно, — в подтверждение я потрясла небольшим кошельком в руке, а затем по старой привычке, будто мы всё еще друзья, спросила: — Тебе что-нибудь взять?
Тот, судя по невесёлой усмешке, и сам понял, что это предложение поступило к нему случайно, но всё же нашарил в кармане горсть мелких монет и попросил купить ему шоколадный батончик. Естественно, забирать свои слова назад я не стала, так что молча взяла деньги и отправилась прямиком в коридор. На самом деле мне просто нужен был повод выбраться на воздух, чтобы проветрить голову. Молчаливое присутствие Дея оказывало на меня не лучший эффект, а просто отсесть мне не позволяло чувство такта. Всё-таки шарахаться от того, кто перед тобой душу наизнанку вывернул, это не по-человечески, хоть такие откровения порой порядком сбивают с толку.
В коридоре было прохладно и пахло свежей краской. Во время каникул школу решили немного подлатать, хотя по мне, так она и так выглядела неплохо. Всему виной щепетильность Мадары. Акатсуки уже не первый год по всем параметрам соревнуется со старшей школой Суны, а наш директор готов делать ремонт хоть каждый месяц — лишь бы никому в голову не пришло сказать, что Суна, у которой здание лет на пять моложе нашего, выглядит презентабельнее.
Когда я подошла к автомату, возле него с крайним задумчивым видом стоял Хьюга Неджи, держа в руке довольно не мелкую купюру. Завидев меня, он приветственно кивнул. Хината как-то представила нас друг другу, хотя навряд ли самый популярный парень среди вторых классов запомнил моё имя. В лицо знает — и на том спасибо.
— Можешь разменять? — Неджи протянул мне тысячу йен, на что я отрицательно мотнула головой, пояснив, что у меня только пара сотен и килограмм мелочи. Он тут же засунул купюру в карман, пробурчал что-то вроде «ну ладно, всё равно спасибо» и поспешно удалился, а мои губы непроизвольно расплылись в улыбке. Я вспомнила, как наша Хината хохотала до слез, рассказывая, как их с Неджи полдетства разыгрывали их отцы-близнецы. Я тоже смеялась, правда больше с её заразительного смеха, а не с самих историй. Нечасто она бывает такой весёлой, но в последнее время её будто подменили. И, кажется, я догадываюсь, какое белобрысое чудо стоит за это отблагодарить.
Казалось бы, чем плохим может закончиться обычный поход к автомату, но неприятности подкарауливали меня и здесь. И имя им Узумаки Карин. Она вырулила откуда-то со стороны раздевалок и теперь стояла практически вплотную ко мне.
— Нами-чан, дорогая, я бы на твоем месте не налегала так на сладкое, а то тебя, кажется, порядком подразнесло в бедрах, — от её притворного дружелюбия захотелось поморщиться, но я сдержалась.
— Благодарю за заботу, Карин-семпай, — елейно улыбнувшись, откликнулась я, хотя сердце в груди заколотилось при этом как у загнанного в углом кролика, — но мы с моими бёдрами как-нибудь сами разберемся.
— Ну так же нельзя! — с наигранным участием заохала она, заходя мне куда-то за спину, отчего я напряглась всем телом, готовясь к самому худшему. — Я, как старший товарищ, просто не могу допустить, чтобы ты снова превратилась в никому ненужную жируху.
Мгновение — и Карин выхватывает у меня из рук кошелек, второе — и все монеты из него со звоном вываливаются на пол и разбегаются на тонких рёбрышках во все стороны, а она демонстративно держит мой кошелек над головой и улыбается. Ненавижу…
Не знаю, что произошло со мной в тот момент. Должно быть, чаша терпения просто переполнилась. В памяти разом всплыли все унижения, которым меня подверг Дейдара по умелому науськиванию Узумаки. Вспомнились все гадости, что она мне наговорила, пропавшие тесты и то, как я проехалась лицом по беговой дорожке. У меня просто сорвало крышу, и я со всей дури и злобой толкнула её так, что она едва удержалась на ногах и издала какой-то странный гортанный звук, похожий не то на испуганный крик, не то на удивленный восклик. Через секунду лицо Карин исказила такая страшная, пропитанная яростью гримаса, что, признаться, я мгновенно распрощалась со всеми своими волосами и здоровой мордашкой.
— Вы охренели?! — от крика откуда-то со стороны, мы обе вздрогнули и почти синхронно повернулись к источнику звука. Сердце ушло в пятки. — Я еще раз спрашиваю: вы, мать вашу, охренели?! — перед нами стоял взбешенный до дергающегося глаза Хидан-сэнсэй. А рядом с ним явно шокированный происходящим Итачи.
========== Глава 26. Расплата ==========
Матсураси-сэнсэй никогда не был тем, кто душой радеет за школьную дисциплину. Классное руководство он не брал, факультативные занятия видал в гробу в белых тапочках, а уж о его стабильных похмельях по понедельникам и говорить нечего. Хидану даже на прогулы и опоздания было глубоко плевать — главное, работы ему сдавать вовремя, не лапать «своими потными ручонками» глобусы на переменах и не мешать объяснять материал. И тем не менее, увидев нашу с Карин невинную склоку, он впал в бешенство и орал так, что стекла дребезжали. Как будто это было что-то личное, до чего ему действительно есть дело. Даже бедному Итачи, пытавшемуся его успокоить, прилетела пара ласковых за предложение продолжить ругань в другом месте. Ума не приложу, как Учихе в конечном итоге удалось укротить нашего географа, но, когда нас с Узумаки завели в непривычно пустующую учительскую, тот уже успел остыть.
Далее последовали полчаса мучительных расспросов. Хидан без конца цеплялся то к Карин, то ко мне, то к обеим сразу, а мы всё сидели по разным концам дивана, скрестив на груди руки, и лишь изредка обменивались друг с другом колючими, только нам понятными взглядами. Итачи же почти ничего не говорил — он в это время пытался вызвонить наших родителей по номерам, указанным в личных делах, а я нет-нет, да ловила на себе его внимательный взгляд.
Мама на звонки упорно не отвечала, и я даже знаю, почему: у нее сегодня важная презентация при участии токийских партнеров, а она в таких случаях всегда ставит телефон на беззвучный. С родителями Карин дела обстояли чуточку лучше: трубку они взяли, но оказались слишком заняты, чтобы бросать свои дела и мчаться в школу по первому зову, о чем они и заявили Учихе прямым текстом.
— Ну они же в отделе безопасности банка работают, — без энтузиазма попыталась оправдать их Узумаки. — Это вам не тетрадки с домашкой проверять.
