— Ты слишком злой. Потому у тебя и нет девушки, — пробубнил Яхико, словив прилетевшую в него связку, ну, а Нагато в ответ на его замечание резонно показал ему средний палец.

Уже разместившись в салоне на заднем сидении рядом с Итачи, я позвонила моей потешной женщине и предупредила, чтобы ждала гостей. Услышав, каким составом мы приедем, она заволновалась и спросила, всё ли в порядке, но моё «да», кажется, не слишком её убедило…

— Ты бы хоть колготки в гостиной не оставляла, раз гостей в дом зовешь! Это что, я должна убирать? — А нет, всё в порядке.

— Скажи, что ты этого не слышал, — я сконфуженно улыбнулась Учихе, на что он с совершенно непроницаемым выражением лица кивнул:

— Ни про какие колготки я не слышал, не волнуйся, — и тут же получил от меня возмущенный тычок в ребра и засмеялся. Если его и беспокоила перспектива грядущего разговора с моей мамой, то вида он не показывал и вообще держался лучше меня.

К Яхико же я испытывала смесь обиды и раздражения. Да, он, вроде как, действительно ко мне привязался и теперь беспокоился, но это ничуть не оправдывало его тотальное нежелание хотя бы попытаться принять Итачи. Я даже начала сомневаться, а в Итачи ли дело — наверняка нии-сан забраковал бы абсолютно любого парня, на которого пал мой выбор.

Когда Митсубиси припарковалась возле дома, на улице уже стемнело, а в окнах вовсю горел свет — везде, кроме моей комнаты.

— Надеюсь, теперь ты будешь счастлив, — бросила я шпильку и заметила в зеркало заднего вида, как шевельнулись желваки на его лице.

— Вот только не надо делать из меня врага. Я действую исключительно в твоих интересах.

— Ну, коне-ечно.

Из салона я выскочила первая, чтобы не наговорить Яхико что-нибудь обидное. Вроде «не удивительно, что Конан не хочет снова с тобой связываться, деспот». В принципе, я уже достаточно его узнала, чтобы уяснить — нии-сан настолько привык брать на себя роль мужчины-защитника в семье при таком-то нерадивом отце, что он уже и не замечает, когда его «защита» становиться чрезмерной. Но это знание нисколько не уменьшило пламя негодования и обиды.

Моя потешная женщина открыла дверь с пышущей энергией улыбкой и начала щебетать уже с порога:

— Вы не обращайте внимание, у нас немного не прибрано. — Эта фраза, безусловно, предназначалась Учихе. Яхико за последние пару месяцев частых визитов каким только наш дом не заставал, а уж мне и подавно видно, что мама успела вылизать к нашему приходу весь первый этаж и наверняка еще и ванную. — Предлагаю пройти сразу на кухню, я как раз только чайник поставила и вскрыла новую пачку печенья.

— Чай! Обожаю! — с энтузиазмом потер ладони Яхико, а мы с Итачи переглянулись, обменявшись скептичными взглядами, вспомнив это чаепитие получасовой давности, где никаким «обожанием» и не пахло. Как и дружелюбием нии-сана. — А вы, Куренай, прям расцвели! Вы точно лежали в больнице, а не отдыхали на спа-курорте?

В попытке скрыть назревающий румянец, мама в шутку ударила нии-сана полотенцем.

— Вот ведь хитрый лис! Нельзя же так неприкрыто льстить! Снова будешь уговаривать, чтобы я отпустила с тобой Нами на рок-фестиваль? Так этому не бывать!

— Вы правда очень хорошо выглядите, — со степенным почтением заметил Итачи, на что она окончательно зарделась и отправила всю наше внезапно нагрянувшую компанию мыть руки.

Мама с Яхико всё-таки начали находить общий язык, хотя и не сказать, что они внезапно начали друг другу нравятся. Скорее, они решили не вспоминать о прошлом и сосредоточиться на настоящем. Маме спокойнее, что мне есть, к кому обратиться во время ее командировочных поездок, ну, а нии-сан благодарен, что она, как и обещала, больше не препятствует нашему общению.

— Только бога ради, нии-сан, — тормознула я его на выходе из ванны. — Позволь нам самим обо всем сообщить. Не встревай.

Сложно сказать, какие эмоции отразились на его лице. Похоже, он был оскорблен, но чем именно? Тем, что я могла предположить, что он будет лезть в такой серьезный момент? Или же наоборот: что я прошу его остаться в стороне, словно он чужой человек, которого моя жизнь никак не касается?

Предложив отправиться вниз, на кухню, Итачи улыбнулся.

— Ты совсем не переживаешь? — недоуменно прошептала я. — Не хочешь обсудить, что нам говорить? Какой версии придерживаться?

Пальцы Учихи нежно коснулись моей щеки:

— Правды, Нами, мы будем придерживаться правды, — и спустились к губам. Его взгляд остановился на них, и моё сердце замерло в ожидании поцелуя. — И, с твоего позволения, говорить начну я.

— Но…

— Нравится нам это или нет, но кое в чем твой брат прав. Ты школьница, а я учитель, взрослый. Стало быть ответственность за эти отношения лежит в первую очередь на мне. Как и вина.

— Но мы ни в чем не виноваты!

Теплые сухие губы накрыли мои, и я с готовностью ответила на поцелуй, обвивая шею Итачи руками. Он в долгу не остался и прижался ко мне всем телом, наращивая темп поцелуя и вкладывая в него куда больше желания. Ладонь легла на моё бедро и поползла вверх, приподнимая юбку. В памяти мгновенно возникли самые жаркие эпизоды из нашей совместной ночи, и я едва подавила в себе прорывающийся наружу стон. Как бы мне хотелось запереться с ним в моей комнате, избавиться от одежды, а потом…

— Нам нужно спускаться, — тяжело дыша, Итачи разорвал поцелуй. — Ты иди, а я… подумаю тут немного о дохлых голубях.

Тихо засмеявшись, я быстро поцеловала его в последний раз и сбежала вниз по лестнице, попутно проверив прическу и одернув подол. Стоило только появиться на кухне, как на меня сразу же уставились две пары глаз.

— Что так долго? — Яхико прищурился, скрестив на груди руки, но я его проигнорировала и сразу же села за стол, умыкнув себе на блюдце каменный маффин недельной давности. Если что-то пойдет не так, я просто запущу его в голову брату и предприму попытку спастись бегством.

Мама села напротив и, пригубив чаю, поморщилась.

— Слишком крепкий, — пояснила она в ответ на мой вопросительный взгляд, а после спросила: — Итак, не то чтобы я не рада, но вы собираетесь объяснить мне, что происходит и почему вы явились сюда таким странным составом?

— Да? А звучит как раз так, будто не рада, — с нервным смешком заметила я, и мама закономерно моего веселья не разделила.

Скорее всего, она бы даже повторила свой вопрос, если бы на лестнице не послышались шаги Итачи. Зашел он в самом что ни на есть собранном виде и извинился за ожидание. Ничто, ни единый волос на голове не выдал, чем мы только что занимались, хотя, конечно, это не помешало Яхико одарить его красноречивым недовольством во взгляде.

Какое-то время мы действительно непринужденно беседовали. Вернее, говорила в основном мама, что-то рассказывая про их с Асумой предстоящую в конце месяца свадьбу. Конечно, это мероприятие можно было бы отодвинуть, если бы не мамино желание влезть в абсолютно любое платье, а не в то, что удачно скроет живот. Мечтами она уже вся была в белом и летела к алтарю навстречу широко улыбающемуся жениху, и это было заметно по ее горящим мечтательным глазам.

— Но что это я всё о себе да о себе, — смущенно хихикнула мама, когда наконец заметила, что слишком уж ударилась в женские разговоры в наполовину мужском обществе. — Итачи-кун, — она повернулась к нему всем корпусом, и его рука в то же мгновение нашла и сжала мою под столом. Что, момент настал? — Ты, говорят, ушёл работать в Суну? — Ага. То есть, если сказать «говорят», то он не догадается, откуда пришла информация. Гениально.

— Буду с вами откровенен, — начал Учиха, не отпуская мою ладонь. — Акатсуки уже не та школа, куда стоит отдавать на обучение своих детей. Не то чтобы там совсем всё плохо, но в последнее время там некомфортно находиться не только ученикам, но и некоторым учителям.

Итачи только на днях поведал мне, что Акатсуки заметно сдала с тех пор, как директором стал Мадара. До этого школой руководила Ооцуцуки Кагуя — суровая седовласая женщина из семьи основателей города, — и при ней Акатсуки оставалась самой престижной старшей школой в округе, хоть и походила больше на казарму. Сейчас же школа держится только за счет своего нашумевшего некогда имени, но люди уже начинают понимать, что к чему, и в следующем году оплату за обучение, скорее всего, снизят, чтобы хоть как-то заполнить учебные места.