— Тогда очень хорошо, что мы переезжаем, — оптимистично заключила мама. — Правда, Нами?
Её пристальный взгляд обратился ко мне, и язык помимо воли шевельнулся, чтобы выдать моё несогласие. Однако Итачи заговорил первым, оборвав так и не начавшуюся реплику на полу вдохе.
— По правде говоря, Куренай-сан, есть кое-что, в чем я хотел бы вам признаться. — Лицо Яхико на секунду оживилось, выдав дрогнувшую в уголках рта пренебрежительную ухмылку, однако, встретившись со мной глазами, он сразу же ее стер. — И прежде всего я хочу сказать, что если вы решите кого-то винить, то вините меня и только меня.
Хорошенькое начало, ничего не скажешь. Стоит ли говорить, что слова Учихи так накалили воздух напряжением, что у меня похолодели руки. Беззаботность улетучилась из маминого взора, словно ее там никогда и не была, и она уставила немигающий обеспокоенный взгляд на Итачи.
— И в чем же я должна винить тебя, Итачи-кун?
В помещении стало невыносимо душно, и я бы непременно сорвалась открывать окно, если бы не ладонь, удерживающая меня под столом — теплая, в отличие от моей. Пришлось довольствоваться тем запасом кислорода, который еще можно было вдыхать в свете намечающейся бури.
— В том, что я хочу быть с вашей дочерью. И её желание совпадает с моим.
На улице с ревом промчался мотоцикл, и соседский пёс снова начал сходить с ума, пытаясь покрыть его благим матом вдогонку. И если бы не этот шум, то белеющее на глазах мамино лицо внушило бы мне куда больше ужаса. Вместо того, чтобы охнуть, ругнуться или наорать, она не издала ни звука, бесшумно поднялась и вышла, обозначив свой уход лишь тихими шагами на лестнице.
Может, стоило дать ей немного времени. Может, нужно было остаться сидеть с парнями, однако, как только дверь в мамину спальню хлопнула наверху, я вскочила и понеслась за ней. Ни Яхико, ни Итачи не стали меня останавливать. По правде говоря, я даже взглянула на них, терзаемая лишь мыслью, что маме может снова стать плохо и мне не стоит оставлять ее одну.
Помню, мне было лет шесть, когда в наш город приехало шапито вместе с огромной ярмаркой различной ненужной дребедени. Цирковых животных в клетках выгрузили прямо перед желто-красным куполом, и я видела, как лев, запертый в клетке, едва ли превосходящей его по размеру в три раза, вышагивал из угла в угол словно зацикленный. Почему-то именно это воспоминание всплыло в моей голове, когда я вошла в комнату. Слишком уж мама напомнила мне его, потерянно мечущаяся от стены к стене, скрестив на груди руки.
— Мам!
Она остановилась и уставилась на меня сухими, горящими странным блеском глазами. От этого взгляда мурашки по спине пробежали.
— Мне стало нехорошо, — ее голос дрогнул на последнем слове, а из груди вырвался шумный выдох.
— Ты злишься?
Ее глаза увлажнились, и мама посмотрела в потолок, промакивая слезы пальцами, чтобы тушь не потекла.
— Мне стоило послушать Микото, — дрожь в голосе послышалась еще более отчетливо. — Она-то сразу заметила, что между вами творится что-то неладное, но я не думала, что это стоит принимать всерьез.
Микото-сан, стало быть, сделала из нашего поведения далеко идущие выводы. Интересно, говорила ли она об этом с Итачи?
— Нет, так нельзя, — неожиданно твердо заключила мама, возвращая на меня свой взгляд. — Ты слишком мала, чтобы встречаться со взрослым мужчиной.
— Я не ребенок, — возразила я, покачав головой. — А ты была всего на полтора года меня старше, когда влюбилась в отца.
— Напомнить, чем это закончилось? — О, отлично. Давайте теперь сравнивать моего парня с женатым полигамным обманщиком.
— Итачи не такой.
— Да откуда тебе знать, какой он! — вскричала мама, всплеснув руками. — Думаешь, твой отец не был галантным и внимательным, словно сошедшим со страниц любовного романа?! Он даже с бабушкой знакомился и вот так же сидел за столом, как кроткий ягненок! Я верила ему и знать не знала, что родила от лживого, эгоистичного, двуличного подонка!
— Как здорово, что у тебя наконец будет желанный ребенок — не с такими погаными генами! Надеюсь, он тебя не так разочарует в свои шестнадцать! — перекричала я ее.
— Я тоже на это надеюсь!
Мы замолчали, глядя друг на друга в полнейшей растерянности и ужасе, будто никто не верил, что это происходит на самом деле. Слова еще звенели в потяжелевшем воздухе и, попадая внутрь, сжимали легкие. Я вылетела прочь, успев заметить только то, каким взглядом меня проводила мама — будто я со всего размаху залепила ей пощечину.
Уже на лестнице я увидела в прихожей Итачи и Яхико, снимающих свои куртки с вешалок. Мы так громко выясняли отношения, что мамино мнение насчет нашего признания стало понятно и без его официального оглашения, и они сочли бестактным слушать нашу ругань и дальше.
— Нужно дать Куренай-сан время, — с грустной полуулыбкой попытался утешить меня Итачи, когда я с разбегу влетела в него, обвив руками и уткнувшись мокрым лицом в грудь. Я даже не заметила, в какой момент начала реветь — настолько была не в себе.
— И оно у нее будет, — рукав свитера неприятно царапнул щеки. Вытирать им слезы оказалось не самой лучшей идеей. — Подождите меня снаружи.
Меня снедала жгучая смесь обиды, злости и негодования, когда я, не видя ничего от снова и снова подступающих слез, бросала в рюкзак зубную щетку, учебники на пару дней, зарядник, плеер и школьную форму. Я решила сбежать. Позже мне станет стыдно за этот поступок, но тогда одна мысль о том, что мне придется остаться один на один со страшным, несправедливым непониманием, приводила меня в отчаяние.
Учиха, увидев меня с вещами за спиной, не пришел в восторг и остановил мою руку с ключами, когда я начала запирать входную дверь с улицы.
— Нами, так нельзя. Это не выход. Нужно просто остыть, и…
— Вот я и даю нам всем время остыть, — шмыгнув носом, воззрилась я на него исподлобья. — Мне можно заночевать у тебя, или мне к Яхико напрашиваться?
— Имото, серьезно, — тут и нии-сан подошел ближе. — Вы же всегда с ней были близки, ты сама говорила. Это глупая размолвка, вы уже через час помиритесь.
Я с щелчком повернула ключ и, выдернув из скважины, забросила в карман куртки. Если они будут настаивать, мне придется напроситься с ночевкой к Ино. С этой мыслью я вышла за калитку и быстрым шагом направилась в сторону остановки, попутно выискивая в телефонной книжке нужное имя. Однако Итачи остановил меня, развернув к себе лицом:
— Я не думаю, что ты поступаешь правильно, но если мне тебя не переубедить, то я бы предпочел, чтобы ты осталась у меня.
Яхико проворчал что-то невнятное и сказал нам садиться в машину, что мы и сделали пока он не передумал. Уже в салоне я написала маме смс, что заночую в другом месте и включила авиарежим. Учиха же достал свой телефон и, выбрав один из контактов, приложил его к уху.
— Кому ты звонишь?
Итачи вздохнул.
— Тому, кто, возможно, сможет помочь.
========== Глава 36. “Весна” ==========
Уж не знаю, во сколько Итачи имеет привычку вставать, но когда я в очередной раз проснулась от его шорохов на кухне и всё-таки решила посмотреть который час, экран мобильного мигнул надписью шесть ноль три.
— Святые небеса, — простонала я и накрыла голову одеялом. Никогда не понимала, как люди могут вскакивать по доброй воле раньше девяти.
Надо сказать, Итачи и отключился довольно рано. Вот, вроде, мы лежали на соседних подушках и болтали, но стоило мне отойти на минутку в туалет — и всё, моего парня похитили в царство беспробудного сна. Пришлось еще часа четыре сверлить взглядом потолок, понимая, что попытки устроиться в постели поудобнее ничем мне не помогут.
Но дело было даже не в том, что я не привыкла ложиться до полуночи. В голове снова и снова, будто въедливый попсовый трек, звучал наш с мамой последний разговор. Да, мы обе вспылили, но, по правде говоря, чувство вины меня не мучило. С моей стороны было вполне естественно защищать любимого человека от несправедливых нападок, а мама не имела никакого права говорить о нем гадости, проводя параллели с моим отцом.
